— Так что? — спросил Норн, откидываясь в кресле и переплетая пальцы. Перстень-паук на его пальце зажегся кроваво-красным.

— И какой из артефактов нужно выкрасть на сей раз? — поинтересовался я. — Посох царя Соломона, домашние тапочки Будды, Экскалибур?

— Последнее предположение весьма близко к истине, — успокоил Норн, — меня действительно интересует легендарный меч. Один из немногих артефактов Мастера, сохранившихся до наших дней.

Я вопросительно приподнял бровь и подался вперед, демонстрируя заинтересованность.

— Клинок Мастера?! — переспросил я, не скрывая удивления.

— Он упоминается в Легенде, — сообщил Норн тоном школьного учителя. — Надеюсь, вы знаете Легенду?

— Кто ж ее не знает! — удивился я такой постановке вопроса.

Норн усмехнулся:

— И все же я позволю себе напомнить вам основные моменты.

— Слушаю!

Мне было интересно узнать его версию. У Легенды о Мастере множество вариантов, и по тому, как именно Норн ее расскажет, я мог бы приблизительно определить, откуда он родом. Координационному Совету даже это не известно. Так что я устроился поудобнее и приготовился слушать.

— Итак, о Мастере, — заговорил Норн. — Кем он был и почему сделал то, что сделал? Легенда об этом умалчивает, потому и я догадок строить не стану. Того, кто создал Вселенную такой, какой мы ее знаем, не судят. Хотя Бесформенный, что и сейчас обитает за Краем, по сей день не оставил идеи распылить Паутину на атомы. Сомневаюсь, впрочем, чтобы у него это вышло. — Норн, казалось, слегка задумался, наклонив голову и любуясь игрой света в рубине.

Я подумал, что он родом из Темного Края. Ни в Срединных мирах, ни тем более в Центре не стали бы рассуждать о Мастере и Первозданном Хаосе с подобных позиций.

— Да, но я снова отвлекся, — очнулся от своих размышлений Норн. — Значит, после того как Мастер, разделив Свет и Тьму, соткал Паутину Мироздания, разбросал в ней миры и населил их, он решил немного передохнуть.

— «…и почил в день седьмой от всех дел своих», — процитировал я Библию.

— Не уверен, что день был именно седьмой, — заметил Норн.

— Это не о Мастере, это из земных писаний, — пояснил я, не вдаваясь в подробности.

— Иногда диву даешься, насколько схожи религии разных миров, — покивал Норн. — Когда-то я увлекался сравнительной теологией. Весьма занимательно.

Теперь пришла моя очередь понимающе кивать. Впрочем, религии и мифы никогда особо меня не занимали.

— Так вот, Мастер хотел передохнуть, но сделать это ему никак не удавалось: беспокойный Хаос стремился поглотить Паутину, не имевшую на тот момент достаточной защиты. Тогда Мастер призвал сыновей своих: Ирра — воителя Тьмы, и Оэла — рыцаря Света, и вручил им клинки, которые выковал из вещества, оставшегося после создания Паутины. Ирру достался Эстерлиор, Клинок Доблести, а Оэлу — Гелисворт, Лезвие Чести. И поклялись сыновья защищать Паутину Мироздания от нападок Хаоса, пока рука в силах поднять меч и передать оружие своим наследникам, дабы Паутина существовала вечно… Так оно и было, и Мастер ушел на покой. Со временем дороги сыновей разошлись. Оэл основал землю в Центре, назвав ее Оэльдивом, и создал там то, что во многих религиях называют Раем.

— Сборище зануд и снобов, — высказался я, вспомнив свой единственный визит в тот «благословенный» мир, и тут же пожалел о нечаянной откровенности.

— Они высшая каста, им простительно, — заметил Норн понимающим тоном. — Так вот; Ирр, второй из братьев, поселился у Края, который еще называют Темным, и его потомки до сих пор оберегают границы Паутины и называют себя Хранителями Щита.

— Да, я знаю…

— Эстерлиор, клинок Ирра, и сейчас находится в руках правителей Края, в Иррате, и передается от отца к сыну.

Я подумал, уж не предлагает ли мне Норн ограбить короля Маберта, который, по слухам, является одним из величайших магов Паутины. Но нет, он продолжал рассказывать:

— Участь же Гелисворта куда печальнее…

— Я слышал, он утерян много веков назад.

Норн покачал головой:

— Все было несколько иначе. До определенного времени его, как и Эстерлиор в Иррате, передавали от отца к сыну правители Оэльдива. Однако один из его обладателей совершил нечто, несовместимое с понятием долга и чести. Что именно — тайна за семью печатями, которую святоши из Центра давно предали забвению, да это и не важно. После того Лезвие Чести отказалось служить своему хозяину, намертво засев в ножнах. С тех пор клинок надежно спрятан в недрах Скалы Героев, и лишь достойный сможет извлечь его из ножен, дабы защитить Паутину в час, когда умрет даже надежда.

Норн замолчал, молитвенно сложив руки и опустив голову.

— Аминь, — сказал я.

Норн поднял голову.

— Я хочу его! — воскликнул он с неожиданной страстью в голосе.

— Что? — дернулся я.

— Гелисворт, клинок Оэла! — пояснил Норн. — Достань его для меня! Ты получишь все, что только пожелаешь!

Смех умер, не успев родиться.

— Вы что, серьезно?

— Вполне, — заверил меня Норн.

Я почесал затылок:

— Но… Как вы себе это представляете?

— О, я давно занимаюсь этим вопросом! — заявил Норн. — Знаю, где искать, и владею массой ценных сведений, которые вам пригодятся.

Я открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но не успел. Норн хлопнул ладонью по крышке стола и с жаром продолжил:

— О! Как бы я хотел сам отправиться за ним! Туда, к Краю, где кончается реальность и Абсолютный Хаос так близок! — Он вздохнул. — К сожалению, здоровье не позволяет мне совершить столь дальнее и тяжкое путешествие. Но вы сможете! Вы — единственный, кому под силу добраться до Гелисворта!

Я поморщился — не люблю грубой лести.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что сказал, — развел руками Норн. — Я следил за вами несколько лет, Артур. С тех пор, как услышал историю о снежных драконах Халлидарра…

При этих его словах я непроизвольно потер шрам на щеке. Норн заметил и кивнул:

— …потом фрески Валенгрида, совершенно неправдоподобная история с Зеленовласой Леа, Пожиратель Снов…

— Пожиратель Снов — это не обо мне, — возразил я, — меня там не было.

Норн пропустил это мимо ушей и добавил еще кое-что из моих самоубийственных похождений.

Ну… Да! Что было, то было. Особенности профессии. Впрочем, все не так весело и романтично, как поют вездесущие менестрели.

— Знаете, что меня больше всего поразило? — спросил Норн и тут же сам себе ответил: — Не то, что вы сделали, и не то, как это было сделано. Самое поразительное — это ваша беспрецедентная везучесть.

— Везучесть?! — удивился я.

— Именно! Вы постоянно разминаетесь со смертью буквально на волосок. Такое бывает, да. Но в вашем случае это — уже закономерность.

— Говорят всегда больше, чем было на самом деле.

— Вот и я так подумал, — согласился Норн, — и решил вас испытать. Думаю, те четыре операции, что вы провели для меня, достаточное тому подтверждение.

Я поднял руки:

— Все! Сдаюсь. Не осталось контраргументов.

Норн побарабанил пальцами по столу и, глядя на Куб Разума, спросил:

— Так что, Арчи?

Я вдруг вспомнил, что больше не собирался выполнять для него никаких поручений. Но он снова сумел меня заинтриговать.

— Э-э… есть один момент, — проговорил я задумчиво. — В Легенде говорится, что меч предназначен совершенно определенному человеку.

— Не совсем так. Там говорится, что извлечь его из ножен может определенный человек. Но вам-то этого делать не нужно. Заберете прямо с ножнами!

— Похоже на осквернение храмов, — поморщился я, забывая о том, что только вчера совершил в Агвиланте.

— Во имя Великой Тени! — воскликнул он. — Вы же не верите в легенды!

— Мне показалось, вы верите.

— Я — ученый и верю лишь в то, что доказано наукой! — произнес Норн с пафосом. — Что касается Гелисворта… Назовите мое желание им обладать чудачеством или тщеславием, но не ищите мистики там, где ее нет и быть не может!

Ну, насчет мистики можно бы и поспорить… И вообще, интуиция подсказывала мне, что во всем этом деле что-то нечисто.

— Похоже, вы меня уговорили! — сказал я.