Глава четвёртая

Валентин готов был поклясться, что он на Земле. И не просто на Земле, а на какой-то сказочной версии родины человечества, где вместе с людьми живут эльфы, гномы и прочие волшебные существа.

Включая драконов.

За те три часа, что врач-феолец провёл внутри «Твена», поверхность планетоида вокруг разительно изменилась. Она больше не напоминала крошащийся коралл или истёртую пемзу — теперь это был обычный грунт, поросший зелёной травой. Корабль стоял (или, лучше сказать, лежал) на огромной поляне, со всех сторон окружённой густым лесом. По словам Марка, деревья образовали кольцо шириной около километра, дальше планетоид изменяться не стал. Небо над головой наполнилось голубой синью, в нём белели лёгкие облака, а угасающая звезда теперь выглядела как привычное земное Солнце.

Феольский ползун в таком окружении казался совершенно естественным и уместным — всего лишь дремлющий в вековечном лесу белый многоногий дракон. Бронированная туша корабля — нет. От неё хотелось отвернуться, как от чего-то неуместного.

— Красиво, — признал Валентин, глядя на Яна и Адиан. Обитатели Соргоса были, пожалуй, в наибольшем восторге от перемен в обстановке. Они бродили чуть в стороне, потом присели и сорвали по пучку травы. После короткого колебания попробовали её. Кажется, остались довольны и сорвали ещё по пучку. — Не отравятся?

— Это настоящая трава, она съедобна, — ответила Ксения. — Для людей, кстати, тоже. Должна быть кисленькая, как щавель.

— Они такие простые, естественные, — задумчиво сказал Горчаков, не отрывая взгляда от соргосцев. — Как дети или дикари. Бесхитростные, принимающие всё как должное существа, которых мы бесцеремонно впутали в наши проблемы.

Ян сплюнул зелёной слюной и сказал:

— Немного обидно, правда? Словно нас принимают за животных.

— А мне нравится. — Адиан сорвала ещё травы. — Я всегда любила пикники на природе. Взрослые ругались, кричали «не ешьте немытой травы, живот заболит». А малыши всё равно ели. Хоть и знали, что заболит. Рассматривай это как гипертрофированную родительскую опеку, а не как насмешку.

Ян фыркнул, но спорить не стал. Заметил:

— Знаешь, что меня по-настоящему удивляет? Тут собрались существа с разных планет. Мы только-только в космос вышли. Длинношеяя с хищником — покруче, конечно. Они построили настоящий межзвёздный корабль. Остальные летают по Вселенной, будто из города в город ездят. Ракс… от них вообще жуть берёт. Но всё-таки мы похожи, не внешне, а поведением. Какие-то общие законы разума?

Адиан размышляла.

— Мне кажется, всё куда проще, Ян. Ты знаешь, есть любители возвращения к природе. Они выезжают за город, сбрасывают одежду, бегают наперегонки, слегка дерутся, спариваются, едят траву из-под ног…

— У меня был такой коллега на работе, — кивнул Ян. — Раз или два в году так делал. Говорил, что заряжается энергией природы. По-моему, они больные на всю голову.

— А ещё есть такая секта, они уходят молиться в монастыри, истязают себя голодом, пьют настои, сходят с ума, умирают…

— Есть. Эти точно больные. В материнской семье была девушка, с детства странная, она вот так и поступила. И что?

— Ты же с ними не общаешься всерьёз? Ты общаешься с такими же, как ты. Так и здесь — собрались те, кто может друг друга понять, у кого есть общие точки пересечения. А остальные… — Адиан неопределённо взмахнула рукой, — где-то там. Мы им не интересны, они нам непонятны. Наверное, есть и такие, кто вообще не захочет лететь в космос, лучше умрёт.

Ян подумал, что это вполне логично. Но всё же возразил:

— От чего-нибудь экзотического и непонятного я бы не отказался.

— Самое непонятное всегда внутри, а не снаружи — ответила Адиан. — Пойдём к остальным? И, кстати, трава очень вкусная, я попрошу Ксению взять такой в дорогу.

— Ты испачкалась, — заметил Ян. — Вот тут, у рта…

— Знаю. Я потом вытру сок, пусть они уверятся, что я проста и близка к природе, — Адиан улыбнулась.

— Понимаю, что возможности Ракс огромны, — сказал Валентин. — Наверное, люди тоже смогли бы так сделать… за несколько недель. Огородить кусочек Луны силовыми полями, насыпать грунт, высадить траву… Но зачем?

— Чтобы снять психологическое напряжение. Чтобы порадовать вас. — Ксения развела руками. — Потому что это несложно. Извините.

— Ракс… сильны, — кивнул Валентин.

— Мы ваши дети, — ответила Ксения.

— Тогда зачем нужен мой корабль и экипаж? — спросил Валентин. — Почему вы не используете свои корабли и кого-то… такого, как вы? Извините.

— Я уже не Ракс, — ответила Ксения, помолчав. — Я лишь представитель Ракс, посол, советник. Мне и самой нужно к этому привыкнуть, но это свершившийся факт… Сейчас я объясню. Пусть только все соберутся.

— Вторая-на-Ракс не появится? — небрежно поинтересовался Валентин.

Ксения обвела руками зелёный мирок вокруг.

— Она и так здесь. Но я буду её голосом.

Валентин кивнул.

От опушки леса возвращались кадеты с Анной и Бэзил с Мэйли. Судя по их восторгу, лес произвёл впечатление. Валентин пристально всматривался в Мегер, и Ксения проследила его взгляд.

— Вас беспокоит Анна, командир? Не Лючия?

— Случившееся с девочкой трагично, но она справится, — уклонился от ответа Валентин.

— Но, по сути, Лючия Д’Амико умерла, — безжалостно сказала Ксения. — Её личность утеряна, сейчас перед нами её ранняя версия. Если бы Ракс знали, насколько велики потери, то было бы правильнее перенести её в детское тело…

— А вы не знали?

— Нет. Люди члены Соглашения, Ракс чинил ваш разум, но не фиксировал повреждения. Анге — другое дело, её сознание тщательно изучалось.

Валентин вздохнул.

— Лучше бы вы изучили их разум. Меня тревожит Анна.

— Она ведёт себя совершенно нормально, — заметила Ксения.

— В том-то и дело! Вы сказали…

— Ракс сказали… — мягко поправила Ксения.

— Хорошо. Ракс сказали, что повреждения сознания максимальны у Анны и Лючии. Кадет лишилась воспоминаний за шесть лет. Это же почти треть её жизни, Ксения! Треть жизни! А Мегер ведёт себя совершенно нормально.

— Это странно, — согласилась Ксения, поморщившись. — Я понимаю вашу обеспокоенность.

— С ней что-то не так, — сказал Валентин, понизив голос. — И я боюсь, что это «не так» выскочит как чёртик из коробочки в самый неподходящий момент. Если я попрошу Ракс…

— Нет, — твёрдо ответила Ксения. — Даже не пытайтесь. Это ограничения, которые Ракс прописали в саму основу своего сознания. Цивилизации, вошедшие в Соглашение, не могут становиться объектами исправления, а отдельные особи — подвергаться контролю сознания. Простите.

— Но вы несколько раз угрожали цивилизациям Соглашения, — заметил Валентин.

Ксения кивнула.

— Случалось. Всегда говорить правду мы не обязаны. К тому же уничтожение — не исправление реальности. Это просто уничтожение.

Валентин едва не поперхнулся, глядя на непроницаемое лицо Ксении. Знать бы, когда она говорит всерьёз, а когда шутит. Пробормотал:

— Очень верное замечание… И всё же… насколько было бы проще…

— А вы поговорите с ней, — предложила Ксения. — По душам.

— Поговорю, — согласился Валентин.

Звать никого не потребовалось. Минут через пять все и сами собрались рядом с командиром и Ксенией, будто искусственный мирок стал на них давить. Губы Адиан были измазаны зелёным травяным соком, Ян что-то сказал ей, она облизнулась длинным языком.

Триста тридцать, выйдя вперёд, склонил голову:

— Для меня было большой честью отозваться на призыв Ракс и помочь соотечественнику. Скажите, какая судьба ожидает меня и мою лучшую часть?

— Вы можете присоединиться к нам, — сказала Ксения. — Нас ожидает интересная и опасная экспедиция.

— А могу ли я покинуть Ракс и отправиться домой? — спросил феолец.

— Разумеется.

— Не ожидал, — психотерапевт улыбнулся. — Я боялся, что буду уничтожен или изолирован до конца моих дней.

— Но всё равно прибыли к нам.

— Это мой врачебный долг. — Триста тридцать глянул на пациента. — Спасибо за приглашение. Ваша история удивительна, а героизм безмерен. Но мы с Мото предпочтём вернуться. Лишние знания приносят лишние опасности.

— Удачи в пути, — сказала Ксения. Похоже, она ничуть не удивилась такому решению.

Триста тридцать обнялся с Двести шесть — пять (Валентин заметил, что при этом симбионты высунулись и мимолётно соприкоснулись), после чего пожал руку Соколовскому. Повернувшись к Уолру, на миг согнулся, что не было похоже на поклон, а скорее напоминало стойку пловца перед прыжком с тумбы. Уолр с удивительной для него грациозностью ответил таким же движением.

И, не утруждая себя прощанием с остальными разумными, Триста тридцать направился к своему ползуну.

— Все феольцы, кого я встречал, были совершенно отмороженные ребята, — сказал Валентин. — Ради информации и познания они отправились бы в ад.

— Так вы встречали только тех, кто уже покинул планету, — шёпотом ответила Ксения. — Это ничтожный процент. Они любят мирную спокойную жизнь, изящные искусства, биоконструирование и долгие философские диспуты. Наш гость уважаемый, известный врач, и он как раз типичный феолец.