Угу, конечно! Скорее всего, цех подпольный… Столько усилий и денег для подсобки? Не верю.

— А как вы землю выносили и куда?

— Мы не выносили, тут она вся раскидана.

— А как планируете выносить?

— Ну давайте, поднимемся, — предложил директор.

Он подвёл нас к большим воротам для грузовых автомобилей. Сразу не обратил на них внимания.

— Сюда загоним кузовом грузовик и будете высыпать вёдрами.

— Грузовик здесь не поместится, — прикинул я расстояние до ближайших рабочих мест.

— А мы ворота откроем, а грузовик не целиком загоним, а только на половину.

Ну, точно, подпольщина какая-то. Стоит себе грузовик в воротах и стоит. А то, что мы там, как кроты, подвал углубляем, даже и знать никто не будет. Хотя, может, я придумываю, и он о нашем удобстве печётся, мало ли дождь пойдёт, чтобы мы из-под крыши не выходили. Но нет, кто о таком вообще думать будет со стороны заказчика…

— Хорошо, вынуть грунт четыреста квадратных метров на полтора, это шестьсот кубов, затащить щебень и песок по сорок кубов, залить полы минимум на десять сантиметров, подлить фундамент семьдесят пять сантиметров, толщиной в тридцать сантиметров минимум, по всему периметру, — начал перечислять я. — Это семьдесят шесть кубов бетона. Сколько денег даёте?

— Десять тысяч, — решительно ответил директор.

— Это мало, — ответил я. — Это очень мало. Это только за вынуть грунт.

— Да что ты говоришь? — возмутился он.

— Семьдесят пять машин грунта, — настойчиво ответил я.

— Откуда столько?

— По восемь кубов машина, шестьсот кубов грунта. Разделите шестьсот на восемь.

— Да как у тебя шестьсот кубов получилось? — возмутился тот.

— Ну, давайте считать. Высота потолка сейчас метра полтора.

— Метр пятьдесят пять, — поправил меня Матвей Яковлевич.

— Ну, хорошо, — достал я свой ежедневник, — вырыть надо грунта на метр сорок пять. Площадь четыреста метров. Так?

— Ну, так.

— Умножаем на площадь подвала и получаем пятьсот восемьдесят кубов.

— Но не шестьсот же!

— Ну, округлил, — развёл я руками, — в уме же считал.

— Я тоже могу так округлить! — недовольно заявил он.

— Ну, хорошо. Семьдесят две машины, не семьдесят пять, — согласился я. — Не такая и большая разница.

— И сколько ты хочешь за всё?

— Двадцать.

— Ну, нет, — ошарашено воскликнул он. — Где это видано?

— А по сорок кубов песка и щебня на подушку перетаскать? — напомнил я. — А ещё семьдесят шесть кубов бетона из чего-то надо набодяжить? Это же все тоже надо втащить внутрь… И песок, и гравий, и цемент, и арматуру…

Он молчал недовольно, что-то прикидывая в уме.

— А армировать стяжку на двух уровнях? — добил его я.

— Да ну вас, — разочарованно ответил он.

— Не горячитесь, Матвей Яковлевич, — ответил я. — А вы разбейте работы на две части. В этом году вычистить грунт и вывезти. Семьдесят три машины оплатить, тоже в копеечку влетит. А на следующий год уже всё остальное. В надежде, что фундамент подкопанный за это время не просядет. Хотя я бы настоятельно рекомендовал в первый год фундамент так точно подлить, и оставить арматуру торчащей из него, чтобы потом с полом единым целым стал. Подумайте. Вот мой номер домашний. Звоните, будем рады помочь хорошему человеку, — оторвал я из своего ежедневника полстранички.

— Угу, — недовольно ответил он, но записку мою взял и руку на прощанье протянул.

А как он хотел? Производственное помещение на халяву построить? А так перспективы тут неплохие… Тут что хорошо, так хорошо, что все трубы в подвал выходят, и ничего не мешает ещё один контур с радиаторами замутить, чтобы люди не мерзли. Можно неплохой цех получить с дармовым электричеством. Думай, Матвей Яковлевич, думай.

Лёха всю обратную дорогу тихо возмущался. Объект ему не понравился. И даже двадцать тысяч его не вдохновили. Он откровенно испугался объёма работы.

— Семьдесят три машины земли накопать?! — потрясённо произнёс он.

— А потом вынести вёдрами, потому что тачку ты не поднимешь, чтобы в кузов землю пересыпать.

— Да ну нафиг! — слился Лёха.

— Ты подожди отказываться, тебя же не одного это делать заставляют. Вас двадцать человек будет. Если он позвонит, надо обязательно это предложение нашим озвучить. Пусть сами решают.

— Поищи ещё что-нибудь, не такое серьёзное, — попросил меня Лёха на прощанье. — А то вдруг этот, с молочного комбината, передумает.

— Посмотрим, — не стал ничего обещать я. Мне своих проблем хватает.

Мы опять в метро разошлись в разные стороны. Мне нужно было сделать переход на станции Тургеневская. Так странно было без этого участка, Площадь Ногина — Проспект Мира, пользоваться метро, его пустили только в январе этого года. В прошлом году приходилось в университет мотаться по кольцевой линии с двумя пересадками. А сейчас, наконец-то, всё вернулось на круги своя.

Шёл по переходу, любуясь новеньким мрамором, как меня, вдруг, кто-то окликнул знакомым голосом:

— Ивлев!

Остановился и стал оглядываться по сторонам.

— Пашка! — получил я толчок в плечо. — Ты?!

Глава 10

г. Москва.

— Да ладно! Вася! — обрадовался я и бросился обнимать негра. — Я думал, больше тебя никогда не увижу. Как ты? Как в Москве оказался?

— Живу я тут. А ты? — белозубо улыбался он. На контрасте с черной кожей смотрелось особенно впечатляюще.

— Учусь, живу, работаю, — не мог поверить я своим глазам. — Поехали ко мне! Я тут на Щербаковской живу.

— А поехали! — тут же согласился он. — Пашка! — он опять радостно пихнул меня в плечо.

Вот так встреча! Бывали у меня такие неожиданности в прошлой жизни, но в этой — первый раз.

Что у него нового, даже спросить не смог, пока добирались до квартиры, все он меня расспрашивал. Радовался, что я в МГУ учусь, расспрашивал, каково учиться в таком престижном университете, не зверствуют ли преподаватели. Поздравлял меня с женитьбой, удивлялся, что мы так быстро ребенка решили завести.

У Галии с Никифоровной ужин и так был готов, а когда я ворвался в квартиру с криком: «Смотрите, кого я вам привёл!», у нас сразу все закрома на стол выложили и выставили. Никифоровна разрыдалась от радости.

— Васька, чёрт, я же думала, тебя убили! — на полном серьёзе заявила она.

— Да нет, Анна Никифоровна, это так всем говорили, что я в коме, чтоб меня бандиты не добили.

— Я ж, вроде, говорил вам, — начал вспоминать я. — Разве, нет?

— Скорее всего, нет. Это ж закрытая была информация, — напомнил мне тихонько Вася.

— Какими судьбами здесь? — поинтересовалась Никифоровна у Васи.

— Живу здесь, я ж москвич, — радостно улыбался он. — Как я рад вас видеть! Анна Никифоровна!

— Ладно, давайте за встречу выпьем, — предложил я. — Ох и покуролесили мы с тобой, а?

— Было дело, — согласился Вася и улыбнулся. — Есть в нашей службе и приятные моменты. Когда с хорошими людьми знакомишься.

— Вот, хороший тост, надо выпить! — поддержал нас Егорыч.

— Постой, а ты в армию пошел, что ли? Какая еще служба? — недоверчиво уставилась на него Никифоровна.

Вася улыбнулся и кивнул мне, когда я на него посмотрел — мол, теперь можно.

— Дорогая Анна Никифоровна, — встал я, — разрешите представить вам, — Вася тоже встал, — старший лейтенант советской милиции Василий Башагин.

— Капитан уже, — с довольным видом поправил меня Васька. — Из всего сказанного только имя и правильное. Фамилия у меня тоже другая, естественно.

— Чего?.. Кто капитан милиции? Наш Васька?.. — она недоверчиво переводила взгляд с меня на Васю и улыбалась, типа, знаю я вас, разыгрываете, небось.

Вася достал удостоверение и протянул Никифоровне. Она долго читала, всматривалась.

— Капитан Василий Абимболаевич Баранов. А что ж ты грузчиком у нас на базе работал? — наконец спросила она, вернув ему удостоверение и перестав улыбаться.

— Так базу же разрабатывали, — пожал плечами он, — помните же, что там вскрылось? Не скажешь же, что меня туда начальство зря прислало, верно?

— Ты знал? — повернулась она ко мне, я молча кивнул. — Тьфу на вас. — обиделась она.

— Анна Никифоровна, ну нельзя было всем подряд говорить. Ответственность большая. Вот, Вася прокололся на Механическом заводе, так ему бандиты башку пробили. Уже хорошо, что несколькими неделями отделался в больничке.

— А что было на Механическом заводе? — заинтересовалась Галия.

Мы переглянулись с Васей.

— Ну, хищения металла во втором цеху, помнишь? — напомнил ей я.

— А вы тут причём? — напряглась жена.

— Мы ни причём, — почти хором заверили её мы с Васей.

— Всё ясно с вами! — заявила обиженная Никифоровна.

— Ну, Анна Никифоровна, миленькая, ну работа такая, — начал подлизываться к ней Вася.

— А у него? — кивнула она в мою сторону.

— А у меня повышенная гражданская ответственность, — налил я всем по новой.

— Поздравляю! Раз больше не скрываешь свою работу, значит, чем-то другим теперь занимаешься? — спросил я.

— Все верно. С оперативной работы сняли. Сам понимаешь, негру нелегко затеряться. Один раз уже бандюки вычислили, начальство сказало, что есть риск, что информация о чернокожем оперативнике разошлась по стране среди преступного элемента. Как меня теперь внедрять, если я совсем уж уникальный Вася?