Сергей Зверев

Черная химия

С самого утра у Дениса крутилась в голове песня группы «Наутилус»:

Синоптики белых стыдливых ночей, сумевшие выжить на лютом морозе,
Вы сделали нас чуть теплей, чуть светлей, мы стали подвижней в оттаявших позах…  —

так нравившаяся когда-то. Всплыла в памяти Одесса, общага «Водного» — института инженеров морского флота. С кентами очередной «мадапалам». Откуда взялось это словечко? Быть может, сорвалось однажды с языка какого-нибудь портного, шьющего «настоящую» «Монтану» для приезжих «чертей», и вошло в тираж?… Прозрачно-желтое «Ркацители» в фужере… Потом гуляли с Викой. Зайти за ней, будучи навеселе, было в порядке вещей. Он ловил «фары» и вез девушку на Приморский бульвар. Красиво болтал всякую чушь, глядя на море и белые корабли в порту, а она слушала его, раскрыв рот, и улыбалась: мели, Емеля, твоя неделя…

Денис замер, глядя на себя в зеркало. Одна щека побрита, другая белая, в пенке. Вспомнил, как смотрелась в зеркало его джипа в деревне племени хамер африканская модница, одетая в пестрые тряпки. Тонкие косички по всей голове, выкрашенные в красно-коричневый цвет и подстриженные под сессон. Два обруча на шее — чья-то вторая жена. Вряд ли в ее соломенном жилище, похожем формой на пасхальный кулич, имелось собственное зеркало. Но женщина — она и в Африке женщина…

Любимцы детей и задумчивых вдов, включившие джаз в коммунальных квартирах,
Я слушаю каждый ваш новый прогноз, пытаясь понять, в чем же тайная сила…  —

продолжал звучать в голове голос Вячеслава Бутусова. Денис не понимал тогда, о чем песня, и от этого она еще больше завораживала. Зато стало ясно, почему «включилась» нынче.

В деревню он поехал поснимать аборигенов для журнала. Спохватился накануне, что не хватает лиц людей, тогда как дикой природы, без ложной скромности, материал собран неплохой. Выруливая с грунтовки на шоссе по окончании работы, увидел в синеве маленькое облачко вдали. «Надеюсь, это не то, что я думаю!» — сказал себе. Но вскоре стало ясно, именно «то»! Не далеко сумел уехать, накрыла песчаная буря! Успел еще сделать какое-то количество снимков поднявшихся на дыбы песков, про себя молясь богу, раз уж так попался, прежде чем настал конец света — в прямом смысле. Все заволокла серая мгла, ветер выл, как тысячи чертей, и напирал, напирал! Душа висела на ниточке. Казалось, машину вот-вот перевернет, а то и поднимет на воздух. Пескоструйную обработку заказывали?… Кузов будто мелкой наждачкой отшлифовали, — обнаружил по окончании светопреставления. К счастью, оно оказалось непродолжительным. «Надо будет попроситься в автомастерскую, — подумал. — Не в местную, разумеется, — в посольскую, по блату. Быть может, с кузовом что-то сделать требуется? Какое-то покрытие нанести или что?…»

Постояв под душем, — в столичных отелях, в районе Боле, во всяком случае, горячая вода была практически всегда, как и электричество, — Денис тщательно вытерся полотенцем и пошел одеваться. Надел легкие светлые джинсы, рубашку навыпуск с коротким рукавом, повесил на плечо сумку с аппаратурой. В общем-то, она вроде бы и не была нужна сейчас, но фотокорреспондент должен находиться всегда во всеоружии, так? Следует держать марку. Вышел в коридор, закрыл за собой дверь.

Какая надежда в вас! Какая любовь! Без песен, без праздников!
Без жестов, без слов! —

солист «Наутилуса» перешел к исполнению припева.

С тех пор, как Денис впервые услышал этот хит, минуло немало лет. Он подышал воздухом разных стран, повидал людей, почитал хорошие книги, узнал много новых слов, не забыв при этом старых, и хотелось бы надеяться, чуть-чуть вырос над собой… О чем эта песня, он и теперь не понимает. Она все равно нравится. То была юность… Плох генерал, который не хотел бы снова стать солдатом…

После прогулки они приезжали в Викину общагу — технологического института пищепрома. Исхитрялись забраться в постель и все успеть за то время, пока ее соседки по комнате — три подружки-молдаванки из Кишинева, — Денис так и не запомнил, кого из них как зовут, настолько были похожи, — куда-то ушли или откуда-то еще не вернулись. Она никогда не отказывала ему, даже в критические дни. Хотя, наверное, было нельзя?…

Хранители тайны заморских богов, внушившие страх недоверчивым мамам,
Уводят девчонок под белый покров и учат их там танцевать под тамтамы…

Выйдя из отеля, он увидел пару желтых «представительских» таксомоторов и вереницу «демократичных» синих с белой крышей… родных «копеек»! Авто первой модели «Жигулей»! До сих пор не привыкнет. Ими наполнена вся Аддис-Абеба. Сколько им лет? В Москве уже не увидишь.

Ехать никуда не требовалось. Белый человек не спеша брел сквозь яркий людской поток черных людей, придерживая рукой сумку. Здесь не Одесса, но «чемодана» можно лишиться. Еще неизвестно, где быстрее… Встреча со знакомым, который прибудет, назначена в кафе неподалеку. Денис сел так, чтобы видеть улицу. Заказал ынджеру с бараниной и, разумеется, кофе. Кофе здесь, ребята, — это таки да!

Он знал, что Леон кушать не будет, только выпьет кофе. И знал, почему так. Брат Леона умер от осколка гранаты, попавшего в живот. Врач сказал, что если бы он не поел накануне и желудок был бы пуст, то, возможно, удалось бы спасти. С тех пор Леон, кажется, вообще никогда не ест… В Аддис-Абебе, конечно, спокойно. Но ему сегодня же — в обратный путь. Там, на границе с Сомали, все по-другому.

Денис не видел, где Леон припарковал авто. К кафе тот подошел пешком. По одежде худощавый парень — не из бедных. Хорошие джинсы, легкий кремовый батник. Ноги обуты не в дешевые пластмассовые сланцы — в кожаные сандалии. «Нарядно выглядит чернокожий „мачо“! — краешками губ улыбнулся Денис. — Только хмурый он всегда».

Денис знал, почему и как «мачо» согласился сотрудничать. Дело не только в деньгах. Деньги не главное. Тут, братцы, «политика» и амбиции. О как! Ему помогли добрым военным советом, и немного — оружием, расчистить поляну. Освободить приграничные земли, на которые он претендовал, от двух других вождей племен. А может, они все были одного племени, только разных семей? Скорее всего — так, потому что, ликвидировав вождей и особо отмороженных их воинов (отмороженные в Африке — парадокс), Леон сумел объединить все три группы под своим началом. Конечно, его повстанческий, в отношении властей Эфиопии, сомалийский отряд не стал после этого пионерским. Но с Леоном все же можно было договариваться. В борьбе с джихадистами на него можно было опереться. Вообще — с любыми чужаками на его земле.

Граница тут была дырявая, как одежда бедного африканца. Кто угодно шастал из Сомали в Эфиопию и обратно. Погранотряды, замечая очередной прорыв границы, уже никак не реагировали.

— Хелло, — сказал Леон устало, присаживаясь за стол. Он никогда не выжимал из себя фальшивую улыбку. Говорил по-английски медленно, короткими предложениями, порой — отдельными словами. Прежде чем произнести что-то, всегда думал. Он вообще был человеком думающим, это Денис сразу отметил. Вероятно, мог быть и буйным — стоило только посмотреть в его глаза, чтобы поверить в это! В них горел огонь! Но прежде чем буйство вырвется наружу, Леон будет сдерживать себя, сколько сможет. Пожалуй, Денис уважал своего информатора. И чувствовал, что тот неплохо относится к Денису, с тех пор как перешел к нему «по наследству» от предшественников, этнографов Нефедовых, собиравших материал о племенах аборигенов, и они познакомились.

Нефедовых нашли убитыми в машине недалеко от Аддис-Абебы. Автоматная очередь и по контрольному выстрелу в голову. Пропали деньги, мобильные телефоны и авторегистратор. Но остались нетронутыми аппаратура и охотничье оружие. На почерк местных разбойников это было не похоже. Нефедовы только начали плотно сотрудничать с Леоном…

— Здравствуй, Леон. — Пожав ему руку, Денис взялся за узкогорлый кувшин с длинным носиком, чтобы разлить кофе. — Что нового?

— Еще два трупа.

— Приятного аппетита! — самому себе буркнул на данное сообщение Денис. — Такие же? — спросил собеседника.

— Да. Здесь и здесь, — тот провел рукой над лицом и возле груди скрюченными растопыренными пальцами, будто намеревался расцарапать лицо и грудь.

— На себе не показывай! — одернул Денис. — Обезображены? — уточнил. Леон кивнул.

— Сфотографировал на этот раз? Хорошо. Дай смартфон, я скачаю.

Пока Денис «спаривал» через блютуз смартфоны, Леон пил кофе, задумчиво глядя на улицу. Возвращая ему смартфон, Денис спросил:

— Почему ты думаешь, что те, предыдущие, и эти трупы как-то связаны с геологами? Я узнавал, в Огадене действительно французы ищут нефть. Получили разрешение. Найдут — не найдут, другой вопрос, но ищут.

— Люди пропали. Мои. Поехали посмотреть. Не вернулись. К геологам не подойти. Охранники. Разные… Всякие… — Леон помахал ладонью у лица.

— Разных национальностей? — уточнил Денис.

— Да. Они подменили настоящих геологов.

— Ты так считаешь? Хм… Волки в овечьей шкуре…

— Они не бурят. Вышек нет. Видели машину, какие-то бочки везла. Знаки, — Леон соединил руки на шее, будто хотел себя задушить.