При слове «амнезия» у меня перехватило дыхание.

— Я проведу обследование, — продолжила она, полностью закрывая занавески, — надо проверить ваше физическое состояние, а потом мы постараемся вернуть утраченные воспоминания.

На меня накатила волна изнеможения, я опять начала задремывать. Мне хотелось закрыть глаза и забыться сном, но доктор Лазовски вновь обратилась ко мне. И я постаралась сосредоточиться.

— Не могли бы вы сесть прямо?

Я послушно поднялась с подушек.

— Мне нужно послушать ваше сердце и легкие. Просто дышите спокойно.

Вооружившись висевшим на шее стетоскопом, она принялась прослушивать меня, сначала прикладывая головку прибора к моей спине, а потом перейдя на грудь.

— Вы помните, что плавали в море? — спрашивает она, пока я неловко пытаюсь опустить больничную рубашку.

— Нет.

— Но вы были в море?

— Видимо, была. Но точно не знаю. Я помню лишь, что очнулась на берегу, насквозь промокшая. Волны накатывали на меня. — Я вздрогнула от этих воспоминаний.

— Гм-м, понятно, — озабоченно произнесла она, — то есть нам не известно, сколько времени вы провели в воде. Меня беспокоит возможная легочная инфекция, поэтому придется подержать вас в постели по меньшей мере несколько дней. Понаблюдать за вашим состоянием.

— Что-то серьезное? — спросила я.

— Просто для профилактики, — ответила она, — мы также поставим вам капельницу.

— Капельницу? — с тревогой повторила я, почему-то испугавшись.

— Вы обезвожены, — пояснила она, — и вам необходимо восполнить потери воды и электролитов в организме.

Закрыв глаза, я потерла лоб кончиками пальцев. Что же случилось со мной? Как я попала сюда? И почему очнулась на этом берегу?

Почему я не могу ничего вспомнить?

Глава 2

Меня перевезли в другую палату. Поставили капельницу для восполнения потерь воды. Но от вида этого прозрачного мешка с жидкостью меня бросило в дрожь, он висел надо мной точно странный и нелепый прозрачный орган, поэтому я отвернулась от него и, лежа на боку, принялась разглядывать в окно цветочную клумбу перед какой-то стеной. Слава богу, в голове начало проясняться — сильная слабость прошла, туман рассеялся, — наверное, жидкость помогла мне.

Но ни обезвоживание, ни возможная легочная инфекция не вызывали у меня беспокойства. Ни малейшего. По-настоящему я расстроилась из-за того, что до сих пор не знала, кто я такая. Совершенно не знала. Доктор Лазовски говорила, что амнезия из-за шока или травмы обычно быстро проходит. Она проверила мои рефлексы и чувство равновесия, и мне также пришлось пройти какие-то тесты на проверку умственной деятельности и памяти. И пока получалось, что у меня есть лишь проблемы с долговременной памятью. Но мне еще предстояло пройти магнитно-резонансную томографию, поэтому я надеялась, что она прольет новый свет на причину беспамятства.

Честно говоря, я упорно старалась не впадать в панику. Хотя сердце невольно колотилось как бешеное, голова кружилась, и мне то и дело приходилось вытирать потеющие ладони. Почему же я не знаю, кто я такая? Безумие какое-то. Естественно, я должна знать собственное имя, возраст, свое прошлое. Но пытаясь выудить эти сведения из собственного мозга, я блуждала в полной пустоте. Врач советовала мне не волноваться. Она сказала, что они попытаются сами установить мою личность. И как только я увижу кого-то из моих ближайших родственников, память может сразу же вернуться ко мне. Но вдруг она ошибается? Через каждые двадцать минут мне продолжали задавать вопросы. Вопросы, типа: «Как вас зовут? Вы знаете, где живете? Как зовут вашу мать? Какой сегодня год?» А я неизменно отвечала:

— Не знаю… Нет… Не могу вспомнить.

О себе я знала лишь то, что сегодня ранним утром меня нашла женщина, гулявшая с собакой, как выяснилось, по саутборнскому пляжу города Борнмут в графстве Дорсет на южном побережье Англии. Я слышала о Борнмуте, но не могла ничего вспомнить об этом месте. Живу ли я в этом городе? Понятия не имею.

Я оглянулась на шум голосов и шагов. Дежурная медсестра приближалась к моей кровати в компании мужчины и женщины, оба в строгих костюмах. Они пришли повидать меня? Должно быть, так. Раз идут в мою сторону. Может, это родственники? Или друзья?

Нет, слишком серьезный у них вид. Похоже, официальный визит. Я приподнялась с подушек, головокружение усилилось. Глубоко вздохнув, я постаралась успокоиться.

— Привет, — с улыбкой сказала мне медсестра, — к вам пара посетителей из полицейского участка. Они заверили меня, что у них всего несколько вопросов. Вы готовы с ними поговорить?

В готовности я сомневалась, однако согласно кивнула. Она задернула занавес вокруг моей кровати до самого окна и удалилась, оставив меня с двумя полицейскими. На вид обоим лет под тридцать или немного больше. Они улыбаются мне, и я тоже попыталась настроиться на веселый лад и улыбнуться, хотя не уверена, что улыбка у меня получилась.

— Не возражаете, если мы присядем? — спросила женщина, заправляя за ухо выбившуюся волнистую прядь белокурых волос.

— Конечно, — ответила я слабым хрипловатым голосом.

Она взяла из стоявшей под окном стопки два пластиковых стула и с некоторым трудом перетащила их к другой стороне кровати. Коллега взялся помочь ей, и после шумной возни им удалось разъединить эту пару стульев.

— Похоже, у вас выдалось непростое утро, — начала она, когда они наконец уселись. — Я сержант Эмма Райт, а это мой коллега, констебль Кристофер Блэкфорд.

Блэкфорд поздоровался с беглой улыбкой и деловито достал из кармана блокнот и ручку.

— Можете вы сказать нам вашу фамилию? — продолжила сержант Райт.

Прикусив губу, я покачала головой.

— Не могу… не знаю. Не могу вспомнить. К сожалению.

— Все нормально, — успокаивающе произнесла она, — мы же из отдела уголовного розыска и пришли как раз для того, чтобы выяснить, что с вами произошло сегодня утром.

— Уголовного? — переспросила я, внезапно испугавшись. — Неужели я совершила какое-то преступление?

— Нет, насколько нам известно, — ответила сержант Райт, — нам просто хотелось бы попытаться установить некоторые факты. Понятно?

Я кивнула.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

— Непривычно. Какая-то слабость. Я совершенно потеряла память. Врач сказала, что у меня ретроградная амнезия… я не помню даже своего имени. — Впервые произнеся это признание, я почувствовала, как глаза мои невольно наполнились слезами, но я подавила их и глубоко вздохнула.

Ведь эти люди пришли помочь мне. И мне нужно рассказать им все, что я знаю, по возможности связно и разумно.

— Что вы помните об утренних событиях? — продолжила Райт. — Опишите нам ваше самое раннее воспоминание? — Помимо доброжелательности, в ее взгляде читались сосредоточенность и настороженность.

Мысленно вернувшись в прошедшее утро, я вспомнила странное смятение и страх, словно часть какого-то кошмарного сна. Обрывочного и фантастичного. Казалось, что с того момента пролетела уже целая жизнь.

— Я очнулась на берегу, — начала я, — в полубессознательном состоянии. Чувствовала холод. На меня накатывали волны, но я не могла сдвинуться с места. Точно я была слишком усталой и отяжелевшей, чтобы встать. Доктор Лазовски говорила, что, очевидно, я долго пробыла в воде. По меньшей мере больше часа.

С содроганием мне припомнилась эта холодная вода. Слава богу, что здесь под мягкими одеялами мне удалось согреться.

— А как вы оказались на берегу? — спросила сержант Райт.

— В том-то и дело, что не знаю, — ответила я.

Меня не покидало навязчивое ощущение того, что я была в море, но это не назовешь четким воспоминанием. Всего лишь какое-то смутное ощущение. Однако плавать я не могла, учитывая наличие на мне верхней одежды. И вообще, на мой взгляд, утреннее купание не входило в число моих привычек. Хотя я и не помню практически никаких своих предпочтений.

— У вас совсем нет травм?

— Только пара шишек на затылке. Они немного побаливают, но доктор считает, что серьезного вреда нет.

— Вы помните, как ударились?

— Нет. — Я покачала головой.

Ее коллега старательно строчит что-то в блокноте.

— А вы помните хоть кого-нибудь из той жизни, какой жили до того, как пришли в себя на берегу? — продолжила она.

— Нет, никого не помню. Только женщину, нашедшую меня на том пляже. По-моему, она гуляла с собакой. Поппи. Это кличка собаки. Она была в очках. Женщина, конечно, не собака, — у меня вырвался сдавленный смешок.

Должно быть, я произвожу идиотское впечатление.

— Простите, — добавила я.

— Вы держитесь просто отлично, — одобрительно заметила сержант Райт.

Я сдержала усмешку. Отлично — для выброшенной на берег идиотки, которая не помнит даже собственного имени.

— Жаль, что я ничего не могу вспомнить, — сказала я. — Доктор Лазовски говорила, что на мне был спортивный наряд. Майка и эластичные легинсы, возможно, я вышла на пробежку?

— Мы пока заберем вашу одежду в качестве вещественного доказательства, — сказала сержант Райт.

— Доказательства?

— Просто на всякий случай.

«Какой же тут может быть случай?» — подумала я.