Серёга крепко обнял меня за плечо своей сильной рукой — она легла на меня прямо как рельс.

— Да ладно тебе! Успокойся! Шучу… — сказал он, продолжая глядеть на таинственную Аню, и снова через необъяснимую, какую-то вопросительную паузу добавил: — Это я — в другом смысле. Вера — это железно. — Тут он резко посмотрел на меня: — Да ты чего? Уже втрескался в неё?

Сердце моё упало в желудок, утонуло в нём и похолодело. Но тут у меня вдруг включился инстинкт самосохранения, и я сообразил, что это даже здорово — втрескаться! Почему бы и нет! Если так, то я теперь наравне с Серёгой, влюблённым в Веру Козенкову из старшего класса! Я теперь тоже почти взрослый!

— А что, нельзя? — прямо с вызовом сказал я.

Серёга улыбнулся. Сначала — одобрительно. Но потом его улыбка стала почему-то грустноватой, как мне показалось.

— Почему нельзя? — снова обратив взор на меня, дал уважительный откат Серёга. — Это даже клёво!

Тут он снова отвернулся, помолчал загадочно… и вдруг сказал:

— Только я боюсь, тебя ждёт офигительное разочарование…

— Это с какого перепугу? — обиженно пробубнил я.

И честно скажу — снова перехватило дыхание: неужели эта таинственная Аня уже в кого-то здесь влюблена, неужели у неё есть парень?! Тогда мне нечего тут делать! Нечего, вообще, больше делать в этом Санатории!

Серёга придвинулся ко мне ближе и прошептал на ухо:

— Вот именно что «с перепугу»… Ты за ней никаких странностей не заметил?

Тотчас почувствовал я удивительное, грандиозное облегчение и с ним — самую горячую благодарность своему старшему другу. Я ведь этого момента и ждал — повода и возможности рассказать Серёге о том, как у меня «крыша» поехала… ага! Из-за неё, этой самой Ани. А Серёга сам вызвал меня на откровенный разговор. И уж ему-то можно признаться во всём. Он — друг!

«Ещё как заметил!» — начал я… и стал в самых ужасных красках расписывать происшедшее со мной. Рассказывал, дрожа от волнения, и притом — шёпотом, хотя и в голос бы говорил — никто бы не услышал. Серёга так кивал, будто уже знал обо всём заранее.

Я прервался только на коронный удар того одноногого парня. «Эй, навесь-ка!» — услышали мы его голос — и сразу обратили взоры на площадку.

Мяч уже опускался по дуге к нему, крайнему полузащитнику. Он взял его высоко над землёй: костыль плюс весь его рост, только в верхней точке — ступня, а не голова… а макушка его, перевернувшись сверху вниз, к земле, почти коснулась верхнего упора костыля. Да, он сделал стойку на одном костыле, взметнув ногу вверх и второй костыль — тоже. Бах! Мяч пушечным ядром полетел в ворота. Но вратарь на этот раз оказался героем — смог отбить его обеими руками на угловой. Вратаря бросились обнимать свои, а он контужено улыбался. Одноногий игрок не огорчился и даже похвалил вратаря: «Нормально взял!»

— Ну, и что дальше? — тут же обратился ко мне Серёга.

Оставалось рассказать немного. Но, пожалуй, самое шизофреническое — про «седьмую кровать».

Серёга снова кивнул так, будто и эта галлюцинация была для него в порядке вещей и объяснима элементарно.

Я замолчал и, не дождавшись от друга быстрого ответа — он снова смотрел в сторону двух бадминтонисток, не вытерпел:

— Ну, что скажешь?

— А ты сам ещё не дотумкал? — тихо вопросил Серёга, не повернув ко мне головы.

— Не-а… — Перед лучшим другом не стыдно иногда показаться честным дурачком, если совершенно не понимаешь, что происходит.

— Странно, — повёл плечами Серёга и только теперь убрал руку с моего плеча. — Ты вроде фантастику любишь. Мог бы сразу сообразить.

Серёга фантастику не любил. Он читал военные мемуары и приключения.

— Ладно… Прощаю, потому что ты стал его жертвой, — как-то напряженно улыбаясь, повернулся ко мне Серёга. — Точнее сказать «недожертвой».

— Чего… жертвой? — сидел я пень пнём, потея.

— Чего-чего, психотронного оружия — вот чего! — опять так буднично проговорил Серёга, словно воздействие психотронного оружия было здесь в порядке обычных физиотерапевтических процедур.

Это сейчас не оригинально, когда туфты на эту тему полно и в интернете, и на всяких мистических телеканалах…

А в ту пору просто вообразить такое, правильно назвать… да ещё вслух — это было круче крутого!

Меня потряхивало, левая рука и нога слегка каменели. Но я нашёл в себе силы на скептическую усмешку:

— Ну, и где оно тут? Это оружие…

— А прямо в ней, — весело сказал Серёга.

Он умел шутить всерьёз.

— В ком? — выдохнул я, проглотив тугой комок.

— А в ней! — И Серёга уверенно, но аккуратно указал приподнятой тростью в ту самую сторону. — В Аньке Крыловой.

То, что теперь я знал её фамилию, меня не обрадовало. Я сидел как контуженный пушечным ударом мяча.

Некоторое время Серёга молчал, а потом понял, что пора приводить меня в чувство.

— А вот эту странность ты замечаешь? — перешёл он на шёпот. — Ну, ладно, она точно бьёт на ракетку Надьки, но Надька-то лупит кое-как. А волан ложится точно на ракетку Аньки.

И как этого никто ещё не заметил, кроме Серёги?! И даже сама Надя, та колясочница, воспринимала происходящее как само собой разумеющееся. А между тем неудачно отбитый ею из сидячего положения волан словно менял свою траекторию и иногда летел дальше, чем ожидалось. За четверть часа игры волан, кажется, ни разу не побывал на земле. Нет, вроде пару раз падал… для виду — недалеко от Ани, одной рукой державшей ракетку, а другой опиравшейся на свою «канадку» и не сходившей с места. Надя только весело смеялась, радуясь своей мастерской игре. Тоже была жертвой «психотронного оружия»?

— Похоже, она и гравитацию может изменять… — проговорил мне на ухо не любивший научную фантастику мой друг Серёга Лучин. — И магнитные поля.

— Ну… может, ветер там… воздушные потоки, — промямлил ему в ответ я, фанат научной фантастики.

— Нет, ну ты меня удивляешь по полной, — даже отстранился от меня Серёга. — Ты что, забыл, кто мы, кто у нас бати?

Мы с Серёгой жили в подмосковном городе Калининграде, который ныне Королёв, — считай, в столице всяких космических успехов и секретов страны. Я жил там с рождения, Серёга — полжизни, с тех пор как его отца перевели из Днепропетровска, города тоже серьёзного. Оба наши родителя были военными инженерами.

— Нет, не забыл, — отвечал я безвольно.

— И никаких соображений о том, кто она? — продолжал мучить меня Серёга. — Никаких гипотез?

Тут я не постыдился дать по полной «дурака»:

— Ну, и кто она, по-твоему?

— А я так думаю, что она… — Серёга сделал паузу, вгляделся в бадминтонистку, «изменявшую гравитацию» и притягивавшую волан на свою ракетку… да как снова шарахнет меня «мячом»: — Робот… Робот она, вот кто!

Не знали ещё тогда таких слов, как «киборг» и «андроид»… Но если такие слова дают хоть какую-то надежду на что-то человеческое, то робот — это робот. Что-то железное, холодное и бесчувственное — однозначно!

— Какой ещё робот? — убито ронял я слова, сражённый наповал: была красивая девочка, в которую я… и вдруг.

— Нормальный такой, — сухо дал экспертную оценку «на глазок» Серёга. — Экспериментальная модель. Поэтому ещё с недоделками…

Дальнейшие вопросы вполне отражали мою беспомощную убитость гипотезой, уже воспринятой мною как неоспоримый факт, — Серёга был для меня высшим авторитетом!

Но я продолжал сопротивляться:

— Я видел, как она ела. В столовой. Разве роботы едят?

— Я тоже видел. И не раз. Гаек в её рожках точно не было, а суп не из машинного масла был… А разве для них не могли сделать секретный двигатель на обычной нашей еде? — запросто проектировал Серёга секретного робота. — Она ж не трактор, чтоб солярку глотать… Робот-разведчик должен быть неотличим от человека.

— А почему такая маленькая… робот-разведчик?

… У меня не хватало воображения представить себе мальчика «Электроника» в роли шпиона. Получалась какая-то карикатура на героического разведчика, а в ту пору для нас все наши советские разведчики в кино и книгах были супергероическими.

Серёга посмотрел на меня с жалостью, но без злорадства:

— Ну, включи мозги! Маленький шпион-разведчик — удобный шпион. Меньше внимания привлекает. А может, таких начали делать для работы в космосе. На замену человеку, обычным космонавтам. Там, на корабле — чем меньше, тем лучше, верно? Вес меньше. Объём. Вместо одного большого космонавта можно трёх таких запустить. Представляешь, как американцы обозлятся, когда увидят, что у нас даже дети в космос могут летать и работать там, как взрослые!

Вот скажи, издевался Серёга или нет! Скорее нет… Что-то он знал такое, от чего уже и ему свернуло мозги! Надо было подождать, пока расскажет.

Я смотрел на прекрасную девочку с золотистыми волосами… весело смеявшуюся… игравшую в бадминтон… и пытался свыкнуться с ужасной научно-фантастической правдой. Надо было на всякий случай свыкнуться. Жизнь уже однажды ударила меня так, что сразу приучила ожидать худшее и очень-очень неожиданное… но и надежду на выживание пока тоже оставляла.

Одно, самое ужасное, ещё не укладывалось в моём сознании:

— А зачем ей это… ну… психотронное?

— Ни фига себе вопросик! — изумился от всей души Серёга. — Зачем разведчику психотронное оружие? Да память у всех стирать о себе, как она уже делала и делает. Видение мира у людей изменять, как ей надо. Вчера была во Втором, а сегодня уже в Первом. И никаких вопросов! Я не удивлюсь, если хирурги даже не помнят, сколько ей операций делали… Одинаковых… По-моему, две или три за месяц! Чинили… И забывали, с кем имеют дело… А, как тебе такое?