При слове «амнезия» у меня перехватило дыхание.
— Я проведу обследование, — продолжила она, полностью закрывая занавески, — надо проверить ваше физическое состояние, а потом мы постараемся вернуть утраченные воспоминания.
На меня накатила волна изнеможения, я опять начала задремывать. Мне хотелось закрыть глаза и забыться сном, но доктор Лазовски вновь обратилась ко мне. И я постаралась сосредоточиться.
— Не могли бы вы сесть прямо?
Я послушно поднялась с подушек.
— Мне нужно послушать ваше сердце и легкие. Просто дышите спокойно.
Вооружившись висевшим на шее стетоскопом, она принялась прослушивать меня, сначала прикладывая головку прибора к моей спине, а потом перейдя на грудь.
— Вы помните, что плавали в море? — спрашивает она, пока я неловко пытаюсь опустить больничную рубашку.
— Нет.
— Но вы были в море?
— Видимо, была. Но точно не знаю. Я помню лишь, что очнулась на берегу, насквозь промокшая. Волны накатывали на меня. — Я вздрогнула от этих воспоминаний.
— Гм-м, понятно, — озабоченно произнесла она, — то есть нам не известно, сколько времени вы провели в воде. Меня беспокоит возможная легочная инфекция, поэтому придется подержать вас в постели по меньшей мере несколько дней. Понаблюдать за вашим состоянием.
— Что-то серьезное? — спросила я.
— Просто для профилактики, — ответила она, — мы также поставим вам капельницу.
— Капельницу? — с тревогой повторила я, почему-то испугавшись.
— Вы обезвожены, — пояснила она, — и вам необходимо восполнить потери воды и электролитов в организме.
Закрыв глаза, я потерла лоб кончиками пальцев. Что же случилось со мной? Как я попала сюда? И почему очнулась на этом берегу?
Почему я не могу ничего вспомнить?
Глава 2
Меня перевезли в другую палату. Поставили капельницу для восполнения потерь воды. Но от вида этого прозрачного мешка с жидкостью меня бросило в дрожь, он висел надо мной точно странный и нелепый прозрачный орган, поэтому я отвернулась от него и, лежа на боку, принялась разглядывать в окно цветочную клумбу перед какой-то стеной. Слава богу, в голове начало проясняться — сильная слабость прошла, туман рассеялся, — наверное, жидкость помогла мне.
Но ни обезвоживание, ни возможная легочная инфекция не вызывали у меня беспокойства. Ни малейшего. По-настоящему я расстроилась из-за того, что до сих пор не знала, кто я такая. Совершенно не знала. Доктор Лазовски говорила, что амнезия из-за шока или травмы обычно быстро проходит. Она проверила мои рефлексы и чувство равновесия, и мне также пришлось пройти какие-то тесты на проверку умственной деятельности и памяти. И пока получалось, что у меня есть лишь проблемы с долговременной памятью. Но мне еще предстояло пройти магнитно-резонансную томографию, поэтому я надеялась, что она прольет новый свет на причину беспамятства.
Честно говоря, я упорно старалась не впадать в панику. Хотя сердце невольно колотилось как бешеное, голова кружилась, и мне то и дело приходилось вытирать потеющие ладони. Почему же я не знаю, кто я такая? Безумие какое-то. Естественно, я должна знать собственное имя, возраст, свое прошлое. Но пытаясь выудить эти сведения из собственного мозга, я блуждала в полной пустоте. Врач советовала мне не волноваться. Она сказала, что они попытаются сами установить мою личность. И как только я увижу кого-то из моих ближайших родственников, память может сразу же вернуться ко мне. Но вдруг она ошибается? Через каждые двадцать минут мне продолжали задавать вопросы. Вопросы, типа: «Как вас зовут? Вы знаете, где живете? Как зовут вашу мать? Какой сегодня год?» А я неизменно отвечала:
— Не знаю… Нет… Не могу вспомнить.
О себе я знала лишь то, что сегодня ранним утром меня нашла женщина, гулявшая с собакой, как выяснилось, по саутборнскому пляжу города Борнмут в графстве Дорсет на южном побережье Англии. Я слышала о Борнмуте, но не могла ничего вспомнить об этом месте. Живу ли я в этом городе? Понятия не имею.
Я оглянулась на шум голосов и шагов. Дежурная медсестра приближалась к моей кровати в компании мужчины и женщины, оба в строгих костюмах. Они пришли повидать меня? Должно быть, так. Раз идут в мою сторону. Может, это родственники? Или друзья?
Нет, слишком серьезный у них вид. Похоже, официальный визит. Я приподнялась с подушек, головокружение усилилось. Глубоко вздохнув, я постаралась успокоиться.
— Привет, — с улыбкой сказала мне медсестра, — к вам пара посетителей из полицейского участка. Они заверили меня, что у них всего несколько вопросов. Вы готовы с ними поговорить?
В готовности я сомневалась, однако согласно кивнула. Она задернула занавес вокруг моей кровати до самого окна и удалилась, оставив меня с двумя полицейскими. На вид обоим лет под тридцать или немного больше. Они улыбаются мне, и я тоже попыталась настроиться на веселый лад и улыбнуться, хотя не уверена, что улыбка у меня получилась.
— Не возражаете, если мы присядем? — спросила женщина, заправляя за ухо выбившуюся волнистую прядь белокурых волос.
— Конечно, — ответила я слабым хрипловатым голосом.
Она взяла из стоявшей под окном стопки два пластиковых стула и с некоторым трудом перетащила их к другой стороне кровати. Коллега взялся помочь ей, и после шумной возни им удалось разъединить эту пару стульев.
— Похоже, у вас выдалось непростое утро, — начала она, когда они наконец уселись. — Я сержант Эмма Райт, а это мой коллега, констебль Кристофер Блэкфорд.
Блэкфорд поздоровался с беглой улыбкой и деловито достал из кармана блокнот и ручку.
— Можете вы сказать нам вашу фамилию? — продолжила сержант Райт.
Прикусив губу, я покачала головой.
— Не могу… не знаю. Не могу вспомнить. К сожалению.
— Все нормально, — успокаивающе произнесла она, — мы же из отдела уголовного розыска и пришли как раз для того, чтобы выяснить, что с вами произошло сегодня утром.
— Уголовного? — переспросила я, внезапно испугавшись. — Неужели я совершила какое-то преступление?
— Нет, насколько нам известно, — ответила сержант Райт, — нам просто хотелось бы попытаться установить некоторые факты. Понятно?
Я кивнула.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
— Непривычно. Какая-то слабость. Я совершенно потеряла память. Врач сказала, что у меня ретроградная амнезия… я не помню даже своего имени. — Впервые произнеся это признание, я почувствовала, как глаза мои невольно наполнились слезами, но я подавила их и глубоко вздохнула.
Ведь эти люди пришли помочь мне. И мне нужно рассказать им все, что я знаю, по возможности связно и разумно.
— Что вы помните об утренних событиях? — продолжила Райт. — Опишите нам ваше самое раннее воспоминание? — Помимо доброжелательности, в ее взгляде читались сосредоточенность и настороженность.
Мысленно вернувшись в прошедшее утро, я вспомнила странное смятение и страх, словно часть какого-то кошмарного сна. Обрывочного и фантастичного. Казалось, что с того момента пролетела уже целая жизнь.
— Я очнулась на берегу, — начала я, — в полубессознательном состоянии. Чувствовала холод. На меня накатывали волны, но я не могла сдвинуться с места. Точно я была слишком усталой и отяжелевшей, чтобы встать. Доктор Лазовски говорила, что, очевидно, я долго пробыла в воде. По меньшей мере больше часа.
С содроганием мне припомнилась эта холодная вода. Слава богу, что здесь под мягкими одеялами мне удалось согреться.
— А как вы оказались на берегу? — спросила сержант Райт.
— В том-то и дело, что не знаю, — ответила я.
Меня не покидало навязчивое ощущение того, что я была в море, но это не назовешь четким воспоминанием. Всего лишь какое-то смутное ощущение. Однако плавать я не могла, учитывая наличие на мне верхней одежды. И вообще, на мой взгляд, утреннее купание не входило в число моих привычек. Хотя я и не помню практически никаких своих предпочтений.
— У вас совсем нет травм?
— Только пара шишек на затылке. Они немного побаливают, но доктор считает, что серьезного вреда нет.
— Вы помните, как ударились?
— Нет. — Я покачала головой.
Ее коллега старательно строчит что-то в блокноте.
— А вы помните хоть кого-нибудь из той жизни, какой жили до того, как пришли в себя на берегу? — продолжила она.
— Нет, никого не помню. Только женщину, нашедшую меня на том пляже. По-моему, она гуляла с собакой. Поппи. Это кличка собаки. Она была в очках. Женщина, конечно, не собака, — у меня вырвался сдавленный смешок.
Должно быть, я произвожу идиотское впечатление.
— Простите, — добавила я.
— Вы держитесь просто отлично, — одобрительно заметила сержант Райт.
Я сдержала усмешку. Отлично — для выброшенной на берег идиотки, которая не помнит даже собственного имени.
— Жаль, что я ничего не могу вспомнить, — сказала я. — Доктор Лазовски говорила, что на мне был спортивный наряд. Майка и эластичные легинсы, возможно, я вышла на пробежку?
— Мы пока заберем вашу одежду в качестве вещественного доказательства, — сказала сержант Райт.
— Доказательства?
— Просто на всякий случай.
«Какой же тут может быть случай?» — подумала я.