Глава 3

Девять плюс один

Степана провели через просторный внутренний двор, в центре которого едко чадила куча автомобильных покрышек, и пригласили в дом.

Особняк поражал роскошью, но запущенное состояние портило впечатление. На первом этаже, за украшенным облупленными барельефами холлом, обнаружилась просторная зала. Исполинские витражные окна с выбитыми сегментами, подъеденные молью ковры, кронштейны для факелов на стенах, камин, в котором пестрела горка битой черепицы вперемешку с осколками смальты…

Посреди залы стоял обеденный стол черного дерева. Сервированный, но без скатерти. Вокруг — девять стульев. Степан хотел было присесть на один из них, но в столовую вошел бородатый детина в рогатом шлеме и вручил расшатанную табуретку.

— Нет больше, — сурово прокомментировал он.

Щетинистый мужик с прокуренным голосом уселся во главе стола. Судя по всему, именно он руководил сектой.

Степан припомнил, что его назвали Кулио.

Мужик этот отличался не только проницательным взглядом с искоркой иронии. На переносице у него белел небольшой шрам. Он был спортивно сложен, стрижен под полубокс, скуласт. В движениях чувствовалась уверенность.

А еще в этом человеке была харизма. Степан и раньше подмечал: есть такой тип людей, которые умеют располагать к себе окружающих, несмотря на грубые манеры, сарказм и вульгарность.

Журналист продолжил с любопытством изучать присутствующих, жалея, что видеокамера осталась в потерянном багаже.

Вот Бюргер. Гладко выбритый, с хитроватым бегающим взором и нервными движениями. За ним — огромный бородатый мужик, плюхнувшийся рядом с щетинистым. Чем-то он напоминает северного варвара: скандинавский шлем лихо заломлен на косматый затылок, на торсе позвякивают доспехи, а под рукой — тяжелая дубина. Возле гиганта увивается низкорослое существо с длинными засаленными волосами и уродливыми ушами. Вдоль стола статно прохаживается туда-сюда толстый тип в королевской мантии, а в уголке разглядывает саблю мужик с бородкой клинышком. Его крохотные очки гармонируют с аккуратным кимоно. Кудрявый парень в камзоле складен и красив, но до гламурного не дотягивает: все портит черная повязка через глаз. Она делает его похожим на пирата. С подозрительным металлическим скрипом раздвигает стулья крепыш в кожанке и джинсах, сверкая начищенным пистолетом неизвестной модели и скрывая взгляд под солнцезащитными очками.

Ну и компания. Как в комиксах.

Осмотревшись, Степан положил диктофон на стол и с силой растер лицо ладонями. Даже в самых фантастических снах ему не доводилось видеть ничего подобного. А может, все вокруг и есть сон?

Он ущипнул себя и зашипел от боли. Да нет, всё реально.

Когда все расселись, шурша, покряхтывая и косясь на новичка, одно место почему-то осталось не занято. Журналист хотел было спросить, зачем же его усадили на табурет, если есть свободный стул, но не набрался смелости.

Щетинистый посмотрел на Степана, налил себе стопочку и велел мужику в темных очках:

— Кибби, передай-ка новичку тару.

— Я, в общем-то, не любитель, — скромно сказал Степан.

— Профессионал, что ль? — ухмыльнулся щетинистый.

— Нет, вы меня не так поняли. Я не пью.

— Стёпик не пьет! Стёпик не пьет! — затрещал Бюргер.

— Хлебни-ка, — строго сказал бородатый детина, поправив шлем. — А то Кулио рассердится.

Щетинистый подумал и кивнул:

— Рассержусь. Раз уж пришел, не надо модничать. Такой путь все-таки проделал, окосеть можно. Я б на твоем месте забил на эту затею. Так что — давай за знакомство, Стёпа. Не бойся, нектар проверенный. Даже у Кибби от него потроха не ржавеют.

Степан вспомнил, что дорога действительно выдалась нелегкая и соблазнов вернуться было хоть отбавляй. Он поставил диктофон на паузу, взял предложенную стопку. Зажмурился и выпил.

Водка огненным шквалом прокатилась по пищеводу и устроилась в желудке. Степан шумно задышал, смахнул выступившие слезы и жестом попросил запить. Детина в шлеме протянул ему соленый огурец. Степан захрустел.

Ничего не поделаешь. Чтобы внедриться в группировку и стать своим, надо играть по предложенным правилам.

— Еще, — сипло сказал он.

Щетинистый хмыкнул и наполнил стопку.

Степан зажмурился пуще прежнего и выпил. А затем он накатил еще одну, а потом, встряхнув головой, жахнул еще две и только после этого позволил себе съесть следующий огурец.

Прислушался к ощущениям: ничего особенного, только внутри приятно потеплело и надоедливые искры, наконец, перестали кружить перед глазами.

— Уважаю, — похвалил щетинистый. — А говорил — язвенник.

— Я не язвенник, — возразил Степан и неожиданно громко икнул. Стушевался, культурно прикрыл рот ладонью.

Щетинистый еще какое-то время изучал его взглядом, а потом, видимо, приняв решение, скомандовал:

— По порядку, с левого края стола. Представьтесь стажеру.

— Один момент — Степан потянулся за диктофоном.

— Выбрось эти запчасти, — посоветовал детина в шлеме.

— Почему запчасти? — не понял Степан.

Тот легко взмахнул огромной дубиной, будто тросточкой, и обрушил сучковатый конец на диктофон. Хрустнуло. Посуда на столе подпрыгнула.

Журналист опешил.

— Говорю же — запчасти, — пожал плечами детина, прислоняя дубину обратно к стулу.

— Хорош шуметь, — нахмурился щетинистый. — Знакомимся. Поехали по часовой стрелке.

Бородатый детина молча указал на Бюргера, который сидел слева от него. Бюргер представляться не стал, лишь посмотрел исподлобья на Степана и буркнул:

— Познакомились уже.

— Бюргер, — незамедлительно отрекомендовал его щетинистый. — В Берлине мы его взяли. Сняли с горящего Рейхстага, обвязанного динамитными шашками. Еле успели! Чуть всю победу русским не испоганил, контра. Утверждает, будто Красной Армии помочь хотел. На самом деле его свои же фрицы динамитом обложили и загнали на высоту за то, что продал полякам боезапас целого полка.

— Кулио, прекрати, — набычился Бюргер.

— Притухни, дезертир. Кто тебя спас? Сейчас бы несколько атомов твоего никчемного мозга разлетались по Вселенной и вносили свой вклад в общую энтропию.

Бюргер понуро уставился на банку с огуречным рассолом.

— Деньги любит, спекулирует чем попало, — как ни в чем не бывало продолжил Кулио. — Да ты, Стёпа, наверное, уже понял. Мы же строго секретная организация, стараемся не палиться.

Он одарил пунцового арийца испепеляющим взглядом.

— Ну что ты взъелся! — не выдержал виновник рекламной акции. — Ну не буду я больше.

— А больше и не надо, идиот. Теперь только успевай ворота отворять. Тьфу в твою продажную душу! — Кулио перевел дух. — Управы на вас нет. Ладно, дальше давайте.

Степан покосился на бородатого детину, все еще не понимая, что побудило этого вышибалу так грубо поступить с его аппаратурой. Потом перевел взгляд на обломки диктофона и огорченно покачал головой. Жалко, дорогой был.

— Маньякюр, морской волк, — представился кудрявый тип с повязкой на глазу. — Приятно видеть вас в наших водах, сударь.

— На рифы не напорись, — ввинтил посрамленный Бюргер, двигая к себе тарелку с рисовой кашей. — Понаехал, блин.

— Маньякюр, — пояснил Кулио, не обратив внимания на ворчание Бюргера, — галантный, но не советую нарываться, когда не в духе.

Маньякюр встряхнул кудрями, достал пилку для ногтей и принялся ковырять ее кончиком в зубах.

В это время Бюргер попытался умыкнуть ложку каши из чужой миски, за что схлопотал подзатыльник от тихого на вид мужчины в кимоно.

— Самурай, — представился восточный мужчина. — Отчаянный.

— Какой? — переспросил Степан, решив, что ослышался.

— Отчаянный, — вкрадчиво повторил Самурай.

— Отчаялся найти равновесие во Вселенной, баланс между инем и янем, — любезно растолковал Кулио. — Это и привело его в нашу скромную тибетскую хижину.

— Я готов познать истину, — незамедлительно уточнил Самурай, поправив элегантные очки. — И я сделаю это.

Для пущей убедительности он продемонстрировал саблю весьма внушительных размеров и добавил:

— Я разрешу вечное противостояние добра и зла. Или разрушу.

— Кто бы сомневался, — проворчал Бюргер, потирая затылок.

Степан спросил:

— М-м… э-э… уважаемый господин Самурай, я раньше полагал, что воины-самураи носят катаны, а не сабли. Неужели я неправ?

— Я обрусел, — отрезал Самурай и ловко насадил на кончик лезвия огурец.

Поднялся бородатый детина в скандинавском шлеме и прогремел на всю залу:

— Викинг. Гордый Викинг.

— Моя левая рука, — представил его Кулио. — Шарахнет — мало не покажется. Но зря, в основном, не бьет. Учти.

Степан вновь покосился на расплющенный диктофон. В носу засвербело, и он чихнул.

— Братушки, можно я ему по маковке садану, а? — немедленно оживился Викинг, поднимая увесистую дубину. — Сами посудите: чихнул и не вытерся. Вторую обувь не догадался с собой захватить и стопку вон не до конца допил.

Степан съежился. Сглотнул, почувствовал предательскую дрожь в коленях. Сидеть вот так, под занесенной дубиной, было крайне неуютно.

— Викинг, это мелочи, — смилостивился Кулио. — К тому же Стёпа новичок. Он еще не знаком с перечнем твоих капризов.

Викинг опустил дубину и демонстративно отвернулся. Сделал вид, что изучает настенные часы с кукушкой. Было слышно, как он бормочет себе под нос: «Подумаешь… Бабахнул бы разок по черепушке — не убил бы, чай. Нежности какие манежности».

— Меня пока пропустим, — продолжил Кулио. — Вот моя правая рука — Киборг. Кибернетический организм, наполовину человек, наполовину машина. Друзья зовут его Кибби. Сразу предупрежу: у него мало друзей.

— А киборги разве существуют? — засомневался Степан. — Это же вроде как — фантастика.

Крепыш в кожанке крутанул на пальце пистолет, медленно снял темные очки, и Степан увидел пульсирующий красный зрачок в одном из глаз.

— Зря. Ты. Так, — жестко чеканя каждое слово, сказал Киборг.

— И впрямь зря, — согласился с ним Кулио. — Стёпа, если хочешь дружить с Кибби, так не говори. Ну сам посуди, какая фантастика? Мы нашли его в одном из вариантов будущего и перенесли сюда в одноразовой хронокапсуле. Расслабься, он хороший. Гуманный.

Степан отвел взгляд от красного глаза Киборга.

Наверное, всё вокруг — серьезная галлюцинация. Ну, конечно! Ведь его предупреждали, что кошмары — один из возможных симптомов кислородного голодания.

Степан встал и попросил:

— Уважаемый Киборг, не сочтите за труд, пальните в меня из своего футуристического оружия.

Бюргер перестал лопать кашу и уставился на журналиста, как на дебила.

— Со мной ничего не случится, — успокоил присутствующих Степан. — Ведь все ваше Братство мне чудится.

Киборг вытер салфеткой рукав кожанки и, резко развернувшись, выстрелил в камин. Луч с оглушительным хлопком разметал стройматериал. Фонтаном сыпанули искры, несколько черепиц превратились в быстро остывающую лужицу. Одна из раскаленных капель попала Степану на руку, и он заорал как резаный.

Киборг вернул пистолет в кобуру и назидательно повторил:

— Зря. Ты. Так.

Степан подул на обожженное место, морщась от боли.

— Спиртом протри, — посоветовал Кулио.

— Он дурак, — подытожил Бюргер, бултыхая рассол в банке. — Самурай, соломинка есть?

Самурай пригладил бородку и выразительно промолчал. Ариец пожал плечами и припал к банке губами.

Степан поочередно оглядел всех сидящих за столом. Неужто они реальны, не мерещатся ему? Ну и ну…

— Не расслабляемся, — сказал Кулио. — Продолжаем наш вечер знакомств.

— Эльф, — застенчиво произнес лохматый коротышка с уродливыми ушами. Он приподнялся, чтобы Степан смог разглядеть его получше. — Очень приятно, Степан. Как там, на большой земле? Как мои сородичи, эльфы, поживают?

— Постойте-ка… — Степан совсем растерялся. — Нет никаких эльфов.

— Давно я здесь, — вздохнул коротышка. — Отпуск надо взять.

— Не похожи вы на эльфа, — честно сказал Степан. — Эльфы высокие, стройные, красивые…

Что тут началось!

Низкорослый Эльф покраснел, скуксился и зарыдал, закрыв лицо ладошками.

Викинг взревел и завертел над головой дубиной, крича: «Расшибу твою дурью башку в котлету!» Самурай обнажил саблю и лаконично пригрозил перепугавшемуся Степану, что снимет с него скальп. Киборг завертел на пальце пистолет-бластер. Маньякюр принялся утешать заистерившего Эльфа, предоставив тому выплакаться в камзол.

Кулио шарахнул кулаком по столу и рявкнул:

— Он Эльф! Вдуплил? Скажи это очень громко и живо извинись!

— Эльф! Вы Эльф! — затараторил пристыженный Степан. — Извините меня, пожалуйста! Темнота я темная, думал, что ваш народ по-другому выглядит. Ну не плачьте вы так, я не хотел вас обидеть. Я вообще-то корректный человек… Ну прошу вас, перестаньте реветь.

— А кто ревет? — вскинулся Эльф, сморкаясь в камзол Маньякюра. — Я сейчас его загрызу-у-у…

— Ладно, Эльф, завали хлеборезку, — сказал Кулио и хлопнул коротышку по плечу. — Развылся тут как взвод кастратов.

После этого Кулио подошел к Степану, взял его под локоть и отвел в сторону.

— Ты чего, правда, дурак?

— Да нет вроде.

— Деликатней надо. Кто ж по больному-то, балда… Психологию не учил, что ли?

— Да нам и не преподавали, — признался Степан. Он уже был готов под землю провалиться от стыда. — А он что, серьезно… эльф?

— Серьезней некуда.

— Они ж вроде остроухие. А у этого уши вислые какие-то.

Кулио нахмурился.

— Слушай, умник, — сердито сказал он. — Чернобыль ваш, между прочим, взорвался на одну десятую мощности. Если бы Эльф не возомнил тогда, что в энергоблоке гибнет его любимая бабушка, сейчас бы у тебя уже хвост от радиации вырос. Вдуплил?

— Вдуплил. Чертовски неудобно вышло.

Кулио расправил брови и усмехнулся:

— Неудобно будет, когда он к тебе приставать начнет.

Он достал из коробки громадную сигару и закурил. Степан таких раньше никогда не видел, хотя он вообще-то не особо интересовался табачной продукцией.

Эльф потихоньку успокоился, поблагодарил Маньякюра за предоставленный камзол и вернулся на свое место.

— Посопливились и хватит. Дальше знакомиться давайте, — велел Кулио. — Кто там следующий?

Никто не отозвался. Тишину нарушало смачное чавканье.

— Фантик, — позвал Кулио. — Мало тебе своего холодильника? Опять из погреба капусту квашеную спер?

Чавкающий тип замер. Толстый, румяный, статный. Свободная королевская мантия лежала на его крупных покатых плечах, а внушительное пузо упиралось в край стола.

Не дождавшись ответа, Кулио повторил:

— Я тебя спрашиваю: капусту брал из погреба?

— Ну брал, — вызывающе ответил толстяк.

— А по хрюслу хочешь?

— Не хочу.

— Тогда представься Стёпе. А за казенные харчи нарисуешь мне на досуге карту обратной стороны Луны.

— Я ж на прошлой неделе рисовал уже.

— Значит, будет две.

— Одну продадим, — вставил Бюргер.

— Давай лучше тебя продадим, а, — разозлился Викинг. — Евнухом в гарем какой-нибудь.

— Не, — покачал головой Самурай, — не евнухом. Одалиском.

— А меня одалиском можно? — тихонько поинтересовался Эльф, все еще шмыгая носом.

Толстый тип в королевском прикиде под шумок снова зачавкал.

— Кончай базар, — распорядился Кулио. — Фантик, представься.

— Кожол шанти, — сказал толстый.

— Простите, как-как ваше имя произносится? — не понял Степан.

— Прожуй и повтори, свинтус, — велел Кулио.

Толстый крупно сглотнул и высокомерно сказал:

— Король Фантик.

— Неполный статус, — погрозил пальцем Маньякюр.

— Говори. Сразу. Всё, — поддакнул Киборг.

Фантик вздохнул и признался:

— Изгнанный. Изгнанный я король.

— Этого взяли в Катманду, — пояснил Кулио. — На продуктовом складе в супермаркете скрывался, подъедал чужие запасы. Жутко пронырливый и ловкий, несмотря на неатлетическую комплекцию: сначала прятался, потом на штабелёре удирал. Полчаса за ним гонялись. Нам осведомитель наводку ложную дал: думали, этот объедала армагеддон задумал устроить ну или еще какую гадость мирового масштаба. А он, оказывается, просто искал местечко, где можно перекантоваться денек-другой. Его из королевства какого-то за обжорство вытурили.

— Не из «какого-то», а из моего собственного. Здесь, неподалеку, Непал называется, — обиженно заявил Фантик, машинально отправив в рот ложку квашеной капусты.

— А в Непале разве до сих пор монархия? — удивился Степан, вспоминая историю.

— Я потомок династии Шах, — уклончиво ответил Фантик. — И вообще, чего привязались со своим обжорством? Может, у меня неизлечимая смертельная болезнь?

— Ага. Булимия называется, — кивнул Бюргер. — Когда без еды не можешь и трех шагов сделать. В старости тебя вообще разорвет от пережора.

— Степан, а спорим, что ты двадцать сосисок за двадцать минут не съешь? — обронил Фантик, не обратив на подначку арийца внимания.

Самурай кашлянул.

Так как на столе из закуски были только огурцы сомнительной свежести, остатки рисовой каши и рассол, Степан решил, что неплохо бы подкрепиться чем-нибудь более существенным.

— Спорим, — сказал он.

— Опрометчиво, — хмыкнул Киборг.

Глаза Фантика заговорщически забегали. Он потер пухлые руки и обозначил условия пари:

— Если я проигрываю, то даю тебе еще десять сосисок, и всё — за мой счет. А если ты продуешь, то с тебя возмещение стоимости первых двадцати, независимо, сколько останется — те я сам доем. Плюс десять сверху. По рукам?

Самурай снова кашлянул.

У Степана возникло подозрение, что он — не первая жертва некой пищевой аферы. Но когда юного журналиста пытались взять на слабо, внутри просыпался необычайно мощный дух соревнования. Степан знал свою склонность к опрометчивым поступкам в такие моменты, но ничего поделать с собой не мог.

— По рукам, — подтвердил он.

— Я сейчас сбегаю, — засуетился Фантик и легко для своего веса выскользнул из залы.

— Чревоугодник, — высокомерно подняв подбородок, изрек Самурай. — Местные монахи неподалеку даже сосисочную отгрохали, чтоб он у них соленья не таскал.

— Как же надоели эти яки. Здесь абсолютно всё из их мяса делают, — вздохнул Маньякюр. — Приходится в Нам-Цо рыбу удить.

Степан вспомнил меню закусочной в Багухармо и согласно кивнул. Ассортимент блюд из пресловутого яка удручал, и от ароматной рыбки с хрустящей корочкой он бы сейчас не отказался. Пусть даже костлявой.

— Так, — приподняв бровь, сказал Кулио. — Давайте накатим по маленькой, без фанатизма. А то у Кибби все шарниры засохнут. Викинг, плесни-ка на донышко.

Викинг плеснул. Выпили. Кулио крякнул и похвалил «чертовку».

— А ведь и впрямь чертовка, — довольно щурясь, выдохнул Маньякюр. — Маг Шу ведь наколдовал. Черт этакий, придави меня сто китов!

— Кто такой маг Шу? — спросил Степан.

Кулио указал на пустующее место и объяснил:

— Это наш девятый. Шляется где-то, скоро обещал вернуться.

Степан занервничал и оглянулся. Оказывается, здесь еще не все: есть какой-то девятый.

— Да ты не суетись, Стёпа, он заурядный чернокнижник и алкаш. Раньше за темные силы воевал, но однажды наворотил таких дел по пьяной лавочке, что пришлось на нашу сторону переметнуться.

— Так вы что, на стороне добра? — Степан обескураженно уставился на Кулио.

— А что, не похоже? — искренне удивился тот. Принялся загибать пальцы: — Тебя не съели, на кварки не расщепили, даже вшами пока не заразили. Разве мы не прелесть?