— Дело есть, — тихо и нервно проговорила она, отступая назад.

Что ж. Дело есть дело. Так я в третий раз оказался в этой комнате с печатной машинкой на столе. Она плотно закрыла за мной дверь.

— Возьмите меня с собой, — негромко проговорила она, заглядывая мне в глаза.

— Да, собственно… — Честно, я растерялся. — Никто тут не собирается никого удерживать. Я только что говорил с Кононовым. Он пообещал. Но если вы опять попытаетесь меня…

— Вы не поняли, — нетерпеливо перебила она. — Туда, за кордон.

— Зачем? — удивился я.

— Мне нужно. Мне очень нужно! Я вам не буду в тягость. Прошу, пожалуйста.

— Нет-нет, минуточку! Я никого не собираюсь брать с собой. Это не входит ни в мои планы, ни в полномочия.

Она как-то постарела разом, что ли. Опала лицом и пошла морщинами. Показалось, что она вот-вот расплачется. Терпеть этого не могу. После таких сцен отдыхом на море не ограничиться, придется еще витаминно-успокоительные уколы делать, хотя при одном воспоминании о шприцах мне становится нехорошо.

Но она не заплакала.

— Я случайно слышала, как вы задавали вопросы. Думаю, я могу дать на них ответы.

В коридоре послышались тяжелые шаги. Надо спешить. И ведь подобрала ко мне ключик!

— Я отправляюсь прямо сейчас.

— Мне нужно пять минут.

— Боюсь, их у вас не будет. Но пару минут пообещать смогу. Не больше. И постарайтесь обойтись без всяких таких штучек. Все равно, перед тем, как пустить вас в машину, мне придется вас обыскать. Учтите.

С тем и вышел в коридор, где на меня пер мой дружок с крайне довольной физиономией и моим мешком в руках. В свете, упавшем на него из-за открытой двери, было видно, как на подбородке блестит капля. Вряд ли это пот.

— А ну назад, — скомандовал я.

— Ты чего это? — попятился он.

— Тебя жду. Кру-угом! Шагом марш.

— Зачем?

— Буду проводить ревизию. Посмотрю, чего и сколько ты скоммуниздил.

— Ничего я не это самое. Как ты сказал — вот! — Он повернулся боком, демонстрируя оттопыренный карман.

— Давай-давай, топай, — подтолкнул я его, наступая. Что ему оставалось делать, кроме как подчиниться? Мне по роду деятельности положено уметь убеждать людей.

Порой судьба подбрасывает нам, прокурорским, вот такие подарки вроде этой дамочки, хотя я не мог исключить, что на уме у нее что-то другое, о чем я ее честно и предупредил. Не хватало мне еще камикадзе под боком. Террористки-смертницы.

Но вообще-то я почувствовал приближение удачи. Теперь нужно было придумать, как эту тетку вывести отсюда. Если она, в самом деле, располагает ценными сведениями, а судя по тому, что она работает тут, в штабе, такое вполне возможно, то есть риск, что ее элементарно не выпустят. Или, что еще хуже, убьют при, так сказать, попытке к бегству.

Я велел Йоське положить мешок на ближайшую лавку, так он, стервец, чуть не уронил его будто бы случайно. Известный трюк. Мешок я, конечно, подхватил и поставил как надо, после чего слегка врезал ему в печень. Мой дружок громко ойкнул и согнулся, хватаясь руками за живот.

— Не балуй, — посоветовал я и начал ревизию.

Мне не потребовалось много времени на то, чтобы обнаружить недостачу в размере двух сосудов. Я решил потянуть время; две минуты на сборы женщине явно маловато, она не успеет при всем желании.

— Где еще одна? — ласково поинтересовался я.

— Чего дерешься? — заныл он.

— Вторая где, спрашиваю?

— Сам смотри. Вот одна у меня! — Он выдернул бутылку из кармана. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять — колпачок не открывался.

Я схватил его за нос и резко дернул вниз, после чего пришлось вытирать пальцы о собственную штанину. А нос у тезки генералиссимуса резко покраснел и начал опухать.

— Еще добавить?

Он замотал башкой.

— Я просто допил, — начал он канючить, шумно втягивая носом. То ли еще будет через полчаса. — Там и было-то чуть-чуть.

Здоров же ты пить, дружок. Меньше чем за час в одиночку выпить ноль семь сорокаградусной да без закуски и при этом оставаться на ногах? Что-то не верится.

— Значит, ты свою долю уже выпил, — резюмировал я, отбирая бутылку. Да просто выдернул ее из его руки.

— Ты же обещал! — в голос взмолился он.

— А ты выполнил это обещание авансом. Хотя… Я могу ее тебе вернуть. Хочешь? — Я подбросил бутылку на ладони.

Он быстро кивнул, тыльной стороной руки пройдясь под носом. Я убрал бутылку в мешок и медленно застегнул его.

— Проводишь меня.

— Провожу. Куда?

— Сначала до машины. Там решим.

— Расчет на месте! На берегу.

Я мысленно прикинул время. Пару минут я уже протянул. Неплохо бы еще с минуту как минимум.

— Такое дело, — я доверительно понизил голос. — Начальство… Ну понятно? Мед нужен. Хороший! — построжал я. — Мы знаем, тут добывают. Подскажешь, получишь еще одну.

— Могу принести! — воспрял духом Йоська.

— Мне много нужно. Что я, отсюда потащу? Короче так. Говоришь мне где и у кого. Но — точно. Иначе вернусь и… — Я показал кулак. — Ты понял.

— Укажу, — с готовностью согласился он. — Все доподлинно. Да тут и недалеко. Отдай сейчас, а?

— Сам сказал, расчет на месте. Хватай и пошли. И не вздумай уронить!

— Что ты! Как такое можно?

— Вот именно. Вперед!

Я достаточно потянул время. При этом во мне боролись два чувства — с одной стороны, мне нужна была эта женщина, с другой же, я катастрофически терял темп. С каждой минутой они могли очухаться и перейти от вооруженного нейтралитета к активному противостоянию, что, учитывая их численный и оружейный перевес, превратится в обычную бойню. И еще меня все время «царапала» та самая этикетка говяжьей тушенки. Но я знал, что в одиночку мне тут ничего не светит. И так уж, считай, повезло. По сути, я узнал все, что было нужно, если не считать некоторых деталей.

Когда мы вышли на крыльцо, я увидел ее. Она стояла у ворот и о чем-то говорила с одним из мужчин с автоматом на плече.

— Йось, это кто?

— Где?

— Да вон она.

— Ух-х! Стерва. Чуть чего — сразу по рукам бьет или в ухо. Ты бы от нее… Или чего? Понравилась, а?

— Кто?

— Так Верка же.

— Двигай давай, а не глупости болтай. Смотри, пролетишь мимо договоренного.

— Так я ж ничего.

Я уже понял, что на острове не так много людей. Даже, кажется, меньше, чем первоначально. Поэтому каждый человек на счету. А уж два или три тем более. Особенно, если это способные защищать поселение мужчины. Я быстрым, деловым шагом подошел к воротам.

— Чего стоим? Пошли.

Ближайший ко мне вояка лет тридцати с заметным косоглазием посмотрел на меня, хотя выглядело это так, что одним глазом он рассматривает мою переносицу, а другим наблюдает за тем, что происходит у меня за правым плечом. В сочетании с весьма нелегкой небритостью это выглядело пугающе.

— Куда? — спросил он. Тон его мне не понравился. Нехорошо он спросил, с угрозой.

— За подарками, куда ж еще, — небрежно ответил я. — Вон он знает, — кивнул я на моего дружбана со стремительно опухающим носом. — Открывай, не тяни время. Кстати, еще бы пару человечков не помешали. Хотя ладно, и так управимся.

— Я ничего такого не знаю, — пробубнил косой.

— Не знаешь? Да и наплевать. Мне оно надо, что ли? Целее будет. Самим, глядишь, пригодится. Документы взяли? — обратился я к женщине. На просто Верку она не тянула в силу как минимум возраста. В этой поре у человека должно уже присутствовать отчество. В смысле определения возраста со многими представительницами прекрасного и опасного пола порой случаются проблемы, но ей я поставил оценку «хорошо за сорок». Надеюсь, не сильно ошибся. — Все под роспись! Каждый ящик, каждую упаковку. С этим у нас строго. Так, не пойдете? Как хотите. Пошли, — кивнул я Йоське. — Один будешь упираться. Глядишь, до вечера управишься. Или к утру.

Мы втроем уже взошли на паром, когда на причал почти выбежал косоглазый.

— Я с вами!

— Давай, — вяло согласился я, усаживаясь на нагретые доски. Дескать, тащите свой паром сами. При этом положил автомат на колени так, чтобы без лишних движений стрелять хоть в сторону острова, хоть по моим спутникам.

И они взялись за дело все трое. Ну и прекрасно. Теперь я смог рассмотреть женщину подробнее. Не в упор, ясное дело, пялился. Так, искоса и как будто невзначай.

Если судить по фигуре, то с возрастом я погорячился, завысив его лет на десять или около того. Лицо и руки — это да. По городским меркам лет сорок или больше. По темпераменту и глазам ей до сорока еще жить да жить. Не скажу, что красавица. Совсем нет. Но что-то истинно женское в ней присутствовало определенно. То, что притягивает нас, мужиков, как пчелу на цветок, даже если цветок этот совсем даже не медонос. Хотя, полагаю, в рое хватает специалистов по этому поводу. Слово «харизма» мне знакомо, и особенно памятным оно стало после того, как я однажды использовал его в отчете. Молодой еще был, горячий и склонный к неадекватному выпендрежу. За что и получил вливание в самое прихотливое место. Потому что в документах все должно быть просто и доступно. Не нравится простота — шагай в писатели. А лучше того — в поэты. Потому что непростых поэтов читают непростые же барышни с горящими глазами, а здесь горящих глаз нет и не будет никогда, потому что мы, как шахтеры, копаем вглубь в меру сил и умения, а когда заканчивается и то и другое, на смену нам приходят те, у кого первое и второе, а также пятое и десятое имеется в наличии. И им нет времени разбираться в харизмах и прочих измах. Им работать надо. Вместо, кстати, тех, кто сделать этого не смог или не захотел, подставив тем самым своих товарищей. Простота в нашем деле лучше баловства. Вот это я усвоил как-то удивительно быстро.

Не стану утверждать, что разглядеть женщину под штормовкой и мешковатыми штанами защитного цвета легко. Да и непричесанную толком. И без макияжа. Только присутствовал в ней некий изюм, который хочется попробовать на вкус. И еще оба этих типа — Йосик с косоглазым — заметно ее ну не совсем чтобы боялись, но как-то осторожничали в общении. Это всегда заметно. Тут локоток отодвинул, там взгляд отвел.

В три пары рук мы, можно сказать, домчались. Обошлось без «Дубинушки» и прочих «ухнем». Просто видно было, что всем троим не впервой вот так-то вот, за компанию. Профессионалы…

Теперь мне требовалось их грамотно развести. И не их одних.

— Ты, — я ткнул пальцем косого в грудную кость, — наверх. Осмотришься. Медведей с их дружками мне тут еще не хватало. Иосиф. Чего стоим? Тащи уже.

— А как?..

Ох уж эти невысказанные вопросы, больше похожие на неприличные намеки. Мой совет — не падайте в пропасть, тогда станет проще спрашивать. Впрочем, порой я и сам подталкиваю любителей полетать. Не в ангельском департаменте работаю! У меня нет крыльев даже на погонах моей парадной формы, которую я надевал считаное количество раз. Кстати, пора бы и новую заказать, старая в плечах теснит.

— Тащи! Так, теперь вы. Как вас? Хотя неважно. Пожалуй, один ящик примете сейчас. Остальные… Будете здесь ждать или проедем со мной? Иосиф, ты куда?

Он, потея, тащил мой мешок к джипу. Не такая уж великая тяжесть, чтобы так париться под ней. Сказывается алкогольная интоксикация.

— Так туда, не на землю же бросать, — в общем-то резонно ответил он.

Только у меня на этот счет имелись несколько другие соображения; я не собирался подпускать его и близко к машине.

— Клади тут. И достань-ка пока… э-э… Ну ты знаешь. А вы со мной.

Снаружи мой мустанг выглядел ничем не хуже, чем несколько часов назад, и это позволяло надеяться, что с ним ничего не случилось. А сигнализация — что ж — могла птица сесть или зверек какой. Мало ли.

Только оказавшись на своем сиденье, я почувствовал облегчение. Оказывается, за это время я успел по нему здорово соскучиться, хотя, если судить только по часам, и прошло-то всего ничего. Только жизнь не часами измеряется, событиями.

Я открыл ей дверцу изнутри.

— Прошу.

Она смотрела на меня во все глаза и не трогалась с места.

— В чем дело? Залезайте уже.

— Сюда? — спросила она.

— Да. И побыстрее.

Она подчинилась, но как-то неуверенно. Кстати, у всех, с кем я тут имел дело, наблюдалось практически одинаковое отношение к шайтан-арбе или как там они про себя называют мой джип. Впрочем, его необычная конструкция и за пределами территории вызывала немало удивления и вопросов. В данном же случае, полагаю, имела место обыкновенная клаустрофобия, хотя по нашим меркам тут весьма просторно и комфортно. Правда, все в мире относительно. В обычной телеге простора куда как больше, но разве сравнить ее с джипом, где огромное количество всяких интересных и блестящих штучек, стрелочек, крышечек, кармашков, которые хочется непременно потрогать, но страшно, а вдруг чего.

Я перегнулся через нее, чтобы закрыть дверцу, и на секунду окунулся в облако запахов, настоянных на женском поте, полыни, плохо выделанной коже, старой бумаге и еще на чем-то неузнанном, но смутно знакомом.

— Что вы делаете? — испуганно и возмущенно спросила она, хотя так и хочется сказать, что пискнула, настолько тонким и звонким стал ее голос.

— Закрываю дверь. Итак, слушаю вас.

— О чем?

А действительно, что я хочу от нее услышать? Почему она захотела отсюда свалить? Не совсем то время для исповеди.

— Но вы что-то же хотели мне сказать.

— Я не понимаю.

— Так! Хотите остаться здесь?

Она отчаянно замотала головой, при этом зачем-то закрыв глаза. Ладно, черт с ней, позже разберусь, сейчас надо по скорому убираться отсюда. Но сначала как обещал.

— Мне нужно вас обыскать.

— Зачем? — распахнула она глаза.

— Послушайте, — начал я злиться. Времени действительно было в обрез. Возможно, я преувеличивал опасность, да и что они мне могут сделать, когда я внутри, но, не знаю, возможно, это как раз то, что называется чутьем. Впрочем, страхом это называется тоже. — Я же предупреждал. И не тряситесь вы так.

Ее действительно начало потряхивать. Что за черт? Ведь мы еще даже не начали движения. Представить страшно, что с ней может случиться дальше.

— Что… обыскивать? — в два приема проговорила она.

— Все! — разозлился я и потянулся к ней.

Это называется «раскрылся». Она влепила мне звонкую оплеуху и откинулась вправо с явным намерением высадить дверь. Дверь выдержала, а я… Скажем так, почти.

— Это что? — довольно глупо спросил я. Ведь и так ясно что.

— Не трогайте меня! — взвился ее голос.

Она на самом деле находилась на грани истерики. Без дураков. Можно, конечно, выставить ее сейчас, и все дела. Только мне было интересно, с чего это она решила оставить насиженное место. Ну и еще получить ответы на кое-какие вопросы. В том, что у нее с собой нет мины, я был практически уверен. Технологии, до которых она могла бы дотянуться в этой глуши, были далековаты от того, что можно было бы спрятать у нее под одеждой.

— Ладно. Оставим пока. Только вот что. Я вас пристегну.

— Зачем это?

— Положено! — сурово ответствовал я. — Пассажир должен быть пристегнут ремнем безопасности.

Маневр по пристегиванию не вызвал у нее особо сильной реакции, хотя она все время этого действа смотрела мне в глаза. Но я тоже не мальчик из подростковой группы, мне во многом хватило и этого короткого контакта, чтобы понять, слева под курткой у нее находится некий плоский предмет, похожий на книгу в мягком переплете или, скорее, тетрадь.

Спасибо теплой погоде, сейчас нет необходимости прогревать двигатель. Я включил зажигание, дождался знакомого и успокаивающего гула мощного двигателя, после чего включил заднюю передачу.

Мой приятель Йоська, вполне справившийся с тем, чтобы переправить из моего мешка в свой карман честно заработанную бутылку, посмотрел на меня с немалым изумлением, когда я с песчаным фонтаном из-под колес рванул назад.

Уверен, такого родео здешние обитатели не видели никогда. Я развернулся практически на одном месте, круто вывернув руль и заставив работать движок на повышенных оборотах, а потом взбесившимся козлом рванул вперед и вверх, скача по ухабам. Женщина ойкала, суматошно хватаясь за что попало, но я практически не обращал внимания на нее. Не до того. Только следил, чтобы она не тянула руки к рулю или рычагу передач, а так — черт с ней. Пристегнута и ладно.

Я боялся, что мне вдогонку отправят последний привет из «Дегтярева», что как минимум грозило потерей стекол, а как максимум даже думать не хочется, но ничего такого не произошло. Я пулей проскочил мимо ошалевшего косого, едва успевшего отскочить с кромки асфальта в кусты, и вывернул на дорогу. Ну все. Тут вам, парни, меня не взять. Даже на этой убитой трассе, где сквозь щели и трещины росла трава, а кое-где пробивались уже и маленькие деревца. У меня, конечно, не крейсер на воздушной подушке, но в некотором смысле вещь не хуже.

— Не туда! — крикнула она, когда мы уже отмахали метров двести по трассе. Я решил возвращаться тем же путем, что и прибыл сюда. Немалую роль в этом играла надежда, что я смогу забрать своего напарника, оказавшегося весьма ненадежным. Может, одумался уже мужик, хлебнув семейно-деревенской идиллии. В конце концов, меня не радовала перспектива несколько месяцев заниматься отписками. Ведь, как ни крути, а я был старшим в нашей двойке. С меня и первый спрос.

— А куда? — тоже крикнул я, хотя надобности в общении при помощи крика не было ну совершено никакой. В салоне было тихо, это орал наш адреналин.

— Назад!

— Зачем?

— Там ближе.

Я вздохнул поглубже. Пока мы выясняем отношения, мустанг мчит вперед на хорошей скорости.

— Ближе к чему? — спросил я, заставив себя понизить голос до нормального разговорного.

— Там коридор.

— Какой коридор? — Я старался быть предельно терпеливым.

— Дорога. До границы.

— И что?

— Там рукой подать.

— Рукой это сколько?

— Километров двадцать пять и потом еще около сорока.

Шестьдесят пять. Пусть даже больше. Пускай это будет сто. Там нет и не может быть границы территории. Я отлично помню карту. Не один день изучал.

И тут она меня добила:

— Один день на лошади.

Я сбросил скорость и остановился посреди дороги, повернувшись к ней всем корпусом.

— Точно?

— Так я же вам говорю.

Я вывел на экран карту и показал пальцем на красную точку посредине.

— Мы здесь.

Следовало бы прибавить «примерно», но я не стал этого делать. Я должен, просто обязан демонстрировать непоколебимую уверенность в том, что абсолютно контролирую ситуацию.

К сожалению, оказалось, что она совсем ничего не понимает в картографии. Я бился с ней минут семь, не забывая посматривать по сторонам. Там было спокойно, внутри же — глухо. Но она меня убедила. Или, наверное, я ей просто поверил. Она рассказывала маршрут с деталями, которые трудно придумать и еще труднее удержать в памяти, когда тебя подвергают экстренному допросу, неоднократно возвращаясь то к одной детали, то к другой. Чтобы научиться такому способу добывания информации, у меня ушло уйма сил и немало времени. Не хочу сказать, что я в этом какой-то непревзойденный корифей. Бывают и покруче. Помню, меня просто сводили с ума формулировки одного моего учителя вроде «логарифмическое мнемокондиционирование». Или «узковременной контроль поступающей информации». До сих пор шарахаюсь от научных терминов. Зато когда проходили показательные выступления перед нашей верхушкой, генеральный лично вручил мне свидетельство о собственности на дом с участком. Давно это было, тогда генеральным служил прокурор из Краснодара, там другие обычаи, но я ему благодарен. Заступивший после него деятель из Эдинбурга первым, кажется, делом затеял проверку законности такого дарения. Только хрен он угадал, до этого я уже два раза успел произвести продажу и обмен. Так что теперь я землевладелец, хоть и хиленький, если сравнивать с другими. Но не в этом сейчас дело.