Егор принялся интенсивно тренировать динамо фонарика, чтобы лучше осветить пещеру. Он чуть не выбросил фонарь в воду, когда увидел, что весь потолок усеян летучими мышами. Их были тысячи. Егора передернуло от отвращения. Он с детства считал летучих мышей кровопийцами, хотя это и не так, но полностью победить детский страх ему не удалось.

Надо было идти вперед. Пол пещеры блестел спокойной ровной гладью. На ней не виднелось ни одного выступающего островка, чтобы использовать в качестве ориентира и промежуточного пункта отдыха. Егор надеялся, что глубина здесь небольшая и он легко преодолеет препятствие. Он сделал первый шаг. Нога ушла по колено, второй шаг — выше колена, третий шаг — по пояс. Егор хотел уже вернуться, чтобы поразмыслить над тем, как найти более безопасный путь, но четвертый шаг показал, что глубина выровнялась на уровне поясницы. Жижа была холодной и неприятной по составу, напоминая илистое дно у реки.

Егор пересек половину пещеры, подсвечивая себе маршрут. По тому месту, откуда текла грязь, можно было вычислить выход. Пока стены оставались девственно чистыми. Время от времени летучие мыши оправлялись, и их продукты жизнедеятельности с мягким всплеском падали где-то рядом.

Пещера изгибалась пологими поворотами вправо. Глубина варьировалась от колен до почти по шею. Егор прижался к стене, считая, что у нее будет меньше вероятности куда-нибудь провалиться. В намокшей одежде было холодно. Стресс прошел, и Егор чувствовал, как он устал и замерз. Зубы стучали.

В сравнении с Черной пещерой эта оказалась гораздо больше, и Егор пока не достиг противоположной стены. Наконец она появилась в слабом свете фонаря. А вместе с ней и полузатопленный выход из пещеры. Егор заторопился, увидев его. Он отошел от стены, и интенсивно разгребая жижу перед собой, направился к выходу. За что и поплатился. Нога внезапно не ощутила опоры. Егор со всего маха ушел с головой в жижу. Он забил руками, боясь, что его может затянуть в грязь. Ноги достали дно. Егор оттолкнулся от него и выскочил на поверхность. В полную тьму. Фонарь слетел с руки. Егор был полностью дезориентирован. И собраться с мыслями не получалось. Жижа не держала на поверхности. Егор снова пошел ко дну. Когда ноги достигли его, Егор присел и что было сил выстрелил собой вперед. С пятой попытки у него получилось попасть на место, где вода достигала ему подбородка. Тем не менее, куда двигаться, было непонятно. И Егор придумал, как определить, с какой стороны находится стена.

— А! — громко и отрывисто крикнул Егор.

Звук разошелся свободно. Егор развернулся на четверть оборота.

— А!

Звук с правой стороны как будто был приглушенней. Егор сделал еще четверть оборота вправо и крикнул. Звук как будто утонул в препятствии. Для чистоты опыта он сделал еще пол оборота и крикнул. Теперь с левой стороны звук был приглушенней. Егор вернулся на пол оборота назад и осторожно проверяя перед собой дно, двинулся вперед. Вскоре дно пошло на подъем, и Егор уперся в стену. Пройдя приставными шагами влево двадцать шагов, он нащупал проход. Он тоже был затоплен.

Сквозняк в проходе оказался такой силы, что толкал Егора перед собой и свистел в поворотах. Егор шел осторожно, проверяя руками расстояние впереди. Был шанс уткнуться лбом в какой-нибудь выступ. Этого Егор уже не смог бы выдержать. Эмоциональные и физические силы оказались на пределе. Любое препятствие, даже самое безобидное, могло выбить его из колеи.

Егору показалось, что жижа стала теплее и впереди, как будто замаячил свет. Это на самом деле было так. Слабый свет проникал откуда-то в пещеру, и он приближался. Егор выставил руки перед собой и прибавил шаг. Он не мог поверить своим глазам, когда увидел края пещеры на фоне более светлого неба.

Егор вышел наружу. На улице была ночь. Для глаз, привыкших к темноте, она не оказалась такой уж непроглядной. Егор, не веря, что ему это удалось, вышел наружу. Теплое безмолвие ночи приняло его в свои объятья. Звезд на небе не оказалось Егор чувствовал, что небо было тяжелым и близким. В воздухе сильно пахло влажностью, и царила абсолютная тишина. Ни ветерка, ни стрекота сверчков, ни крика ночной птицы. Но это мало волновало Егора. Он выбрался из склепа и был свободен. Как рассветет, он спустится вниз и разберет вход в пещеру, где осталась его семья.

Вокруг пещеры, задержавшись на каменных выступах, лежали остатки грязи. Егор чуть не поскользнулся и не сорвался вниз. Благоразумно решив не испытывать в который раз судьбу, он нашел более-менее сухое место, устроился на нем поудобнее и уснул.

Дабы не угнетать себя монотонностью и бессмысленностью существования, космонавты решили заняться делом. Они решили попробовать связаться с Землей по обычному радиоканалу. Долгое время не было слышно ничего кроме помех. Но спустя неделю с того времени, как началась эта буря, до них долетел первый сигнал. Сигнал от выжившего человечества. Джейн немного понимала испанский и смогла разобрать, что эти люди спаслись в горах, что они ученые и занимались астрономией. Полноценного общения с ними не получилось из-за того, что МКС быстро ушла из зоны приема сигнала.

Из-за сплошных туч лодка никак не могла определить правильные координаты по спутникам навигации. Кто-то из команды предложил установить радиосвязь с космической станцией. И это удалось.

Старшие офицеры собрались на палубе лодки под тяжелыми, низкими тучами. Темный океан лениво колыхался. Погода была почти безветренной. На поверхности воды плавало много мусора. Пейзаж совсем не походил на прежний океан, скорее всего, он был похож на затопленную городскую свалку.

Татарчук прошелся по палубе, внимательно осмотрел повреждения корпуса. «Тело» лодки оказалось все в шрамах. Отметины, оставленные твердыми предметами, покрывали его сплошь. Вдоль правого борта имелись длинные борозды с зазубренными краями, оставленные чем-то крупным. Терехин вспомнил этот скрежет в свою первую смену. Вмятину, оставленную столкновением с дном, сейчас осматривали водолазы. Можно было не сомневаться, что и там не будет особых проблем, иначе на глубине любое повреждение корпуса немедленно дало бы о себе знать.

Можно было считать, что из битвы со стихией подлодка вышла победителем. Неясно только, что делать с такой победой. Ситуация для экипажа военного судна была совершеннонетипичной. О ней не писалось в Уставе, не предупреждалось на разводе перед боевым походом. Как быть в случае, когда не отвечают командные центры, когда не знаешь, существует ли еще государство, которое ты обязался защищать? Субмарина колыхалась на волнах среди бескрайнего океана, как сирота. У нее пропала цель, ради которой она и появилась на свет.

— Товарищ командир, товарищ командир! — из люка показался вахтенный матрос. — Там это, передача с космической станции!

Всех, кто был на палубе, как волной смыло. Впереди всех, как и положено по субординации, в люке исчезла блестящая лысина Татарчука. Когда офицеры ввалились в рубку, передача уже закончилась.

— Связь неустойчивая, скорее всего из-за грязной атмосферы, — предупредил вахтенный офицер.

— Да пес с ней, с атмосферой. Что они сказали? — почти крича, спросил командир.

— Я сейчас, я записал, они несколько раз повторили, — офицер взял со столика листок и волнуясь, начать читать. — Всем, кто выжил и имеет возможность слышать нас, знайте, что катастрофа постигла всю планету. Мы видели, как все начиналось, но очень скоро атмосфера скрыла происходящее. Связь с центром управления прервалась сразу, как фронт достиг его. По нашим данным скорость ветра достигала тысячи километров в час, и более. Мы ослеплены и не знаем, что происходит на земле. Всем, кто имеет возможность радиосвязи, ответьте. Каждые сорок пять минут мы находимся над вами. До связи. А потом на английском еще было, — офицер положил листок, боясь взглянуть в глаза командира.

Татарчук присел. Взгляд его блуждал. Ладонь полировала лысину.

— Вот, значит, как… все-таки, вон как получилось… по всей планете, — он перевел взгляд на команду. — Всем отдыхать до особого распоряжения. Свободны! — затем повернулся к связисту. — Сделаешь нам связь с космосом?

— Так точно, товарищ капитан первого ранга.

— Хорошо, хорошо, — произнес он автоматически. — Вот дела.

Терехину вдруг стало тесно внутри подлодки. Он почувствовал приступы клаустрофобии. Низкий потолок, теснота отсеков и пустота внутри себя вытолкнули его на палубу. Хотелось уединиться, никого не видеть и не слышать. Виктор прошел к самому носу судна. Взгляд его смотрел в никуда, потому что мыслями он был далеко от этого места. Капитан Терехин был дома, с женой и дочерью. Его нос уловил в воздухе знакомые ароматы дома, разошедшиеся теплом по сердцу. Это была работа сознания, подыгрывающая желанию человека. Терехин в этот момент думал только о том, чтобы бросить этот ставший ненужным поход и вернуться домой, узнать судьбу близких.

Тут он был не одинок. Каждый член экипажа подлодки «Пересвет» оставил дома кого-нибудь и переживал за их судьбу. По всем раскладам следовало повернуть назад, ибо то, ради чего задумывался этот поход, потеряло смысл. Если Татарчук вовремя не примет решение, Виктор решил убедить его в разумности возвращения домой. Вряд ли Америке сейчас до конфронтации, как и России.