— Что же всё-таки случилось с мистером Горбачевым, может расскажешь? У нас ходят слухи один страшнее другого.

— Что, и даже ЦРУ ничего определенного сказать не смогло? — поинтересовался я.

— Да, даже оно ничего толком не сказало.

— Хорошо, я вам открою эту тайну, — сказал я, — во время обеда, но в ответ вы будете должны мне одну услугу — годится?

— Ты мне нравишься, — ответил Картер, — сам когда-то таким наглым был. Договорились, рассказ про Горби в обмен на услугу. Майк, закрой за нами, — это он уже офицеру сказал.

И мы всё по тому же длиннейшему переходу вернулись на второй этаж центрального корпуса в семейную столовую, которая была выполнена в тёплых желтеньких тонах, а по стенам висели почему-то картины с изображением лошадей. Там нас встретила Розалин, одетая в строгое черное платье, поздоровались, сели за уже накрытый стол — официанта Джимми сразу отпустил движением руки, мол сами разберемся. Я начал разговор издалека:

— Мистер президент (можно просто Джимми — окей), Джимми, а почему кстати Джимми, а не Джеймс? Для русского человека как-то непривычно называть руководителя страны уменьшительным именем — Лёня Брежнев, Йося Сталин, Вова Ленин, для нас это звучит дико…

— У нас всё по-другому, здесь президент человек из народа, просто он временно исполняет обязанности руководителя, поэтом совершенно ничему не противоречит называть его так, как народ привык… — довольно логично объяснил Картер, — но давай уже ближе к делу — так что же там произошло с мистером Горбачевым в феврале?

— Но сначала тост, — добавил он тут же, наполнив бокалы красненьким из довольно древней даже на вид бутылки. — За красоту, которая спасёт мир! — глядел он при этом на Анечку, которая довольно сильно смутилась и ничего ответить не смогла, ну я пришёл ей на помощь… после того как выпил конечно (в винах я совсем не разбираюсь, но по-моему это было весьма дорогим).

— Любите Достоевского? — спросил я, зажевывая вино какой-то рыбой под хитрым соусом.

— Не сказать, чтобы люблю, — ответил Картер, — но изучать изучал конечно, надо же знать психологию потенциального противника.

Откровенно, ничего не скажешь… ну тогда держи ответку, Джимми… я снова наполнил бокалы и сказал, что у меня тоже есть тостик в запасе.

— За гарантированное взаимное уничтожение, которое сегодня спасает мир гораздо лучше красоты, — урезал я и выпил, запрокинув голову.

Джимми с Розалин сидели немного ошарашенные и пить пока не собирались, так что я счел нужным пояснить:

— Понимаете, мистер президент, наши страны настолько разные и настолько хотят уничтожить друг друга, что наилучшим способом их сосуществования на этой планете является страх, что тебя непременно уничтожат в ответ. Два медведя в одной берлоге никогда не уживутся, говорит русская пословица, тем более если это медведи с оружием массового поражения в лапах, так что пусть они уж поделят эту берлогу условно пополам и тихо-мирно живут каждый в своей половине, контролируя по мере сил другую половину, чтобы сильно не вырывалась вперед в гонке вооружений. Я не слишком сложно говорю? — нагло добавил я.

— Нет-нет, продолжай, у нас в Белом доме такие речи не слышали со времен визита Брежнева, — мирно ответил Картер. Аня в это время непрерывно переводила взгляд с президента на меня и обратно и с интересом ждала, чем наш поединок закончится, а Розалин же полностью ушла в себя и никак в разговоре не участвовала.

— А я собственно уже и закончил, давайте теперь про то, что в феврале случилось. Если вы не против конечно.

— Конечно не против — так что же там случилось у вас в Кремле в конце февраля?

Я быстро доел рыбу под хитрым соусом (удивительно вкусная штука), вытер губы салфеточкой и начал:

— В этот день я… ну то есть мы с Аней прилетели в Москву на церемонию вручения правительственных наград…

— Тебя наградили? — бесцеремонно перебил меня президент, — и чем же, если не секрет?

Конец ознакомительного фрагмента