— Чего? — недоуменно спросил Завулон. — Клясться Тьмой и Светом?

— Спички дай.

— А, — Завулон достал из пиджака коробок спичек, — держи, эстет.

Гесер молча зажег спичку, подержал чуть, давая выгореть головке, потом стал аккуратно прикуривать трубку.

— Ты точно не хочешь знать, что куришь? — спросил Завулон.

— Нет. Мне достаточно того, что Мерлин это курил.

Завулон пожал плечами.

— Темный, у меня есть просьба и к тебе, — сказал я.

— Слушаю.

— Мне нужна машина, — сказал я. — Я сейчас поеду в школу, посмотрю на следы, поговорю с нашими, кто там работает…

Завулон достал ключи и бросил мне через стол:

— Держи. Можешь не возвращать, она мне уже надоела.

— Спасибо, — кивнул я. — Второе: мне нужно, чтобы твои аналитики и архивисты отвечали на мои запросы.

Завулон подумал.

— Хорошо. Но они будут отвечать только на запросы, касающиеся происходящего.

— Разумно, — согласился я. — Третье…

Завулон засмеялся:

— Ты вырос, Антон. Лет пятнадцать назад ты бы вообще ничего от меня не принял… А теперь «хочу здоровья, денег и потенции — это во-первых…».

— Нет, всего три пункта, — успокоил я его. Покосился на Гесера — дымок от трубки шел неприятный, едкий. Но Гесер с невозмутимым каменным лицом курил. — Машина. Информация… Хоть сколько-то информации, я понимаю, что ты придержишь часть. И третье: я должен поговорить с самым старым вампиром.

Завулон нахмурился.

— Любопытно. Возможно, тебя устроит мастер вампиров Москвы? Или глава европейской организации?

— Мастер Екатерина слишком молода, — сказал я. — Ей и двухсот нет, верно? Мастер Петр постарше, но он давно не у дел и, говорят, не вылезает из гроба. Мне нужен не обязательно главный, но как можно более старый.

— Впечатлен, — признал Завулон. — Но скажу тебе по секрету — это очень хорошо, что Петр свихнулся на воздержании и большей частью спит в своем склепе. Всем проблем меньше… Хорошо, Антон. Я примерно понял, кто тебе нужен и как я его уговорю к тебе прийти. Но вот на откровенность его выводи сам, тут моей власти нет.

Я кивнул.

— Вечером будь у себя дома, — сказал Завулон. — Я позвоню тебе, если что-то вдруг сорвется. Но полагаю, что все будет в порядке, и тебя навестят.

— Рискуешь, — вымолвил Гесер, глядя на меня.

— Если позволите, шеф, то рискну, — сказал я, вставая. — Звоните, пишите, шлите телеграммы. Посылки не забывайте.

— Удачи, Антон, — догнал меня в дверях голос шефа. Гесер продолжал сидеть рядом с Завулоном, похоже, после моего ухода их разговор только и начнется всерьез. Потом Гесер закашлялся. — Нет, ну что это за дерьмо?

— А я тебе намекал, — ехидно ответил Завулон.

* * *

Машину я попросил не потому, что не имел своей или не мог реквизировать любую понравившуюся. Мне хотелось увидеть пределы, до которых готов двигаться Завулон. Ну и если выгорит — я на это особо не рассчитывал, — то продемонстрировать Темным, с которыми придется общаться, что я в фаворе у их шефа.

Ездил Завулон на «семейной» машине «вольво», пусть это и был нормальный седан, а не какой-нибудь раздутый паркетник. Хорошая машина, но никакой излишней показухи. И в салоне все было аккуратно, обжито, чуть-чуть обустроено под вкус хозяина — и в то же время абсолютно стерильно. Никаких намеков на личность владельца. Пачка бумажных носовых платков и салфетки для рук в бардачке, видеорегистратор на стекле.

Ну а чего я ждал? Черепа, в котором курятся благовония? Журнала с записями совершенных за день злодеяний?

А еще было забавно, что с машины исчезли все заклинания. Они тут были, я еще чувствовал слабый след. Защитные, маскировочные, сервисные… Но пока я спускался из офиса, пока искал машину на стоянке — она стала абсолютно обычной, человеческой. Что ж, и этого стоило ожидать.

Я набросил на машину легкую завесу от гаишников. От камер слежения даже защищаться не стал — Завулон сам снял защиту, вот пусть ему штрафы и приходят. И поехал к Надиной школе.

* * *

Двор был чист, останки убитого Инквизитора исчезли. На входе сидел охранник, очень похожий на раненого, вот только был он внештатным сотрудником Дневного Дозора, Иным и, если уж важны детали, вампиром. Я ему кивнул, он встал и вежливо поклонился.

В коридорах было пусто, шел урок. Только на третьем этаже мне встретился мальчик, идущий по коридору. Глаза у мальчика были пустыми, сонными.

— Что ты делаешь? — спросил я. — Куда ты идешь?

— Мне надо учиться. Я иду в туалет, — ответил мальчик. — Я сказал, что мне нужно в туалет. Я на самом деле хочу писать. Но я сказал про туалет, потому что хотел покурить в туалете. Но мне надо учиться!

Мальчику было лет двенадцать-тринадцать, в этом возрасте слово «пописать» не произносят, тем более незнакомым взрослым. Могут сказать «поссать» или «отлить», если уж ребенок интеллигентен донельзя.

Я глянул на него через Сумрак. Ага, понятно. Он, как и все находящиеся в школе, был под легким заклинанием концентрации. Сейчас, может быть, впервые в истории всеобщего образования, все находящиеся в школе дети действительно учились. Вот только в этом подростке тяга к никотину (это очень, очень сильный наркотик) сейчас боролась с внушенной тягой к знаниям.

— Ты отольешь и вернешься в класс, — сказал я. — Тебе очень хочется учиться. А курить тебе больше не хочется, сигареты вызывают у тебя отвращение.

— Я хочу учиться, — сказал мальчик, расслабившись, и двинулся дальше.

А я пошел к классу, где охранники настигли Надю. Там, конечно, занятий сейчас не было. Там шел ремонт. Двое мужчин в спецовках, ведро раствора, кирпичи…

— Здравствуй, — сказал я. — Эсан? Адриан?

Парни повернулись ко мне. Эсан был пятого уровня, Адриан — шестого. Оба — из резерва Ночного Дозора.

— Вот только не прикалывайтесь, Городецкий! — сказал Эсан.

Ему было за сорок. Очень интеллигентный дядька, на родине в университете преподавал, даже какой-то учебник успел написать. Потом уехал в Москву на заработки, занимался отделкой квартир. У нас и выяснилось, что он Иной — его обнаружил и инициировал Семен, затеявший у себя ремонт.

— Я не буду, — сказал я.

Адриан, молодой чернявый парень, весело улыбнулся:

— А что такого? Тут заклинаниями не справишься, тут ремонт нужен. А у москвичей руки не оттуда растут. Таджик и молдаванин — это сила!

— Хорошо, — согласился я. — Сила.

Насколько я знал, сейчас оба недавно обретших способности Иных владели на паях маленькой строительной фирмой. Почему бы и нет? Прекрасное, светлое ремесло. К тому же всем Иным полезно, когда есть знакомый строитель. Могут не просто дачу построить, а сразу ее немножечко заколдовать.

— Ребята, где наши?

— Сейчас уже на четвертый этаж прошли, — сказал Адриан.

Я двинулся вверх. На полпути меня обогнал парнишка, несущийся из туалета обратно навстречу знаниям. Какая же чудесная успеваемость будет в этой школе несколько дней!

На лестнице я встретил Ласа.

— Городецкий! — радостно воскликнул он. — А говорили, ты с шефом куда-то умчался!

— Уже вернулся.

Лас посерьезнел, видимо, вспомнив, что происходило в школе менее двух часов назад.

— Как дочь?

— Все хорошо.

— А жена?

— Нормально. Справились.

Лас кивнул.

— Обязательно поставлю свечку нашему святому покровителю…

Я к религиозному просветлению Ласа относился хорошо, даже с симпатией. Но тут меня что-то торкнуло.

— Кому? — спросил я с подозрением.

— Илье. Илье Муромцу.

— Чей он покровитель?

— Ну… Нас. Иных.

— Это тебе священник сказал? — поинтересовался я.

— Нет, я сам соотнес. Воин. Боролся с нечистью. В детстве страдал параличом. Был излечен и инициирован тремя калеками-прохожими.

— Каликами! Перехожими!

— Да, извини, — не смутился Лас. — Но остальное-то верно.

— Поставь, — кивнул я. — Не вопрос… Что тут, в школе?

— Ну, приводим все в порядок потихоньку, — сказал Лас со скромной гордостью. — Меня, между прочим, поставили руководить операцией. Потому что я в этой школе когда-то…

— Учился?

— Нет, пение преподавал. На самом деле ничего не преподавал, просто мы с друзьями под этим соусом место для репетиций своего ансамбля имели… Так что место знакомое! Справляемся! Дети учатся, учителя учат, таджики делают ремонт, целители спасают раненых…

— Раненых?

— Ну да. Вампир-то порезвился. Он действительно вас спас?

Я кивнул. Лас озадаченно покачал головой.

— Дела… Нет, вначале он тут не церемонился. Ранил охранника. Потом пробежал по классам, соснул кровушки…

— Что? — тут уже растерялся я.

— Восемь детишек! У всех по чуть-чуть, правда. Может, перед боем готовился?

— Может, — сказал я задумчиво.

— Вообще не понимаю я этих вампиров, — вздохнул Лас. — Это в Средние века, допустим, если хочешь пососать свежей кровушки, без сифилиса и чумы, да чтобы еще без оспин, шрамов и вони, — только на детях и стоило кормиться. Нехорошо, конечно, но разумно! А сейчас, в наши дни, сосать кровь у детей? Там же сплошная химия! Все эти малоалкогольные коктейли! Никотин! Бургеры из пальмового жира! Дикое количество сахара из «колы»! Химические наркотики! Курительные смеси из укропа и петрушки! Прививки! Сплошная отрава!

— И кого бы ты порекомендовал? — спросил я. — Ну, если вдруг заделаюсь вампиром?

— Я этот вопрос для себя обдумывал, — кивнул Лас с совершенно серьезным лицом. — Сейчас наиболее правильной пищей был бы гражданин, занимающийся умственным трудом, в возрасте тридцати — сорока пяти лет. То есть он уже свое перебесился, здоровье не позволяет много безобразничать, в то же время еще не такой старый, чтобы набрать токсинов.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — признался я. — Лучше сменю тему. Мне нужен седьмой «А».

— То есть тебе нужен Иннокентий Толков? — ухмыльнулся Лас. — Мы его не заколдовывали, свой же парень, Иной. Он на первом этаже, в медпункте.

— Что с этим оболтусом? — поморщился я.

Наверное, я не слишком справедлив к парню, но мне не нравилось, как часто он в последнее время общается с Надей.

— Да все с ним в порядке. Помогает нашему доктору в меру сил. И парню практика, и нам чуть легче.

* * *

Иннокентий Толков и в самом деле ассистировал нашему доктору. Был он облачен в слишком большой для него белый халат и относился к своему занятию со всей серьезностью.

Иван как раз заканчивал обрабатывать ранки на шее совсем мелкого пацаненка, едва ли не первоклассника. Мальчишка был словно из какой-то детской книжки — большеглазый, длинношеий, с растрепанными светлыми волосами, тихо сидел на медицинской кушетке, склонив голову набок, чтобы доктору было удобнее осматривать его шею. В общем, сплошное умиление, а не ребенок. По жизни, похоже, он был совершенно заводной, баламут и егоза, кошмар родителей и головная боль педагогов. Но сейчас, под заклинанием, мальчик сидел тихо, почти не моргая, и слушал доктора.

— И тогда ты вцепился Лене в шею и исцарапал до крови, — говорил Иван. — А она в ответ вцепилась тебе и тоже исцарапала. И учительница отвела вас в кабинет к доктору. Вы помирились. Учительница сказала, что если родители будут жаловаться, то вас обоих выгонят из школы, и Лену, и тебя. Пластырь!

Иннокентий подал пластырь. Увидел меня, вздрогнул, кивнул. Иван ловко заклеил мальчишке шею и хлопнул по спине:

— Беги в класс, Цезарь. Учительница тебя ждет.

— Царапины? — с сомнением спросил я, пожимая Ивану руку.

— Укусы все поверхностные. — Иван пожал плечами. — Я бы даже сказал, что в большинстве случаев артерии и вены не были проколоты, пара капель капиллярной крови, и все… Я еще чуть-чуть подзатянул ранки, теперь можно списывать на детскую потасовку.

— Значит, кусали их не ради крови, — сказал я.

— Ну да. Кусали ради укуса. — Иван вздохнул. — Безумие какое-то… Я могу чем-то помочь?

— Мне нужен список всех укушенных, — сказал я. — Фамилия-имя-отчество. Желательно — в том порядке, как их кусали.

— Ну, ты усложняешь. — Иван покачал головой. — Ну… Попробую. Судя по местонахождению укушенных, вампир шел от дверей, периодически заходя в классы и кусая детей… Дай мне полчаса-час.

Я кивнул.

— Да не вопрос. Скинь мне список на мобильный, ладно? И еще — я заберу Кешу.

— Если он не против. — Иван посмотрел на парнишку: — Спасибо за помощь.

— Вам спасибо, дядя Иван, — ответил Кеша, стягивая халат. — Было интересно.

За годы, прошедшие с того момента, когда я его впервые увидел, Иннокентий Толков сильно изменился. Когда я его увидел в первый раз, это был катастрофически толстый, потрясающе некрасивый и плаксиво-истеричный ребенок. Ну, бывают такие дети, что уж говорить.

Сейчас Кеше было четырнадцать. Он был почти ровесником Нади, но учился на класс младше. Он оставался полным, наверное, это навсегда, но уже не столь несуразно толстым — вытянулся и «перерос». Некрасивость его тоже никуда не делась, но каким-то удивительным образом переплавилась в то, что женщины смущенно называют: «по-мужски красив». То есть понятно было, что красавцем он никогда не станет — но бабы на него заглядываться будут. Такой казус очень часто бывает с актерами, особенно русскими и французскими…

Ну и о плаксивости больше вспоминать не стоило. Очень серьезный, собранный парень. Очень взвешенно говорящий. Пророк! Жаль только, что Надя с ним чересчур крепко задружилась…

— Буду, — сказал он, подходя ко мне и протягивая руку.

— Что «буду»? — спросил я, здороваясь.

— Мороженое. Вы же хотели спросить, буду ли я мороженое? Мороженое, зимой — конечно, буду!

Я засмеялся.

— Кеша! Вульгарные предсказания — это не твой профиль. Ты пророк.

— Ну так вульгарный предсказатель и не сможет предсказать слова Высшего, — отпарировал Кеша. — Пойдемте, дядя Антон, я знаю рядом хорошую кафешку.

— А почему ты не спрашиваешь, как там с Надей дела? — укоризненно спросил я, пока мы шли по двору школы.

— Зачем? Я знаю, что с ней все в порядке.

* * *

Я тоже взял себе мороженое и чашку кофе. Кафешка была несетевая, уютная, здесь даже делали свое мороженое в итальянском стиле — мягкое, с фруктовыми наполнителями. Мне сладкого не хотелось, я пил кофе. Иннокентий с явным наслаждением поглощал фисташковое мороженое — похоже, он не часто себе позволял такую калорийную пищу.

— Ты сам-то помнишь пророчество? — спросил я.

— Нет. — Он поморщился. Это явно был неприятный момент — пророки редко запоминают то, что говорят. — Но я потом его прослушал. — Кеша облизнул ложку и начал цитировать: — «Пролито не напрасно, сожжено не зря. Пришел первый срок. Двое встанут во плоти и откроют двери. Три жертвы, на четвертый раз. Пять дней остается для Иных. Шесть дней остается для людей. Для тех, кто встанет на пути, — не останется ничего. Шестой Дозор мертв. Пятая сила исчезла. Четвертая не успела. Третья сила не верит. Вторая сила боится. Первая сила устала».

— Все верно, — сказал я. — Поможешь расшифровать?

— Почему я, дядя Антон? — искренне удивился Кеша. — У меня опыта совсем нет. Уровень вроде как высокий, но я же только учусь.

— Потому что я тебе доверяю. Потому что ты однажды выдал очень и очень важное пророчество. Потому что мы друзья. Потому что тебе нравится Надя.

Кеша слегка смутился. Не покраснел, не начал отводить глаза, но смутился. Однако ответил достойно.

— Мне очень нравится Надя, дядя Антон. И мне кажется, я ей тоже нравлюсь. Мы хотели с вами об этом поговорить. Через пару лет.

Я вздохнул. Почувствовал, что теперь моя очередь смущаться… И хорошо бы не покраснеть!

— Давай через… э… года через четыре-пять… Может, даже лучше шесть.

— Хорошо. — Подросток не стал спорить. — Но все-таки? Вы можете любого прорицателя или пророка позвать. Глыбу позовите, он умный дядька, он у нас спецкурс ведет…

— Понимаешь, Кеша, мне кажется, что в данном случае не нужно очень много знаний и ума. Наоборот, они будут отвлекать. Вот твердое знание основ — необходимо. И тут ты прекрасно подходишь, по спецкурсу у тебя одни пятерки. Рассказывай, как все было.

— Я сидел на уроке, — ответил Кеша. — Потом накатило… Впал в транс. У меня теперь вот… — Он засунул руку под рубашку и достал маленький диск, висящий на цепочке словно брелок. — Это записывающее устройство. Я очнулся, на меня все смотрят, хихикают. Ну, обычное дело… Сбрендил, кургу несет, рука-лицо… Я всех усыпил. — Кеша улыбнулся. — И стер всем память последней минуты. Стандартная процедура для пророков, все по учебнику, но я первый раз… Потом прослушал запись. Позвонил в Дозор, перегнал файл. Мне сказали, что я молодец, но что это было массовое пророчество. Ну… Я дождался, пока все очухались. Сидел дальше на уроке. Думал, что это за жесть такая… И тут по Сумраку словно судорога прокатилась… — Кеша поморщился. — Во дворе что-то жахнуло. Я попытался сквозь Сумрак посмотреть, ничего не увидел, только синий мох расползался во все стороны. И тут раз… И меня накрыло. Когда у Нади заклинание сработало. Потом очнулся — надо мной стоит Темный. Смотрит так мрачно, потом говорит в телефонную гарнитуру: «У меня тут Иной, первый уровень. Светлый…» Ну, помог встать. В общем, без обид.

— А обдумать пророчество ты успел? — спросил я, болтая ложкой растаявшее мороженое. В кафе было тепло, обилие растений и грамотно выстроенный свет создавали ощущение летнего дня. Только за окнами начинало смеркаться, было серо и холодно. Начинал идти снег.

— Дядя Антон, я не волшебник, я только учусь, — предупредил Кеша.

— Принято. Говори.

— Ну, все эти цифры — они антураж. Они, конечно, чего-то значат. Но по большому счету — просто для красивости. Пророчество должно звучать грозно и загадочно, это нам Сергей Сергеич всегда говорит.

— Хорошо. — Я кивнул. — То есть мы учитываем, но не зацикливаемся на всех этих двоих-четверых…

— «Пролито не напрасно, сожжено не зря», — начал Кеша. — Я думаю, это жертвоприношение. Пролили кровь. Сожгли кого-то. Ну, начало пророчества обычно довольно внятное бывает и обычно говорит о плохом…

— Хоть бы раз услышать пророчество о хорошем, — вздохнул я.

— Бывают! — утешил меня Кеша. — Дальше там что? «Пришел первый срок…» Это тоже курга.

Кеша уже второй раз употребил это слово, и я не выдержал, поправил:

— Пурга.

— Не, пурга — это когда просто чушь говорят, а курга — когда чушь полная, вредная или для отвлечения внимания.

— Я отстал от молодежного сленга, — признал я. — Курга, значит?

— Курга, — уверенно сказал Кеша. — Пришел срок — и пришел. Идем дальше — «двое встанут во плоти и откроют двери». Ну, это пурга. Наверное. Про тех двух спятивших дозорных, да? Тоже мне ценная информация… Потом «три жертвы, на четвертый раз». Вы, наверное, думаете, что это про вас? Надя, мама Надина, вы… Да не факт! Кто угодно может быть. Никак четко не привязано. Если бы было «Нулевая и двое Великих, ее родители…»

— Такого не бывает, — вздохнул я. — Хорошо, ты меня чуть-чуть утешил. Но только чуть-чуть. Они шли к Наде, напали на нее, увидев нас — радостно переключились. Надя точно в списке этих трех жертв. Возможно, что и мы.

— Я хотел вас немного утешить, — признался Кеша. — Ну да… Наверное, все-таки про вас.