— Как тебе сказать, — погрустнел Юрген и стал еще яростнее крутить четками вокруг пальцев. Этим нехитрым приемом он разрабатывал пальцы, вырабатывал автоматизм, нужный для демонстрации перехвата ножа из одного положения в другое, о чем ему говорил Север. — Пока только одна болтовня, призывы к действиям, но все ограничивается демонстрациями, распространением листовок и скандированием лозунгов. У Дучке даже нет охраны, хотя ему постоянно поступают угрозы.

— Может, ты что-то упустил, Юрген?

— Да я все время держу его в поле зрения. Втерся в его окружение, со всеми познакомился. Даже подружился с его женой.

— Зачем? — удивился Фокс.

— Вернее, не я с ней, а она со мной. Она американка. Такая же страстно повернутая на политике, как и ее муж. У меня хороший английский, а ей надоедает постоянно говорить по-немецки, вот и сошлись.

— Ты, брат, не переборщи, — осторожно высказался Зенит.

— Да она беременная. Знаешь, как они хотят назвать ребенка? Хоши-Че Дучке.

— Это мальчик или девочка?

— Без разницы. Соединили имена Хо Ши Мина, лидера вьетнамской компартии, и Че Гевары, лидера кубинской революции. Представляешь, как ребенку жить с таким именем?

— Понятно. С шефом встречался?

— Нет. Отчеты оставляю. Пару раз видел его издалека. Это он дает понять, что он рядом, а у меня пока ничего.

— Видимо, такова наша работа, Батый. Ты же помнишь, сколько раз он нам говорил: «Ждать и вживаться. Вживаться и ждать».

— Помню. Еще он говорил, что все может измениться мгновенно, важно не упустить этот момент. Слушай, Макс, у тебя деньги есть? Мои уже закончились, а жрать все время хочется.

— Пока так и не присмотрел, откуда будем брать финансы?

— Да все некогда, выполняю партийные поручения Дучке.

— Ладно, пошли покормлю тебя.

Глава 4

Отношения полиции с протестующими студентами были непростые, но вполне лояльные, пока руководство газетного концерна «Бильд» не решилось, ради увеличения тиражей, избрать молодежь в роли врагов общества потребления. На Рудольфа и его соратников полилась унизительная, издевательская критика.

Тогда Дучке организовал несколько демонстраций у входа в редакцию газеты «Бильд». Для разгона студентов вызвали конную полицию. На следующий день газета вышла с заголовком «Террор в Берлине». Фоторепортажи с конной полицией и лохматыми студентами были сделаны исключительно профессионально. Тираж разошелся мгновенно. В репортаже все было изложено так, будто террор учинили сами студенты.

Дучке и его соратники жаждали реванша. Тогда кто-то предложил испробовать новые формы протестной активности — «гоу-ины» и «сит-ины». Сначала толпа протестующих зашла в административное помещение коммунального хозяйства Берлина, студенты прошли во все кабинеты, расселись на полу и подоконниках, срывая тем самым работу сотрудников. Блокировали входы, не давая людям ни войти, ни выйти. Тем самым они привлекали внимание к обсуждению проблем, которые считали важными. СМИ яростно заклеймили эти акции: «Студенты мешают честным людям работать».

В один из дней во время службы в церкви кайзера Вильгельма в зал вошел Дучке со своими сторонниками и попытался завести с прихожанами дискуссию о вьетнамской войне. Разъяренный священнослужитель яростно накинулся на Руди с кулаками. Батюшка был довольно мощной комплекции и сильным ударом по затылку оглушил и сбил с ног революционного трибуна. Вслед за кулаками в ход пошли ноги, обутые в тяжелые башмаки. Тех, кто стоял рядом, оттеснили церковные служки.

Батый ворвался как грозный ветер. Двумя ударами он расчистил себе дорогу к бородатому, за сто килограммов, священнику. Дучке уже лежал на полу, у него было разбито лицо, он мог только закрываться от ударов. Юрген перехватил занесенную для удара руку и, используя принцип айкидо, сместил центр равновесия нападавшего, просто дернув его в сторону. По инерции противник улетел, ударившись о скамью. Но очень быстро вскочил и теперь бросился на защитника революционера. Однако он не владел техникой рукопашного боя спецназа КГБ и очень быстро вновь оказался на полу.

Подбежавший на выручку служка получил удар выпрямленной ногой в грудь, отлетел и больше не проявлял активности. Два других его напарника благоразумно остались на безопасной дистанции.

Батый захватил ворот рясы священника и слегка придушил его. Священник обмяк, только тогда Юрий отпустил его. Потом он помог Дучке выйти из церкви. Девушки принесли воды и обмыли кровь с лица. На удивление Рудольф быстро поднялся.

— Руди, тебе надо к врачу, — предложил Юрген.

— Обойдется. Я же столько лет занимался десятиборьем, так что это ерунда. Надо торопиться, сегодня ребята проводят «сит-ин» в Берлинербанке. Тебе спасибо за помощь. Поехали со мной. Нам такие бойцы нужны.

Юрген Краузе никак не ожидал, что молва о том, как он спас Дучке, распространится так быстро. На следующий день к нему подошел огромный, бородатый, начинающий лысеть мужчина. Он представился как Хугуберт Малер, руководитель Коллектива социалистов-адвокатов. Сославшись на то, что он адвокат Рудольфа и защищает его права, очень подробно стал расспрашивать о случившемся, а затем незаметно перевел разговор на самого Юргена.

Батый быстро понял, что это не просто любопытство. Малер явно использовал полицейскую методику допроса. Хугуберт умело изображал «своего парня», для этого как бы вскользь упомянул, что он так же сбежал из ГДР. Такой интерес к своей персоне насторожил разведчика.

Через день у него наконец-то состоялась встреча с Севером. Берлинский зоопарк как нельзя лучше подходил для такого контакта. Батый подробно рассказал куратору о своих наблюдениях, не забыл упомянуть и о знакомстве с бородатым адвокатом.

Этот момент очень сильно заинтересовал Саблина. Он сразу вспомнил слова генерала о том, что Штази предпочитает агентов из числа юристов. Поэтому посоветовал присмотреться к Малеру, во всяком случае, не обострять с ним отношений. Если его подозрения верны и адвокат работает на разведку ГДР, то для устранения из окружения Дучке опасных, с его точки зрения, людей могут быть предприняты крайние меры.

Север похвалил Батыя за решение вопроса, связанного с финансовым положением. Хотя, если честно, особой заслуги Юргена здесь не было.

С проблемой справился Зенит. Ребята с самого начала распределили роли. Юрген концентрируется на внедрении в студенческую революционную среду, а Макс занимается обеспечением. На нем связь, добыча средств, выявление возможной слежки за Батыем. Зениту удалось организовать два источника пополнения средств.

Одно — это игра в карты. В Коммуне существовал свой катран, притон картежников. В нем были, конечно, не только студенты, но часто захаживали и залетные игроки, зная, что полиция не осмелится связываться с буйными студентами. Играл Зенит виртуозно, используя все свои артистические навыки, выигрывал понемногу, но регулярно. Под большие ставки не подписывался, проявлял осторожность.

По поводу второго источника его действительно надоумил Батый. Он посоветовал другу присмотреться к расположенной недалеко похоронной конторе. Это был серьезный бизнес. Несколько катафалков. От простых до дорогих лимузинов. Работники были одеты в эффектную униформу. Так что публику они обслуживали солидную.

Макс (Зенит) пришел к могильщикам, чтобы узнать, нет ли у них какой-нибудь временной работы. Познакомился с хозяином бизнеса. Того разжалобил подростковый вид парня, он посочувствовал судьбе беглеца с Востока. Тут Максу пришла идея, памятуя свою любовь к театру, предложить услуги по произнесению траурных речей на проводах усопшего.

Хозяина заинтересовало такое предложение по расширению услуг похоронного бизнеса. Как раз пришел заказ на похороны отставного военного. Максу выдали униформу, сообщили некоторые установочные данные покойного. Стоя на краю могилы, Зенит прочел монолог не хуже гамлетовского. Его молодость и заикание придавали выступлению особый шарм. Руководитель ветеранского общества долго благодарил юношу за проникновенные слова о безвременно ушедшем боевом товарище. Так Зенит получил вполне стабильный источник дохода, которого хватало на двоих.

Макс неоднократно рассказывал своему напарнику о полукриминальных элементах, которые собираются в карточном катране. Смесь экстремистской революционной риторики с криминальным образом жизни может стать той силой, на которой вырастет терроризм. Особо он просил присмотреться к парню по имени Андреас Бодер. Рисковый игрок, отчаянный прожигатель жизни, ему нравилось вращаться среди студентов, не имея образования, он считал учащихся в университете чуть ли не гениями. Андреасу очень хотелось, чтобы его приняли как равного, как своего, поэтому он посещал многие митинги, диспуты, где охотно выкрикивал лозунги, особенно ему нравились краткие и емкие высказывания Мао Цзэдуна.

Бодер был постоянный участник сит-инов, когда толпа лохматых и бородатых студентов заходила в Пенсионный комитет, плотно рассаживалась на полу так, что никто не мог ни войти, ни выйти. Своими выкриками, шутками, часто оскорблениями они доводили служащих и полицию до белого каления. Это все, чтобы привлечь внимание к пенсионной сфере республики.