— Ладно, понятно, — ответила она, — а еще что можешь предложить?

— Очень мало игровых программ, умирающие «А ну-ка девушки» да относительно новая «Что, где, когда», вот и все, что у нас есть игрового. Надо бы добавить… вот хотя бы такое предложение — несколько участников, ведущий предлагает им угадать мелодию по началу песни, по нескольким нотам, по описанию содержимого песни, кто угадал больше, тот и победил. Или еще такое дело — участники отправляются на необитаемый остров (вариант просто в тайгу или там на побережье) и там соревнуются в выживании, в каждом новом выпуске один самый слабый участник отсеивается, побеждает тот, кто остался последним, назвать можно «Последний герой».

Гальперина глубоко задумалась, вперив взор в подвесной потолок, и в этот момент у меня в кармане зазвонил телефон.

— Да, Анюта, — сказал я в трубку.

— Сережа, нам надо поговорить, ты не можешь подъехать к ресторану Прага?

— Могу конечно, какие вопросы. А о чем поговорить-то?

— Не по телефону, — ответила она и отключилась.

Не по телефону, значит не по телефону, извинился перед Гальпериной, сказал, что невеста зовет, тут же получил кучу уточняющих вопросов про это, выкрутился кое-как и запрыгнул на подножку стартующего к ВДНХ троллейбуса.

Возле Праги на углу Арбата и Гоголевского бульвара вытащил из кармана телефон, вызвонил Анюту.

— Алло, я у входа в Прагу, дальше куда?

В трубке послышались невнятные квакающие звуки, а потом:

— Заходи, назовешь свою фамилию — швейцар предупрежден, он покажет куда.

Зашел, чо… интерьеры в этой Праге были шикарными, начиная прямо с раздевалки, тут, как говорят досужие языки, и Антон Палыч чего-то отмечал, и Илья Ефимыч праздновал, не говоря уж о прочих Львах Николаичах и Владимир Владимирычах. Да, и еще Киса Воробьянинов здесь отметился, он сюда водил Елизавету Петровну, а потом тащил ее в нумера и разбрасывал баранки. Знаменитое место, да….

Швейцар с пренебрежением покосился на мой прикид (да вроде и ничего себе, но видимо не для Праги)и ткнул пальцем в сторону богатой лестницы, ведущей на второй этаж, поднимайся, мол, в ореховый зал. Поднялся в ореховый, чо. Впрошлой своей жизни я в этой Праге аж два раза побывал — первый, когда понтовался перед будущей супругой, всю стипендию, как вспоминается, оставил, а второй раз был на свадьбе сестры, как раз вот в этом ореховом зале и сидели, деталей, если честно, не помню, нажрался сильно.

Метрдотель было дернулся в мою сторону, когда я внутрь вошел, но тут со столика у окна поднялся Видов и сделал приглашающий жест, метрдотель успокоился и занялся другими делами. Подошел, сел за стол — там стояло конечно же шампанское в серебряном ведерке плюс какие-то закуски по центру, а перед Видовым с Анютой по блюду с чем-то мясным. Анюта сияла, как свеженачищенный самовар.

— Выпьем? — с места в карьер начал Олег.

— А почему нет, — ответил я, — если нальете, выпью конечно. За что?

— За нас с Анютой, — с вызовом сказал он.

— Да ради бога, — ответил я и выпил, не чокаясь и запрокинув голову, как пианист.

— Сережа, — продолжила Аня, — Олег послезавтра уезжает в Югославию на съемки и зовет меня с собой.

— Ну и что ты на это сказала? — хмуро спросил я.

— Я согласилась, — ответила она, потупив глазки… анютины сука глазки.

— А ты не забыла, что у нас через три дня вообще-то свадьба? Слушай, пойдем покурим куда-нибудь, — закончил я свою мысль.

— Ты ж не куришь.

— Ради такого случая придется начать.

И мы пошли в коридор, а потом в курительную комнату.

— Анюта, кончай дурить, у нас же с тобой все хорошо было, а будет еще лучше… через три дня вот будет.

— Понимаешь, Сережа, ты уж извини, но ты пока никто, а Видов это Видов, второго такого шанса у меня в жизни может не быть…

Где-то я уже слышал такую фразу, подумал я.

— Аня, со мной ты будешь Анютой Сотниковой и совсем скоро выйдешь в мировые звезды под своим именем, а с ним ты навсегда останешься женой Видова… ну если он тебя возьмет в жены конечно, что не факт.

— Да понимаю я все, но ничего не могу с собой поделать… это как дудочка гаммельнского крысолова у меня перед носом звучит, а за ней значит иду, сложив лапки. Короче прости, родной, но я уезжаю.

— А свадьба?

— Ну придумай что-нибудь, ты же мужчина…

Далее рассусоливать манную кашу по тарелке не имело никакого смысла, вернулись в зал.

— Олег, — тряхнул я головой, отгоняя более тяжелые мысли, — а хочешь я расскажу, когда, где и от чего ты умрешь?

Видов аж побелел, бедняга.

— Откуда ты это можешь знать? — только и спросил он.

— Дар у меня такой есть, будущее видеть, не всегда и не для всех, но временами прорезывается, кучу народу уже спас с его помощью. Ну так как, рассказать?

— Ну расскажи, — с трудом выговорил он.

— Через 20 лет от рака гипофиза в Уэстлейк-Виллидже, штат Калифорния, США. Сейчас еще конечно рано, но через 5–6 лет начинай проверяться на онкологию примерно раз в год, должно помочь.

— И что я там буду делать в этой Калифорнии?

— То же, что и здесь, сниматься в кино… с Микки Рурком и Арнольдом Шварценеггером, если тебе эти имена что-то говорят… и еще выкупишь права на показ советских мультфильмов в Штатах, это много денег принесет.

— А про Анюту ты что-нибудь скажешь?

— Увы, но нет — про нее мой дар что-то молчит как рыба. Совет вам, дорогие, да любовь, а я пошел.

И я повлекся нога за ногу на Гоголевский бульвар, да. Вот, как говорится, тебе, бабушка и анютины глазки во всю радужку. Перевернута еще одна страница жизни, только сука похоже, что не в ту сторону перевернута… даже можно сказать, что и с корнем вырвана эта страница. Говорят, что история повторяется дважды и второй раз как фарс, но у меня что-то второй раз совсем без смеха проходит. Ладно, попробуем жить дальше, чо…

-

Я сижу в недрах своей квартиры на Кирова и керосиню второй день подряд. В столице у меня еще хватило сил доехать до Инны с Мишей, забрать свои вещи (Анюта свои пусть сама забирает), отбрехаться, как сумел, от недоуменных инниных расспросов и докатиться по железке до горького города Горького… ехал один в купе СВ, да, проводница, видя мои расстроенные чувства, даже не сделала попытки подселить еще кого-нибудь на свободное место.

А дома отзвонился матери и декану, сказал им примерно одно и то же, что мол в связи со срочным форс-мажором меня не будет два дня… может даже три, на вопрос же матери, что там со свадьбой, ответил, что через два дня все видно будет, а пока не видно ничего, потому что не рассвело. А сам пошел в ближайший гастроном на Краснодонцев, закупил там водки (сука Ветлужскую ведь продали, из сучков выгнанную, ну да это не особенно и важно сейчас), взял какой-то закуски, консервы что ли какие плюс хлеб и ливерная колбаса, отключил проводной телефон, вытащил батарейку из мобильного и отсоединил провода от дверного звонка, обрубил короче все внешние связи, замкнул их, так сказать, на себя и начал керосинить по-черному, да…

И закурил тоже — вот в предыдущей жизни последний раз курил лет в 20, а тут сорвался… Беломора прикупил, усманского, ядреного, с картой одноименного канала на этикетке… гадость изрядная, но от нехороших мыслей отвлекает.

В дверь стучали несколько раз, один раз весьма даже сильно, я не открывал — ну что они мне сказать могут, эти стучащие? И что я им сказать могу? Пустое все это, а лучше я сорву-ка козырек с еще одной бутылочки, на этот раз арзамасского розлива. И с вещами анютиными надо ведь что-то делать, вон их сколько в шкафу… и в другом шкафу… и на вешалке в прихожей… и в ванной тоже есть… а, подумаю об этом завтра.

На исходе первых суток моего плоского штопора ко мне пришел ангел и сел за стол напротив… ну то есть я его так назвал, а на самом деле хер его знает, кто он там по профессии и образу жизни, да это и неважно — в костюмчике… нет, не черном, а коричневом, с красненькой искрой, и в ярко-красном галстуке и начищенных до блеска ботиночках, напомнив мне безвременно ушедшего от нас Сергей-Викторыча.

— Что, Сергуня, тяжело тебе? — спросил ангел.

— Выпьешь? — вместо ответа сказал я.

— Что там у тебя? Ааа, арзамасская… ну налей на два пальца, — и он пододвинул мне второй стакан. — За что пить будем?

— Чтоб не последняя, — буркнул я сквозь зубы. — Курить будешь? — и я протянул ему уполовиненную пачку Беломора. — Курить он отказался.

— Ты как сюда попал-то? И зовут тебя как? И что тебе вообще от меня надо?

Товарищ в галстуке лихо вылил содержимое стакана в рот, от закуски в виде кильки в томате отказался и ответил мне следующее:

— Видишь ли, Сережа, я это и есть ты, только немного альтернативный. Ты же здесь, насколько я понимаю, пытаешься выстроить альтернативную историю, да?

— Ну как бы хотелось бы…

— Вот, а я, получается, Сергуня Сорокалет из той ветки, которую ты похерил.

— Че ты гонишь, чепушило? — окончательно перешел я на блатной жаргон. — Ты ж старше меня нынешнего лет на 20 и рожа у тебя не моя, в зеркало вон хотя бы посмотри, найдите, как говорится 10 различий, в смысле сходств.

Встал ведь товарищ и пошел в ванную смотреться в зеркало. Потом вернулся и сказал: