Глава 12

Ма с резиновыми руками

И все же Зигрид захотелось вернуться в зону отдыха и повидаться с «матерью». Желание было глупое, она знала, но все же что-то побуждало занять место, уготованное ей в этой нелепой комедии. Напрасно дозорная повторяла себе, что все подстроено, ей даже странным образом нравилось подыгрывать… Нравилось произносить «мама», слышать, как толстая женщина отвечает «доченька» или «хорошая моя». Ласковые слова перекатывались, словно кислые конфетки во рту.

Ма открывала ящики, доставала одежду Зигрид. Блузки, юбки, все прочее женственное она могла носить, лишь когда «спускалась на землю».

— Садись в кресло перед зеркалом, — говорила Ма, — я научу тебя накладывать макияж. Конечно, на службе ты не сможешь краситься, но здесь-то позволено.

Да, в зоне отдыха можно было красить губы, накладывать тени, носить туфли на каблуках, сережки… В остальное время на подводной лодке о подобных вольностях нельзя было и мечтать.

Руки Ма мягко касались лица Зигрид, намазывая крем.

— Ты слишком напряжена, — сказала женщина. — Горячая ванна пойдет тебе на пользу. Не двигайся, я все приготовлю.

Зигрид слышала, как она открыла кран, наполняя большую эмалированную емкость, занимавшую почти всю ванную.

— Иди сюда, — позвала Ма. — Я добавила в воду ароматной соли.

Так приятно, когда за тобой ухаживают… Зигрид разделась, перешагнула через бортик ванны, опустилась в пушистую пену и закрыла глаза. Божественно!

Сквозь открытое окно доносились гудки машин, пение птиц. Не хотелось думать, что автомобили ездят только по трем улочкам зоны отдыха и что птицы получили регистрационный номер, когда их грузили на подводную лодку в качестве «декораций». Нет, хотелось думать, что все это настоящее!

Зигрид не стала открывать глаза, когда Ма зашла в комнату и положила ей руки на голову, — ей показалось, что та собирается погладить ее по волосам. Но почувствовала, что руки женщины в перчатках, и с удивлением посмотрела на нее. Ма сменила обычный линялый халат на военный гидрокостюм. Ее руки все сильнее давили на голову Зигрид.

— Тебе не нравится быть маленькой? — засмеялась толстуха. — Хочешь состариться, но не слишком? Так, чтобы не стать «матерью»?

— Подождите! — застонала Зигрид, не имея возможности противостоять силе той, которая еще несколько минут назад учила ее накладывать макияж.

— Лейтенанту Каблеру надоели такие девчонки, как ты, — проворчала женщина. — Будущие бунтовщицы, вот какие! Он решил наказать тебя. Если тебе плохо на подводной лодке, можешь отправляться куда угодно!

Рукой в перчатке женщина стала топить Зигрид, прижимая ее ко дну ванны и не давая высунуть голову из воды. Зигрид задыхалась, мыло разъедало ей глаза. И тут она заметила, что текшая теперь из крана вода — соленая.

«Морская!» — поняла девушка, вздрогнув от страха. Ошибка слесарей, по неосторожности неправильно подключивших водопровод. Отравленная океанская субстанция из балластов потекла по трубам? А может… может, все это подстроил лейтенант Каблер?

Ну да, конечно! Офицер дал приказ уничтожить девчонку, обладавшую слишком критичным умом и многое замечавшую. И поручил страшное дело Ма! Надо во что бы то ни стало выбраться из западни, пока она не начала превращаться в рыбу.

Зигрид стала отбиваться изо всех сил, пытаясь ухватиться скользкими мыльными руками за края эмалированной ванны. Она оттолкнула женщину, но та устояла на ногах и крикнула:

— Если мы недостаточно хороши для тебя, ты наверняка будешь более счастлива с твоими приятелями-рыбами!

Руки Зигрид уже стали покрываться чешуей. Соленая субстанция заполняла ее легкие, и она обнаружила, что может под водой… без труда дышать…

Нет, это невозможно! Неужели придется закончить свои дни в ванне, слишком узкой, чтобы плавать? Ей хотелось бы плескаться на воле, среди водорослей, не быть комнатной рыбкой…

Стоп! Что такое она несет? Она не желает быть рыбой ни за что на свете!

Зигрид протянула левую руку к бортику ванны… и вдруг увидела, что у нее больше нет левой руки. Ее заменил большой плавник. Серого цвета, прозрачный, натянутый на хрящеватый каркас.

Она закричала во все горло, как кричит человек в последний раз, зовущий на помощь, но смогла издать лишь жалкий писк…

И проснулась, запутавшись в ворохе влажных от пота простыней, на своей кровати.

Ей все это приснилось. Уже в который раз.

Все тот же абсурдный кошмар. Все тот же.

Глава 13

Смертельный подарок

Зигрид была начеку. Потому что явно совершила большую оплошность — обратила на себя внимание лейтенанта Каблера. Понятное дело, офицеры не хотят, чтобы юнги были в курсе их происков, а теперь командование знает, что ей все известно. Ее могут заставить замолчать.

История с «таблетками молодости» не давала Зигрид покоя. «Гюс прав, — думала она, — таким образом нам не только не дают продвигаться по служебной лестнице, но и мешают испытывать друг к другу чувства, более сильные, чем дружба. Если так будет продолжаться, наша жизнь никогда не станет настоящей. Мы никогда не станем взрослыми».

Теперь ей было понятно, почему ее товарищи по заточению на «Блюдипе» играли в детские игры. Билли Шонакер, парень, который работает в столовой, прятал в вещевом мешке электрический поезд. Соня Левин, хотя и сдала экзамен на военного водолаза, хранила на дне своего вещевого мешка куклу. Время от времени она доставала куклу из-под рубашек военной формы, расчесывала ей волосы и пела колыбельные.

«У некоторых, — размышляла Зигрид, — эликсир молодости вызывает регрессию. У них поднимается температура, как у младенцев, когда режутся зубки. Достаточно лейтенанту Каблеру прописать мне двойную дозу, и я прямо-таки впаду в детство. Прекрасный способ добиться моего молчания!»

Она сжала зубы и решила быть настороже. Если еда покажется более несъедобной, чем обычно, лучше вообще не есть.

На следующий день, когда Зигрид ставила на тележку бутыли со сжиженным воздухом, она вдруг заметила, что в раздевалку, где хранились гидрокостюмы, юркнул какой-то мальчишка с ножом в руке.

Это было по меньшей мере странно. Гидрокостюмы являлись единственной защитой моряков, когда они покидали «Блюдип». Их берегли, как верные доспехи, и даже пропитывали питательным кремом, чтобы резина не потрескалась. Малейшей прорехи достаточно, чтобы внутрь попала вода. Да и не нужно намокать с головы до ног, чтобы превратиться в рыбу; единственная капля попадет — и на клеточном уровне начнется процесс превращения.

Что собирается делать парень, вооруженный ножом, среди висевших в ряд на вешалках резиновых комбинезонов?

Зигрид затаила дыхание. Происходящее ей не нравилось. Но прежде чем поднять тревогу, хотелось понять, что тот задумал. Поэтому, прижавшись к металлической перегородке, она скользнула за ним. От гидрокостюмов исходил одуряющий запах старых шин. Теперь девушка смогла разглядеть того, кто незаконно проник в раздевалку. Это был Пиотр Вассили, неприметный парень, офицеры часто насмехались над его неуклюжестью.

Зигрид стала приближаться к нему на цыпочках. Пиотр явно нервничал и тяжело дышал, перебирая одну вешалку за другой и разглядывая идентификационный номер на каждом гидрокостюме.

«Ищет чье-то обмундирование, — сообразила Зигрид. — Но чье?»

И замерла, увидев, что Вассили остановил свой выбор на комбинезоне, на груди которого в левой верхней части имелась табличка «Зигрид Олафсен». Он собрался испортить ее гидрокостюм!

«Интересно, сам так решил или, может, кто-то отправил его продырявить мой комбинезон? — мелькнуло в голове девушки, кусавшей от волнения губы. — Кто-то? Что я за идиотка! Почему сразу не сказать — лейтенант Каблер?»

Пиотр занес нож… Зигрид бросилась вперед и схватила его за запястье. Парень побледнел и от неожиданности выронил нож.

— Кто приказал тебе испортить мой гидрокостюм? — с яростью прошептала девушка. — Каблер, ведь так?

Пиотр Вассили слабо отбивался. И в этот момент больше походил на загнанного зайца, чем на вредителя. Его поведение смутило Зигрид, и она отпустила парня.

— Ты ошибаешься, — пробормотал тот. — Конечно, мой поступок выглядит дико, но я не хотел тебе зла. Как раз наоборот!

— Что? — завопила Зигрид, схватив его за грудки. — Ты собирался продырявить мой гидрокостюм и таким образом оказать мне услугу?

— Не кричи, — стал умолять Пиотр, — нас услышат. Я выбрал тебя, потому что ты самая добрая. Никогда не насмехаешься надо мной, никогда не разыгрываешь меня. Я хотел сделать тебе подарок.

«Он сошел с ума, — подумала Зигрид. — Хочет, чтобы я превратилась в рыбу, и думает, что этим доставит мне удовольствие!»

— Я составил список, — прошептал Пиотр с жалкой улыбкой. — Список тех, кто мне нравится. И решил продырявить их гидрокомбинезоны, чтобы при следующем погружении они превратились в рыб.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? — спросила, задыхаясь, Зигрид.

— Конечно, — прошептал Пиотр. — А ты еще не поняла? Стать рыбой — единственная возможность сбежать из этого ада. Конечно же, ни у кого не хватает на такой шаг смелости, но если бы мы набрались вдруг храбрости, то при следующем же всплытии нырнули бы в море. Причем в одних только купальных костюмах.

Зигрид покачала головой. Все ясно, бедный юнга из-за постоянных насмешек потерял рассудок.

— Это был мой подарок, — бормотал Пиотр. — Подарок тебе. Я думаю, что ты будешь красивой рыбой. Я хотел тебя спасти. Если ты останешься здесь, то погибнешь. Надо спасаться. Как только выберемся наружу, офицеры больше ничего не смогут нам сделать. Я знаю, они готовят что-то нехорошее у нас за спиной, я слышал их разговоры. Вот почему они меня не любят — догадываются, что я все знаю об их манипуляциях.

— О каких манипуляциях ты говоришь?

— О лекарствах, добавленных в еду. Офицеры придумали порошки, чтобы помешать нам расти, но это еще не все. Они также используют лекарства, притупляющие чувства. Мы принимаем их и не чувствуем больше ни ярости, ни ненависти, ни любви… Ничего! Каждый из нас становится совершенной машиной, послушной, бездушной. Офицеры хотят, чтобы мы превратились в механические игрушки. Ты не заметила, что юнги теперь разбрелись по углам? Сначала ребята собирались группками, многих связывала дружба. Все прошло! После смены каждый спешит укрыться в своей каюте. Товарищеским чувствам больше нет места. Никому это больше не нужно!

Зигрид отступила на шаг. Ей вдруг показалось, что Пиотр говорит правду. Она тоже заметила, что ее дружба с Гюсом и Давидом стала не такой крепкой. У нее больше не возникало необходимости видеться с ними. По правде говоря, ей приходилось иногда даже приврать, чтобы не встречаться с ними, а, как и говорил Вассили, закрыться у себя в каюте и смотреть в потолок.

— Ты знаешь, что я прав! — стал настаивать Пиотр, лихорадочно схватив ее за руку. — Иногда ты тоже ясно мыслишь. А все благодаря мне! Когда я стою на раздаче в столовой и стараюсь положить тебе еду без лекарств, сам хожу за ней в подсобку. Никогда не кладу тебе в тарелку то, что главный повар приносит в огромных чанах. К сожалению, я не всегда на раздаче, и когда меня нет, тебе дают очередную дозу отравы. Постепенно ты станешь как все. Перестанешь удивляться, если с тобой будут плохо обращаться. У тебя больше не будет ни к кому никаких чувств…

— И поэтому ты хотел разрезать мой гидрокостюм? — мягко спросила Зигрид.

— Да, — подтвердил Пиотр. — Я не смогу долго оберегать тебя. Офицеры следят за мной. Хотят заставить замолчать. Я хотел преподнести тебе свой последний подарок перед тем, как они убьют меня. Я уверен, что нас обманывают. В море нет монстров. Нет гигантских спрутов. Это все россказни.

Зигрид стала успокаивать его. Взяв за руку, вывела парня из раздевалки и заставила пообещать больше не пытаться испортить гидрокостюмы. Ей не хотелось на него доносить. Пиотр был разочарован, что Зигрид отказалась от его помощи. А она поклялась, что сможет защитить себя сама. Когда парень уходил, Зигрид смотрела ему вслед, и ее сердце сжималось. Бредни Пиотра Вассили разбередили ее душу и лишь подтвердили опасения.

«Но в следующий раз перед выходом в море я непременно проверю герметичность гидрокостюма», — решила девушка.

А двумя днями позже произошел несчастный случай. Когда матросы передвигали железные бочки в трюме, одна из них покатилась по коридору и сбила юнгу, раздавив ему грудную клетку. Несчастный вскоре умер.

Это был Пиотр Вассили.

Глава 14

Сумасшедший в трюме

С некоторого времени Гюс пребывал в плохом настроении, отчего его критика окружающего усилилась, особенно за едой. Надо было видеть, как он ложкой ковырялся в тарелке, а рот кривился от отвращения.

— Знаешь, что это такое? — шипел парень сквозь зубы. — Пыль. Пыль, которую разводят очищенной использованной водой, чтобы сделать из нее пюре. Пища призраков, а не нормальных людей.

Он помолчал, затем произнес несколько раз чуть слышно:

— Пища призраков… пища призраков…

Зигрид пожала плечами. Она, в конце концов, привыкла к обезвоженным продуктам питания, которыми были заполнены трюмы подводной лодки.

— Я как младенец! — бесился Гюс. — Да, мне кажется, что я младенец, которому скоро дадут бутылочку!

При этих словах он схватил свой стакан и стал изучать его содержимое в свете ламп под потолком.

— Как подумаю, что нас заставляют пить нашу собственную мочу… — пробормотал парень. — Немного дезинфицирующего средства, три-четыре фильтровки, и готово.

Зигрид покачала головой, ее охватила тоска. Она знала, что весь экипаж беспокоился о том же. И многие все чаще жаловались на качество воздуха.

— Не чувствуешь, как здесь воняет? — ругался Гюс. — Сначала такого не было. Компрессор работает с перебоями, фильтры засорились. Нам гонят несвежий воздух, который постепенно отравляет нас. Наш мозг плохо насыщается кислородом, когда-нибудь он усохнет, и мы станем идиотами.

Матросы жаловались, что у них выпадают волосы, ломаются ногти и портятся зубы. Кто-то даже утверждал, что из-за постоянного заточения уменьшается в росте. Поскольку по коридорам с низкими потолками приходилось передвигаться согнувшись, у некоторых стал расти горб. Скоро и руки будут волочиться по полу…

— Здесь стареют быстрее, чем на Земле, — вздыхал Гюс. — Посмотри на офицеров: им сорок лет, а выглядят стариками. Ты знаешь, что я начал седеть? Мне на вид лет одиннадцать, а я уже нахожу у себя седые волосы.

Зигрид не смотрела на себя в зеркало, но заметила, что многие ребята возраста Гюса начали лысеть. Что же касается начальства и лейтенантов, то белые бороды, глубокие морщины придавали им сходство с патриархами.

Время от времени у кого-нибудь случался острый приступ клаустрофобии. Тогда человек в полном замешательстве начинал бегать по коридорам и срывать с себя одежду. «Я не могу дышать! — вопил он. — Дайте воздуха! Не хочу больше вдыхать запах ног начальства!» Несчастный подпрыгивал, ударяясь головой о потолок и стены. Иногда хватал молоток и стучал им по перегородкам. Его приходилось связывать, надевать смирительную рубашку. Он продолжал ругаться, брызгать слюной, и его уносили в какую-нибудь камеру. Зигрид не знала ее точного месторасположения. Гюс считал, что на подводной лодке существует психиатрическая больница. Причем в последние годы она отнюдь не пустует.

— Палаты уже переполнены, — шептал он. — Все, кто сошел с ума, находятся там.

Зигрид хотелось бы знать, где находится эта тюрьма. Она представляла ее себе в виде темного и вонючего трюма, где полно закованных людей. Сумасшедшие в трюме… Значит, на «Блюдипе» находится целая армия невменяемых, уверенных, что искусственный воздух, который гонят компрессоры, отравляет их. Сколько же их в этой таинственной тюрьме? Десять, двадцать, тридцать? Больше?

А если им удастся сбежать? Если однажды они усыпят бдительность охраны и разбегутся по коридорам? Если станут пробивать корпус, чтобы сбежать с подводной лодки? Или начнут резать металлическую обшивку, желая проделать путь к свободе?

Она рассказала о своих опасениях Гюсу, но тот лишь прошептал:

— А может, офицеры давно от них избавились, как знать. Например, тайно выбросили через трубы торпедодержателей, и бедолаги давно уже превратились в рыб.

Зигрид отказывалась верить в подобное. Гюс все видел в черном свете, не стоило обращать внимания на его бредни.

Но если он будет так вести себя и дальше, его ждет участь Пиотра Вассили…

Глава 15

Октопус калорозаурус

В начале 523-й недели плавания «Блюдип» вынужден был сойти с курса, чтобы догнать движущуюся цель, появившуюся на экране радаров. Такое иногда случалось. Тогда раздавался сигнал тревоги, включались красные лампочки, предупреждая экипаж о подготовке к бою. Природа врага была обозначена как «военный секрет», но, благодаря болтовне матросов, управлявших гидролокаторами, все в конце концов узнали, что речь шла о морских животных очень большого размера, похожих на осьминогов — в который раз! — чье тело могло очень сильно нагреваться, доводя морскую воду до кипения. Повышение температуры вызывало быстрый рост подводной флоры, а также стремительное развитие фауны, многие виды которой становились просто гигантских размеров.

Зигрид заглянула в энциклопедию животных Алмоа, чтобы понять, о каком существе шла речь. И наткнулась на ужасную картинку, изображающую кальмара, щупальца которого были покрыты мощными присосками, а глотка походила на клюв попугая. Маленькие глаза животного злобно горели. Подпись к иллюстрации указывала, что речь шла об Octopus Calorosaurus, взрослой особи вида, стоявшего у истоков больших изменений экосистемы. Тщательность прорисовки деталей на гравюре потрясла девочку. Она бы предпочла, чтобы в книге была помещена фотография, пусть и плохого качества. Изображенный посреди страницы странный осьминог, Октопус калорозаурус, казалось, сбежал из мультфильма, а не иллюстрировал энциклопедию по естественной истории. Можно было легко представить себе, как он хохочет — буэ-ха-ха, — заглатывая беззащитного моряка.

Как только подводная лодка принялась преследовать осьминога, температура во всех помещениях поднялась на пятнадцать градусов, и в каютах стало влажно, как в бане. Все постоянно вытирали пот с лица. Нервное напряжение росло, усиливаясь из-за того, что уснуть было просто невозможно.

Как обычно, капитан не захотел включить вентиляцию в усиленном режиме, чтобы обеспечить комфорт подводникам. Из-за этого настроение у всех испортилось, и люди выполняли приказы из-под палки. Посмотрев на градусник, Зигрид отметила, что температура теперь поднялась до 35 градусов по Цельсию в коридорах и до 40 градусов внутри кают.

— А ведь мы еще не догнали зверя, — заметил Гюс. — Значит, нам еще долго вариться в этом бульоне. Когда подойдем к спруту, температура на подводной лодке поднимется, наверное, до 60 градусов.

Он не преувеличивал.

Подводникам было известно, что осьминоги планеты Алмоа опасны именно тем, что способны довести до кипения воду вокруг себя. Когда к ним приближались для торпедной атаки, было слышно бульканье кипящей воды за бортом. Море кипело, как кастрюля на огне, и завихрения кильватерной струи рождали внутри «Блюдипа» глухой гул. Обшивка субмарины подвергалась суровому испытанию. Внутри подводной лодки все еле дышали, пот струился по лицам, на форме прорисовывались пятна пота.