«Низкий запас энергии. Процесс загрузки предмета может повлечь негативные последствия для организма носителя, если уровень энергии симбиотического вирит-комплекса ниже рекомендуемой минимальной отметки».
М-да, чувствую себя блондинкой-секретаршей, у которой «раньше всегда само работало». И что мне нужно для пополнения запаса энергии?
«Для достижения рекомендуемого минимального значения энергии требуется поглощение примерно 400 килограмм пищи…»
СКОЛЬКО?!
«…Для достижения максимального запаса энергии требуется поглощение примерно 4 тонн пищи».
«…» — это у меня не нашлось слов для комментария. А откуда, скажите, брал энергию вирит-комплекс до переустановки? А, справка? Нет ответа, конечно. Что ж, надеюсь, бабушка Марина, как и положено стереотипной бабушке, всегда мечтала о внуке с ХОРОШИМ аппетитом!
Глава 5
Интересное ощущение: вроде уже и наелся, но и перенасыщение всё никак не наступает. В гостиничной столовой я сначала умял свою порцию омлета, кивнул на вопрос «возьмём ещё чего-нибудь?», съел, неспешно кусая, пакет пирожков с мясом. Потом дело дошло до ажурной плетёной тарелки с нарезанным хлебом — тут такие на каждый занятый столик официанты выставляют. И встрепенулся только под внимательным взглядом Марины: оказывается, я в задумчивости прихватил со стола керамическую бутылку с растительным маслом и теперь, словно бокал, взвешивал её в руке. «Тебя точно в этой твоей Америке кормили?!» — так и говорил взгляд бабушки, но она всё же сдержалась и промолчала.
Впрочем, реальность уже подготовила, если можно так сказать, ответочку за воздействие на бабушкины нервы.
— Пятьдесят минут до рейсовика, — вздохнула Марина, глянув на часы. Ключи от номеров мы только что сдали. — И по магазинам не успеем пройтись, и торчать на поле больше получаса неохота. Может, прогуляемся пешком, внучок? Как раз к началу посадки подойдём.
— Я только за! — поддержал родственницу.
Псков — это не Москва, я его в своей реальности ни разу не посещал, но всё равно посмотреть по сторонам интересно. Я даже не подозревал, что самое интересное увижу не по сторонам.
Сначала даже не понял, что вижу: сине-белая стена с огромными буквами по ней, казалось, поднимается и нависает над самыми крышами домов где-то впереди по улице, на которую мы вывернули сразу же с крыльца гостиницы. И только потом картинка в голове перевернулась и отодвинулась, давая оценить истинные масштабы наблюдаемого объекта.
— Твою ж мать… — аж вырвалось у меня вслух. — Сколько в нём километров?!
— В длину? — покосилась на меня опекунша, но за мат ругать не стала. — Два и шесть десятых, где-то…
Видимо, у меня было ну очень красноречивое выражение лица. С другой стороны, покажите мне человека, который увидит в небе дирижабль в два с половиной километра длиной и останется спокойным! Отдельно добавляла тянущаяся во весь борт надпись, которую я до того видел только на ледоколах: “РОСАТОМФЛОТ”!!!
— Там — реактор? — слабым голосом переспросил очевидное я.
— Это же псковская мобильная АЭС, — укорила меня бабушка. — Как ты умудрился её не заметить, когда в самолёт садился? Она же вся в подсветке ночью.
— Принял за городской квартал, — я всё никак не мог переварить зрелище летающего атомного реактора.
Уж, казалось бы, всяких чудес в этом мире навидался, и одно сам мимоходом создал — я про высотный рефлектор. Понятно, что новые прорывные материалы, тот же графен, позволяют делать то, что раньше казалось безумной фантазией. Но… Всё равно с трудом в голове укладывается!
— Внук, неужели ты вообще про атомный гражданский воздушный флот России не читал ни разу, ни одной фотки не видел? — всё же не выдержала родственница. — Недели не проходит, чтобы на новостных сайтах кто-нибудь не написал про крайнюю озабоченность, испытываемую другими странами по его поводу?
— Нет, — искренне признался я. Мы шли по направлению к летающей, точнее, воздухоплавающей АЭС, и мне приходилось всё сильнее задирать голову, разглядывая то, что раньше мешали увидеть крыши. — В Японии про Россию только самые общие сведения доступны, а в Штатах вообще никто из обычных людей чужими странами не интересуется — не считая соседей, Канады и Мексики. Вот и нет в новостях.
Я оторвался от созерцания российского чуда инженерно-технической мысли, потому как буквально почувствовал взгляд бабушки.
— Мне приходило извещение от Министерства Иностранных Дел о смерти сына, — медленно объяснила она. — Когда буквально на днях я узнала о твоём существовании, ещё подумала… Много нехорошего про своего ребёнка, умудрившегося бросить собственное дитя в другой стране. Ведь считала, что воспитала Витю, во всяком случае, в этом смысле, правильно. Получается, всё же он забрал тебя с собой…
Говорить или нет? С одной стороны, с бабушкой я едва знаком. С другой, она ведь так или иначе узнает о моих уникальных способностях якоря: не зря ж мне так запросто организовали политическое убежище, гражданство и выезд из США? Значит, нужен. Хотя бы приехать замеры провести должны, чтобы убедиться. Во всяком случае, я бы не стал ждать полгода до совершеннолетия с этой процедурой. Об остальном, скорее всего, договариваться будут с совершеннолетним. Благо каких-то полгода осталось.
— Родители вместе увезли меня в Японию, — тоже не торопясь и подбирая слова, ответил я. Мы остановились посреди тротуара — прохожих по утреннему часу почти и не было. — Увезли, чтобы вылечить, вывести из продолжительной комы. К сожалению, когда я очнулся, они оба уже были мертвы.
— Вот как, — женщина ссутулилась, и это немедленно выдало её настоящий возраст. — Прости, что… заставила это вспомнить.
— Мне удалось восстановить гражданство США и вернуться в страну, где родился, — объяснил свои дальнейшие перемещения я.
Одновременно прикидывая, что будет, если я честно признаюсь: «Но, как оказалось, свойства, приобретённые моим телом в результате эксперимента моих родителей, из-за которого я и впал в кому, слишком ценные для некоторых лиц и организаций. Как только данные об этом ушли на сторону — мне пришлось сбежать в Россию». Одно из двух: или родственница мне не поверит, но обидится за такое очернение памяти, пусть блудного, но всё же родного сына, или поверит — и мне придётся вызывать скорую прямо вот сюда.
— В США мне достались действительно хорошие приёмные родители, которые согласились помочь с обращением в посольство, чтобы воссоединиться с роднёй, — в итоге я всё же смог составить фразу, где не было ни слова неправды.
Йоны, особенно Филипп, мне действительно помогли: и добраться до консульства в Нью-Йорке, и с моим статусом несовершеннолетнего, обратившись к консулу с письмом, в котором просили всячески содействовать воссоединению с биологической роднёй. Причём, всё это действительно просто потому, что приёмный отец пообещал мне защиту в случае слишком резкой реакции одной из политических сил на мои действия. А говорят, что не бывает честных и порядочных политиков, особенно на Западе. Оказывается, иногда всё-таки попадаются…
Так, что-то Марина слишком долго молчит и смотрит в никуда. Эх, это не мне, а ей нужно держаться подальше от травмирующих воспоминаний. Надо срочно отвлечь… Ну, почему бы и не этим вопросом?
— Бабушка, а как в России регистрируют носителей сверхспособностей?
— А? — фух! Удалось сбить женщину с процесса погружения в себя — опекунша аж часто заморгала, возвращаясь в реальный мир. — Звонишь в ближайший Центр занятости, внучок, и там тебе назначают день и место аттестации. Измеряют силу и контроль по специальной методике, рассчитывают потенциал к развитию и на основе этого выдают сертификат для предъявления работодателю… Слушай, нам надо идти, а то опоздаем на посадку. А ты что ж, одарённый, Ярослав?
— А что бывает, если у человека обнаруживают уникальные способности? — ушёл от прямого ответа я.
Мне вдруг буквально в последний момент пришло в голову, что Виталий мог и похвастаться маме по молодости, пока ещё не стал замкнутым психом, над чем работает. А два плюс два сложить не так уж и сложно… Нет уж, никаких эксцессов с бабушкой посреди улицы!
— Учёные из профильного исследовательского института собирают специальную выездную комиссию и приезжают для обследования такого человека, — подумав, припомнила собеседница.
Хм, надо же, угадал.
— Ну тогда жди гостей, — посоветовал ей я.
Не зря Марина сказала «поле», обозначая место посадки на рейсовики, то есть, как оказалось, рейсовые дирижабли. Поле и есть — взлётное. Огромная бетонная площадка, утыканная до боли знакомыми по прошлому миру пластмассовыми не очень прозрачными кабинками автобусных остановок! Пятидесятиметровые сигары воздухоплавательных аппаратов ловко и уверенно садились на землю без всяких дополнительных средств, никаких причальных команд не требуя — видимо, благодаря раскиданным по баллону соплам электротурбин. Гондол у них тоже не было — палуба и все механизмы интегрировались внутрь несущей оболочки. По сути это и были автобусы, только летающие. А уж как организована была их стоянка!