Охранник крепкой рукой взял его за плечо и оторвал от стула.

— Идем, на сегодня все.

Андрея вернули в душные застенки. Через несколько минут явился Леха мрачнее тучи.

— Что, не поверили? — догадался Андрей.

— Не поверили. У меня такое ощущение, что мы пришли воровать страшную государственную тайну. Столько важности вокруг какой-то деревни.

— У нас тут пятнадцать тысяч жителей, — заступился за свой поселок косматый старик. — Было.

— А будет еще меньше, если такую власть оставите, — буркнул Леха. — Что у тебя?

— Пугали пытками, думают, что я вру.

— Меня тоже. Эхэ-хэ, вот так тут встречают людей. Чем дальше от города, тем больше дичают, — сыграл на публику Леха. — А какие у вас тут пытки используют для самооговора?

— Могут пальцы расплющить молотком, могут током к половым органам, могут угли на грудь положить, — живописно расписал жуткий ассортимент косматый старик.

— Спасибо, — поблагодарил его Андрей. — Чувствую, сегодня мне будут сниться красочные сны.

— Ты думаешь уснуть? — удивился Леха. — Да я от каждого шороха буду шарахаться.

— Посмотрим. Люди на войне спали как-то, хоть и ждали прилет по своему блиндажу. Не накручивай себя раньше времени, — посоветовал Андрей. — Да и нам с тобой довелось не самые лучшие времена пережить.

— На пол не ложитесь, холодный, — предупредил сосед. — Спите лучше на корточках, кому на лавке места не хватит. Я их столько раз просил сено или солому привезти, не слушают.

— Спасибо. — Андрей прошелся по периметру клетки. — Мы установим очередность.

Первым лег спать на лавку Андрей. Леха решил, что уснуть не сможет. Ночь стала для Андрея испытанием. Вначале он пытался уснуть под кашель старика, потом под периодические звуки опорожнения, потом под шуршание крыс. Это был не сон, а нервные перерывы, похожие на сюрреалистичные эпизоды.

Проснулся он непонятно в котором часу. Леха спал сидя, опершись о решетку. У входа послышались шаги. Сердце Андрея тревожно забилось. Он решил, что это идут за ними. В слабом свете лампы мелькнули силуэты и подошли к их клетке. Теперь Андрей не сомневался, что это по их душу. Скрипнул замок и ржавеющие петли двери. К ним втолкнули фигуру в странном мешковатом балахоне.

— Это вам сказочника для более веселого времяпрепровождения, — отрекомендовал охранник нового пленника. — И исповедаться.

Леха всхрапнул и проснулся. Открыл глаза и уставился на новенького.

— Ого, а ты что, за моей душой пришел? — спросил он.

— За ее спасением, — ответил парень чистым голосом. — Я из религиозного ордена «Новый Вавилон», миссионер, учу людей спасению и новой жизни.

— Спасение нам сейчас очень кстати. — Леха, скрипя суставами, поднялся. — Какой у тебя план?

— План такой, что все мы, люди новой формации, должны забыть о разделяющих нас барьерах, языке, религии, национальности, расе, достатке. Господь дал нам явный знак, что прежний путь разделения вел в никуда…

— Стоп! — остановил его Леха. — Это не сработает. Есть более надежный план? Твои братья из секты знают, что ты тут?

— Нет, и мы не секта.

— Печально. Я бы вступил в нее, на время побега, конечно. — Леха взъерошил волосы. — Что там снаружи нового?

— Виселицу ставят на торговой площади, — без всякого энтузиазма произнес сектант.

Андрей с Лехой переглянулись.

Глава 5

Алиса поговорила по телефону и протянула трубку Глебу. Она больше не обижалась на него, посчитав это неуместным в подобных обстоятельствах.

— Спасибо, не надо. — Он не взял трубку.

— В смысле? Ты не хочешь предупредить, что с тобой все в порядке? — искренне удивилась девушка.

— Нет. — Глеб посмотрел ей в глаза.

Алиса прочитала в них грусть, разочарование и легкое торжество, как от свершившейся мести. Он собирался позвонить на работу, предупредить начальство о происшествии, но подумал, что, если ситуация усугубится, в этом не будет никакого смысла, а общаться с ними лишний раз не хотелось. Вместо сочувствия они бы начали настаивать на том, чтобы он нашел способ покинуть карантин и отправился на обучение. А ему не хотелось этого изначально. Глеб чувствовал себя отменно в беззаботном лежании на пропахшей пылью кровати в старом нательном белье. С родителями он давно потерял контакт и не знал их номера. Даже если бы знал, не позвонил. Слишком неприятны были ему воспоминания последних лет в семье.

Алиса отдала телефон женщине, приплясывающей возле нее от нетерпения. Она схватила и быстро убежала в дальний угол спального помещения.

— Что сказали родители? — поинтересовался Глеб у девушки.

— Расстроились, что не долетела, но рады, что самолет сел, — ответила она бодро.

Ей как будто хотелось заразить Глеба хорошим настроением.

— А что во Владике, все тихо?

— Они не в самом городе живут, в пригороде. У них все нормально. Почему бы военным не привезти нам телевизор, жуть как хочется глянуть новости или сериал какой-нибудь тупой, — призналась Алиса.

— Так иди и скажи дежурному, — посоветовал Глеб.

— У него на все один ответ: обед по расписанию, за порог ни шагу. — Девушка улыбнулась. — А мне тут нравится, как в летнем лагере, даже без телевизора. Нет суеты, никуда не надо.

— Согласен, мне это тоже нравится. — Глеб закинул руки за спину.

— Я тут ходила по всем комнатам и нашла выход на крышу, — шепотом сообщила Алиса. — Это же не считается покиданием здания?

— Наверное, нет.

— Пойдем покажу.

— А может, ночью? — Глеб подумал — если их увидят, то проход закроют.

— Ты что, трусишка? — Алиса решила, что он испугался.

— Нет, не поэтому.

— А я думаю поэтому. — Она продолжила его провоцировать.

— Пошли. — Глеб поднялся с кровати.

Они не хотели, чтобы о выходе стало известно всем, поэтому сделали вид, что просто прохаживаются по коридорам. Улучив момент, Алиса затащила Глеба в неприметную бытовку без окон. Закрылась изнутри, подперев дверь старой деревянной шваброй, и открыла другую дверь, открывающую следующее помещение с лестницей.

— Как ты вообще до этого додумалась? — удивился Глеб.

— Страсть к исследованиям и куча свободного времени. — Девушка поднялась на самый верх и толкнула железный люк.

Сил откинуть его у нее не хватило.

— Тяжелый, — кряхтя, произнесла она.

— Давай я открою. Ты же для этого меня сюда потащила.

Алиса спустилась вниз.

— Какой ты проницательный, — усмехнулась она.

Глеба это не обидело. Ему даже понравилось, что Алиса, показавшаяся вначале глупой и пустой, на самом деле глубже и интереснее. Она прятала себя настоящую за образом, который привлекал потенциальных претендентов на ее руку и сердце, пугающихся умных женщин. Толкнул увесистую крышку из тяжелого металла. Она поддалась со скрипом. Придерживая, чтобы не грохнулась с шумом, Глеб распахнул проем.

Свежий воздух сразу же наполнил небольшое помещение. Глеб первым выбрался на крышу и помог Алисе. От глаз военных, охраняющих здание, их скрывал кирпичный парапет метровой высоты. Солнце нагрело черную крышу, залитую битумом. Парапет защищал от ветра, и потому внизу создался парниковый микроклимат.

— А тут можно и позагорать, — решила Алиса. — Глеб, прикрой люк, пожалуйста.

Глеб не понял, зачем это надо, но выполнил ее просьбу. Алиса скинула с плеч дурацкий халат, оставшись в казенных трусиках, постелила на крышу и легла на живот, подставив спину под лучи августовского солнца. Ее откровенное поведение заставило Глеба поволноваться. Алиса оказалась довольно смелой и умелой в демонстрации себя. Он представил, как сейчас нежно возьмется за ее ягодицу и помассирует. Наверняка она желала именно этого.

— Чего тень наводишь, ложись, загорай, — посоветовала девушка, отбив эротические поползновения. — Скажешь потом, что в Турции был.

— Меня уволят, если я так скажу. — Глеб снял рубаху и бросил на крышу.

— В свете сложившихся обстоятельств, учитывая, через что ты прошел, это преступление, — произнесла Алиса.

— А через что я прошел? Ситуация вполне понятная и рядовая для предотвращения распространения эпидемии. Мы же никак не пострадали, если не считать уничтоженных документов и банковских карточек. Думаю, начальство уже бесится и готовится меня уволить за то, что я не позвонил вовремя из Москвы. А мне радостно, что они бесятся. Радостнее, чем их радость от моего увольнения.

— А ты жутко закомплексованный, Глеб. — Алиса подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Тебя не касаются мои комплексы, — холодно ответил Глеб. — Как сказал отец Владимир, не оценивай, не ругай и не хвали, потому что ты субъективен.

— Ого, ты познакомился с батюшкой.

— Да. Он оказался не таким занудным, как я думал, умеет разговаривать на любые темы и во многом хорошо разбирается.

— Их учат риторике и красноречию. Религия постоянно терпит критику, поэтому ей надо быть осведомленной, чтобы защищаться со всех сторон.

— Наверное, — согласился Глеб. — Он считает, что начинается период разрушения мира. Что мы достигли апогея развития, накопив не только знания, но и духовные болезни, которые разрушают фундамент построенной цивилизации, подобно разрушению древнего Вавилона.