— Ну как? — спросил я Профа, все еще подозрительно бледного. — Понравилось?

В ответ он как-то нехорошо сглотнул. Этого мне еще не хватало.

— Хочешь выйти? Давай. Помочь?

Он замотал головой.

— Не понял. А чего хочешь?

— Поехали, — слабым голосом сказал он.

Вот тебе и новость!

— Куда?

Он показал рукой вперед. Отвечаю — пальцы у него дрожали.

— Ты уверен?

Проф утвердительно кивнул.

В детстве я катался с американских, они же русские, горок, крича от страха и восторга. А потом снова на них лез. Так, я, наверное, преодолевал собственные страхи, хотя, подозреваю, просто ловил кайф от того, что от невесомости поджималась мошонка. Ты сначала падаешь, не чуя не только почвы под ногами, в данном случае под копчиком, и вообще никакой опоры, а потом разом ее приобретаешь.

Не к месту и не ко времени сравнение, но уж коль пришло на ум, чего ж нет-то.

Есть люди, которые совсем не умеют управляться с «абсолютным оружием». Глушат себе и глушат горькую или сладкую, не различая утра и вечера, переводя элегантное похмелье в крутой запой. Вот это и есть обретение вечной невесомости с крайне тяжелыми последствиями. Алкоголизм называется. Существуют, естественно, и трезвенники, только не о них речь. Умеренный пьяница, не выходящий на опохмеление и буйство, может, наверное, считаться человеком счастливым. Я не говорю, разумным, тут уж у кого как, но когда тяга к алкогольному расслабону сочетается с умеренностью, а утром не превращается в кошмар, что ж… Не знаю, но, уверен, именно с таких все государства — мусульманские в расчет не берем! — получают свой нехилый откат в виде налогов. А зажав это дело, получают в ответ наркомафию или бутлегеров. Проходили, знаем.

— Проф, — осторожно начал я, не зная, как сообщить ему неприятную для него новость, — может, ты вернуться хочешь?

И внимательно посмотрел на него. То есть еще внимательнее, потому что и так не сводил с него глаз. И не только потому, что ловил момент, когда нужно будет распахнуть дверцу и вытолкать наружу расстающегося с содержимым желудка человека. Просто он меня очень удивил.

— Едем.

— Видишь ли какое дело. — Нет, мне все же придется его расстроить. — Ты не совсем понимаешь. Я не скоро собираюсь возвращаться. Если вообще соберусь.

Черт, плохо, что я практически ничего о нем не знаю. Есть у него, к примеру, жена, дети? Скотина, в конце концов. Дом. То есть то, к чему человеку нужно и тянет возвращаться. Знал бы, сказал что-нибудь вроде: «Там тебя Маланья ждет, все глаза выплакала». А так… Никаких аргументов на ум не приходит.

— Прямо, — молвил славный чел.

— Мне, вообще-то, в другую сторону. Мне Лось нужен.

Теперь уже он уставился на меня. И личико стало розоветь, оттаивать.

— Сначала туда, — показал он рукой. — Прямо.

— Зачем? Ты мне можешь это сказать?

Мне кажется, в его глазах мелькнуло нечто, здорово смахивающее на презрение. Черт, что-то за последний час много было брошено на меня всяких нехороших взглядов. Аж кожа зачесалась. В баньку бы сейчас.

— Ты хочешь, чтобы я остался?

Ну удивил, честное слово. Вообще-то, скорее хочу, чем нет. То есть только что хотел. А теперь… Даже не знаю, что и сказать. По большому счету я бы не отказался от проводника из местных, но, на мой взгляд, тот же Коммунист на его роль подходит куда больше, чем слегка тронутый Проф. Степа показался мне еще тем выжигой. Конечно, иметь в качестве попутчика жулика не слишком приятно, но от Профа я не предвидел никакого толка. Кроме разве что того, чтобы он мне кое-чего рассказал. Я глянул по сторонам — пока никто не пытался ко мне приблизиться на опасное расстояние, — и откинулся на спинку сиденья, постаравшись расслабиться. Так да или нет?

В этой привычной позе я вдруг почувствовал, что тревога, еще несколько минут назад заполнявшая меня по самую макушку, куда-то отступила. Нет ее! Интересно. Ладно, тогда не будем пороть горячку.

— А ты хочешь поехать со мной?

— Хочу, да.

— Зачем? — в лоб спросил я.

Ответ меня убил. Напрочь.

— Я там никогда не был.

Я ему чего, экскурсовод?! Или бесплатное такси? Я просто комками проглатывал закипевшую во мне злость. За кого он меня принимает? За миссионера? Так ошибается, коли так. Но ведь он не виноват. Это я все усложняю, потому что прибыл из сложного мира, где императоров давно нет, а монархов называют на «вы» и отвешивают им поклоны. Где ты можешь не знать по имени соседа, с которым десять лет спишь по разные стороны одной стены. Где телевизоры есть даже в ванных комнатах и некоторых туалетах, а Интернет позволяет общаться с человеком, которого ты никогда не видел и не увидишь. Где ты живешь по законам, которых не то что не читал, даже не знаешь, что они существуют. Здесь же, скорее всего, даже нет проституток. По крайней мере, я не встречал. Если не считать… Нет, сейчас совсем не к месту вспоминать моего бывшего напарника.

Ладно. Я прикинул, что у меня с бензином. Не могу сказать, что перебор. Кстати! Я быстренько отключил питание самолетных аккумуляторов. Хватит горючку жечь. Скорее всего, я больше никогда не встречусь с императором Саней, так что нет смысла продолжать исполнение его прихоти.

Два часа, решил я. Всего два. Час туда, и час обратно. Черт с ним. Сделаю человеку приятное, покатаю.

— Я тебя понял. Поехали. Но только так. Никакой самодеятельности. — Проще, проще надо изъясняться. — Я тут главный. Ты меня слушаешься. Все только с моего разрешения. Даже чихнуть. Это понятно?

— Я согласен.

Ну тогда чего мы стоим? Я дал по газам. В том смысле, что начал потихоньку набирать скорость; гонять по этим кочкам мне совсем не улыбалось.

— Куда едем? — спросил я. После принятия решения на душе стало как-то легче. Если б еще не запашок, который шел от Профа, то и совсем бы хорошо. Ладно, окошечко приоткрою, ветерком обдует. Два часа. Всего два. Терпи, прокурор.

— Туда, — снова показал он на восток.

Ладно, как скажешь.

— Проф, расскажи мне про Лося.

— А чего рассказывать-то?

— Ну кто он, что он. Вообще.

— Я его не видел.

— Но ведь слышал?

— Все слышали.

Вообще дороги тут не так чтобы уж сильно разбитые. Грузовики не ездят, а лошади с телегами травмируют почву только в распутицу. Когда сухо вот как сейчас, ездить вполне можно. Сотню, ясное дело, не втопишь, но шестьдесят, а то и семьдесят легко.

— Ну и что ты слышал?

— Человек он. И не верь всяким дурнакам, будто он от животного и женщины. Врут по глупости. Больше хвастают.

Дурнаки. Хорошее словечко. Не забыть бы.

— Ну а чем он… Чем хорош? Почему вы все его почитаете?

Я на секунду скосил глаза на Профа, а потом жал на тормоз и уходил в сторону от появившейся передо мной лошади, впряженной в телегу, с горкой нагруженной каким-то скарбом.

Сказать, что мы — я и лошадь — удивились, значит, ничего не сказать. Заморенная кляча встала на дыбы и замахала на меня копытами. Чур меня, чур! Я тоже, остановившись в полуметре от сосны, о которую легко мог раздолбать моторный отсек, мысленно перекрестился. Прокатились, называется, с ветерком. Спасибо глубоко рифленой резине моего поистине внедорожника. Это вам не на каучуке в Монако тормозить! Это еще то родео. Свалившийся с облучка парень, принявшийся хватать лошадь за все ее веревочные причиндалы — постромки или уздцы, не знаю, не лошадник я, — тоже выглядел весьма обалдевшим. А за ними еще телеги, пешие, мужики, женщины, дети. Эвакуация. «Мессершмиттов» над головой не хватает, а так — копия кинохроники сорок первого года двадцатого века. Если кто не видел, рекомендую — одно из самых страшных и безнадежных зрелищ, которые мне доводилось видеть.

Тут, правда, имелось одно отличие. На меня с охотничьей вертикалкой в руках выбежал до ужаса лохматый мужик. Непуганый тут народ, вот что я вам скажу. Ну а я как бы вместо «мессера».

— Проф, иди договаривайся. Вон за ту ручку дергай. На себя. И толкай. Локтем.

Получилось у него со второго раза. Отличный результат!

Говорить более или менее спокойно мне удавалось с трудом. Честно, меня внутри колотило, будто включился невидимый отбойный молоток. Вырубить бы его. Может, принять чего для успокоения? Вот и бутылка кстати под рукой. Или укольчик засадить? Ну уж нет! Мне нужна хорошая реакция. А после укольчика успокоительного потребуется бодрящий. В общем, только начни — не соскочишь.

Через открытое окно мне было хорошо слышно, как Проф вкручивает мозги лохматому. Грамотно, надо признать. С ходу, без предисловий и интеллигентских соплей. Зато с матом. Этого я от него как-то даже не ожидал. Потому поначалу слегка опешил, а потом заслушался. Некоторые формулировки мне были в новинку, хотя сами построения можно считать достаточно традиционными. Ну если исключить пару-тройку, загнутых так, что я не сразу понял о чем, собственно, речь. То есть посыл в целом понятен, но вот его направление и корневая основа потребовали осмысления. Признаюсь, я, хотя и вышел из юношеского возраста, все еще иногда люблю учиться. И не стесняюсь того, что чего-то не знаю или знаю недостаточно полно. Как и в данном случае. Тут, уверяю, было чему.

Мужик с ружьем тоже попытался не остаться в долгу, но, видать, против соперника с его неожиданными стилистическими находками и, подозреваю, немалым административным ресурсом оказался жидковат. Минуты не прошло, как расстановка сил в этой партии определилась окончательно и бесповоротно. Я не мог не похвалить себя за правильный кадровый подбор, что определенно свидетельствует о моем потенциальном росте на административном поприще. Не исключаю, что во мне погибает великий руководитель. А я тут, понимаешь, прозябаю, со скрытыми и не очень алкашами общаюсь, волшебников всяких ищу, в которых, понятное дело, ни секунды не верю в силу моего сугубого материалистичного воспитания. Ну не преподавали у нас в школе религию! И, считаю, правильно делали. Кому надо, тот к этому делу сам придет; меня до сих пор поражают очереди в церкви во время Пасхи. Что-то в этом есть, даже не знаю как сказать. Нарочитое, что ли? Впрочем, допускаю, это во мне говорит тот самый сугубый материалист, то есть во многом личность недоразвитая и часто не по делу завистливая. Правда, имеется в моей биографии парочка эпизодов, когда я совершенно искренне молился. Что было, то было, чего уж там. Когда припрет, замолишься тут. Возможно, всех тех людей тоже приперло. Или они так считают, не знаю, и судить не берусь. У нас, в конце концов, свобода воли, должен это сказать как юрист по профессии. Кстати, не забыть включить этот эпизод в итоговый отчет. Начальство, конечно, меня ценит и любит, правда, порой чересчур сильно и неадекватно моим поступкам, однако ж не помешает ему подсказать, какой я хороший и перспективный. Пока что я не собираюсь окончательно перемещаться в кабинет, но о старости даже в моем возрасте не мешает думать и соответственно стелить соломку.

И тут оказалось, что я рано принялся себя нахваливать. Размечтался и чего-то упустил, потому что вооруженный мужик в сопровождении Профа направился прямехонько ко мне. Выражение его лица, то, что можно было прочесть, а больше угадать за буйными волосьями, меня не обрадовало. Судя по нему, разборка не закончилась, несмотря на всю виртуозность моего спутника.

Я предпочел не отсиживаться и вышел на оперативный простор, оставив дверцу открытой.

— Чего за дела? — ласково спросил я. Отбойный молоток все еще продолжал работать.

— Из-за тебя, — встрял Проф, тоже мне толмач нашелся, — он говорит, поломались ценные вещи.

— И чего хочет? — вынужден был я принять диспозицию переговоров.

— Расплатись со мной! — выкрикнул мужик, показательно сжимая ружье. Или показушно? Один черт. Он явно играл на публику, в первую очередь на меня, хотя как зритель я далеко не всегда бываю благодарным. Иногда очень даже наоборот. В том смысле, что на хорошую или приближающуюся к ней игру я в основном реагирую, но это не значит, что встаю и восторженно аплодирую, захлебываясь от телячьего восторга. Как раз на такого рода эмоции я довольно скуп. Но, если надо, могу и поаплодировать. Даже бурно.

— Дядя, ты уверен? — продолжал я оставаться ласковым на фоне работающего инструмента.

— Еще как уверен! — заверил он меня, навязчиво демонстрируя оружие. Отчего-то у меня сложилось впечатление, что у него нет патронов. Совсем. Тем более что теперь я разглядел — это «Зауэр». Все еще очень экзотическое для наших краев и областей оружие, и уж совсем не массового применения. — Плати!

— Да какие вопросы! — широко улыбнулся я, наблюдая краем глаза, что поклажа худо ли бедно водворена на место, и клячу, в целом, удалось успокоить. — Тебе чем? Керенками? Баксами? Фунтами стерлингов или звездюлей? Или как?

Я выхватил пистолет. Скажу сразу, чтобы не было недомолвок или необоснованных подозрений в кровожадности, чего у меня и в помине нет. Тем более что я видел — в целом обоз готов продолжать следование по обозначенному маршруту в полном соответствии с изначально намеченным планом. Стрельба по мишеням здорово меня успокаивает. Не знаю, почему так. Наверно, это такой мальчишеский выверт сознания. Другое дело, что уже давно не приводит в восторг, но и чисто терапевтический эффект нельзя огульно сбрасывать со счетов.

Я еще успел увидеть удивленное, если не сказать испуганное, лицо заросшего до неприличия дяденьки. И чего они тут почти все небритые? Мода такая у них, что ли? И выстрелил в ветку сосны, о которую чуть не покалечил свой джип. Солидная такая ветка, толстая. Допускаю, что наши психологи могут расценить это как месть дереву, в контакте с которым едва не почило в бозе мое транспортное средство. Еще говорят, дало — дал — дуба. В данном случае это всего лишь сосна, хотя и иному дубу не уступающая, но в существующем контексте я бы рискнул употребить неформальное выражение «дала дубу». Это я про машину, само собой.

Мне кажется, я несколько злоупотребляю словом «честно». Это я не для покаяния признаю. Злоупотреблял и злоупотреблять буду.

Так вот. Честно говоря, я не ожидал такого эффекта. Двойного, так сказать. От звука выстрела кляча возбудилась как молодая и рванула вперед. Ну испугалось животное. Что тут такого? Я, случается, тоже пугаюсь от выстрелов. Правда, не совсем так и уж тем более не с перегруженной телегой на закорках. Похоже, у нее в предках затерялись в анналах чемпионы породы. Впрочем, остальные поступили так же. Особенно когда над головами затрещала массивная ветка. И принялась падать. Сначала медленно и как будто неохотно.

Порой я бываю чересчур резок и оттого не всегда просчитываю результаты своих действий. Это не для отчета, просто слова, идущие прямиком из души. Без купюр.

Так вот, хотя и выделил мишень чуть в стороне, но кой-чего не учел. Очень уж разлапистой оказалась мишень. Возможно, это было местью со стороны дерева. В скобках замечу, что я признаю некоторую не то чтобы совсем уж разумность растений, но, как у всего живого на свете, и у них может быть ну хотя бы инстинкт, что ли. Какая-то реакция тем не менее существует. Пусть самая примитивная.

Мужик с ружьем, поначалу немало обалдевший от всего происходящего и, хочу в это верить, позабывший о своих материальных претензиях, успел отскочить в сторону, да еще как отскочить! Я, без ложной скромности, тоже отвалил. Да и какая тут, к чертям собачьим, скромность, когда на тебя валится такое! Забудьте о скромности, когда надо делать ноги.

Под ударом остались двое — Проф и джип. Или наоборот. Лично для меня джип был дороже, пусть это и выглядит как человеконенавистничество. Джип был моим, ну, не то чтобы пропуском домой, но что-то в этом роде. Местный же уродец — всего лишь средством к достижению моей цели, изрядно уже опостылевшей, и временным попутчиком. Даже не так — пассажиром. На два часа.

Пока я занимал место на галерке, мне пришло в голову, что мое транспортное средство может превратиться в карету «скорой помощи», а то и катафалк. Или в груду дорогостоящего металлолома. Вот местные-то обрадуются. При этом на какое-то время я напрочь забыл, что штука эта бронированная, хотя, ясное дело, это совсем не Т-34.

Еще колыхались мелкие веточки и продолжала сыпаться хвоя, а я уже спешил обратно, раздираемый самыми противоречивыми чувствами на фоне удаляющегося стука копыт и визгливого скрипа тележных колес. Слева кто-то ломился сквозь кусты. Тоже довольно поспешно.

Вблизи ветка оказалась даже более массивной, чем когда я смотрел на нее снизу. На мое счастье, самая толстая ее часть упала не на машину, а чуть в стороне, да так, что вспорола землю не меньше чем на четверть метра. Представляю, что могло бы стать с капотом или крышей. Нет, этот эпизод я из отчета исключу, несмотря на все потенциальные выигрыши. Я знаю, что обязательно найдется добрый человек, который поставит на ребро вопрос о пренебрежительном отношении к государственному имуществу. Плавали мы в этих водах, в курсе.

Сквозь ветки я рассмотрел распростертое тело Профа. Вид его очень мне не понравился. Он лежал на спине, лицом кверху. Сосновая ветка не букет сирени, в том смысле, что не сильно густая, так что рассмотреть под ней можно многое и довольно подробно, однако царящий тут полумрак изрядно скрадывал детали, потому именно на это я отнес то, что не вижу, дышит мой попутчик или уже перестал. Как-то мне не по себе стало. Стыдно, что ли?

Ветка оказалась не только здоровенной, но и неприятно тяжелой. Пока я ее приподнял да оттащил в сторону, взопрел. Нет, никогда я не любил тягать тяжести, начиная со всяких сумок и заканчивая штангами и прочей будто бы спортивной лабудой. Не понимаю я такого спорта, хоть убей. Ну что за радость, надрывая пупок и травмируя спину, поднимать над головой тяжеленные железяки, рискуя обронить их на собственную макушку или, на худой конец… Нет-нет, на ногу! Впрочем, варианты не исключены. Когда я шел работать в прокуратуру, то наивно полагал, что уж чего-чего, а от таскания тяжестей буду освобожден вплоть до самой пенсии. Наивный. Чего мне только не приходилось тягать! А все почему? От лени и недостатка информации, которую лень же было собрать о своем будущем рабочем месте. Или от недомыслия, что также свидетельствует о лени, только умственной, интеллектуальной. Когда-нибудь, когда у меня будет достаточно времени для вдумчивого творческого труда и соответствующие условия, я обязательно напишу трактат о лени. Жаль только, что не имею понятия, когда и где этот замечательный момент настанет.

Внешне Проф выглядел вполне прилично. Во всяком случае, крови не наблюдалось. Только разве в одной крови дело? Например, инфаркт, его еще называют разрывом сердца, ничем не лучше смертельной раны. Разве что не такой грязный. Просто человек неожиданно «склеивает ласты» и лежит, прикрывшись ими, не утруждая окружающих ненужной и крайне неприятной уборкой.

Едва приложив три пальца к артерии сразу за бородой, я почувствовал толчки. Жив. Слава тебе! Что я там про молитвы только что говорил-то?

— Проф, — нежно позвал я и похлопал его по щеке. Тоже нежно. Даже не вполсилы.

Он открыл глаза сразу, будто только и ждал нежности. Ага, пошел процесс. Первый шаг сделан, дело за малым.

— Ты как?

Он смотрел на меня как-то задумчиво и молчал. Мне почудилось осуждение в его взгляде. Что ж, признаю, виноват. Погорячился. Но ведь и ситуация была какая! Это я только предположил, даже, скорее, понадеялся, что у рассерженного обозника, на поверку оказавшегося хапугой, нет патронов. А если б были? Тогда чего? Бросаемся грудью на амбразуру? Пардон, моя фамилия не Матросов и я не из дисбата. Я совсем по другому ведомству. Прокурорские мы.