Дэймон мечтательно вздохнул, затем проницательно поглядел на Анну и заявил:

— Обо мне — достаточно, поговорим теперь о тебе, милая Анна.

Она недовольно поморщилась, но он продолжал настаивать:

— Фамилия Кристиансен — это что-то скандинавское, не так ли?

— Да, что-то шведское. Мой отец швед, мама англичанка, а я прирожденная обитательница Лондона, ею и умру. В детстве меня часто возили в Стокгольм к моему дедушке, но это было очень-очень давно. После развода родителей я его не видела.

— А хотела бы?

— Пожалуй.

— Ты близка с родителями?

— Не очень. Когда мне было тринадцать, мама отослала меня в пансион. С тех пор я не часто вижусь со своими родителями.

— А как ты относишься к постоянным поездкам и перелетам?

— Обожаю бывать в незнакомых местах. Это учит меня быть внимательной, терпеливой и независимой, а еще интуицию развивает. По-моему, всевозможные разъезды могут дать человеку несравненно больше, чем сидение в офисе, — Анна спешно покидала в сумку полотенце, бутылку, затем, резко застегнув молнию, вскочила на ноги, повесила сумку на плечо и сообщила: — Мне давно пора идти.

Дэймон, до этого момента внимательно вслушивавшийся в щебет Анны, изумился подобной поспешности. Он успел углубиться в пространные размышления о сложном взрослении подростка, родители которого предпочли развод налаживанию своих отношений и, вместо того, чтобы окружить бедную девочку заботой и вниманием, отправили ее в интернат. Дэймон мог живо представить все переживания Анны, поскольку ему приходилось помогать сестре справляться со многими подростковыми проблемами. У самого же Дэймона детство было счастливым, а юность весьма беззаботной.

Дэймон уже имел возможность познакомиться с биографией Анны Кристиансен. Недавно о ней писал один глянцевый журнал, но поскольку на соседней странице поместили ее фотографию, большую часть своего времени Дэймон посвятил разглядыванию ее лица и фигуры. Он был очарован холодной красотой Анны, за которой, как ему казалось, должна непременно скрываться страстная натура.

— Ты единственный ребенок в семье? — Дэймон вскочил на ноги вслед за Анной. — Или есть еще другие очаровательные представители семьи Кристиансен, покоряющие вершины модельного бизнеса?

— Есть, две сводные сестры от второго брака отца, но мне с ними не часто приходится общаться.

— И с отцом тоже?

— Смотря что считать общением. В нашем случае это рождественские открытки и поздравления с днем рожденья, отправляемые в обоих направлениях. Однако о моих памятных датах папа вспоминает гораздо реже, чем они случаются. Он сейчас живет в Швеции и уже в третий раз разводится. Моя мама, похоже, собралась догнать его, недавно вышла замуж в третий раз. Трудно сказать, как долго продлится этот брак. Короче, они оба весьма легкомысленно относятся к семейным ценностям.

— А ты не слишком строга к своим родителям? Прости, что спрашиваю тебя об этом, но, по-моему, каждый человек имеет право на ошибку.

— Даже если эти ошибки приобретают хронический характер?

— А сама ты не совершаешь тех же самых оплошностей, встречаясь то с одним, то с другим, то с третьим?

— Ты, Дэймон, сам не знаешь, о чем говоришь. Не сравнивай меня с собой, мы, слава богу, разные. Я твою репутацию знаю: плейбой, мультимиллионер, нахал… А то, что я выхожу в свет с разными спутниками, — это всего лишь видимость. К тому же от меня еще никто не спасался бегством в слезах и с растоптанным чувством собственного достоинства. Но я предупреждаю тебя, со мной подобное не пройдет…

Анна быстро шагала к выходу со стадиона. По выражению лица Дэймона она поняла, что ее откровенность его забавляет. Сама же она была близка к тому, чтобы рассмеяться над собственными высказываниями.

Войдя в здание спортивного комплекса, Анна прямиком отправилась в душ. Стоя под струей теплой воды, она внезапно расплакалась. Напряжение, в котором, благодаря Дэймону, она пробыла весь последний час, вылилось в неуместные слезы.

Анна привыкла всегда быть на виду. Ее фотографировали, о ней писали, ее расспрашивали о подробностях ее личной жизни… Она давно примирилась с этой неприятной стороной своей жизни, научилась грамотно выстраивать свои отношения с прессой, не ронять своего достоинства и не выставлять себя напоказ. Но никто не знал, каких усилий все это ей стоило. С самого детства Анна росла невероятно ранимой и мнительной.

Волевым усилием Анна взяла себя в руки. Выйдя из душа, она натянула чистые джинсы и футболку, надела кеды и, собрав влажные волосы в хвост, покинула раздевалку. Она отправилась в кафетерий при спорткомплексе. Оглядевшись по сторонам, Анна с удовлетворением отметила, что Дэймона поблизости нет.

— Анна, хотите пообедать у нас? — она обернулась на голос. Говоривший явно был итальянцем, этот акцент ни с каким не спутаешь.

Анна сразу узнала Роберто, вечно улыбающегося менеджера кафетерия. С его приходом эта весьма посредственная забегаловка с небогатым меню стала похожа на уютный ресторанчик с отменной итальянской кухней. Девушка приветливо улыбнулась Роберто.

Летом Анна предпочитала обедать на открытой террасе кафе, там у нее даже было любимое место, и Роберто ревностно заботился о том, чтобы самостоятельно обслуживать Анну. Она попросила подать ей что-нибудь легкое и низкокалорийное.

— Я принесу ваш любимый салат, заправленный оливковым маслом. А ваш знакомый уже ожидает вас на террасе.

— Какой еще знакомый? — воскликнула Анна, но Роберто уже успел удалиться. — Что ты тут делаешь, Дэймон? — обратилась она к мужчине, занявшему ее любимый столик под полосатым зонтиком. — Разве мы мало пообщались?

— Сначала перекуси, а то ты, наверно, голодная, поэтому и кусаешься.

— Твое общество аппетита не прибавляет.

— Не веди себя как маленькая.

— А ты не веди себя так бесцеремонно, и самонадеянно.

Появился Роберто с подносом.

— Не устраивай сцен, на нас смотрят, — назидательным тоном проговорил Дэймон. — Будь умненькой девочкой, веди себя хорошо.

— Ты не знаешь, что такое настоящие сцены? В моих силах устроить тебе незабываемый вечер! — рыкнула Анна на Дэймона и, смягчившись, обратилась к Роберто: — Выглядит изумительно, впрочем, как всегда. Спасибо.

— Наслаждайтесь, — Роберто раскланялся. — Я знаю, вы усиленно тренируетесь перед марафоном. Вам необходимо полноценное питание. — Затем он обратился к Дэймону: — У Анны не только ангельское личико, но еще и потрясающая душа! Вы будете наблюдать забег?

— Не пропущу ни за что на свете, — ответил Дэймон. — Я обязан поддержать свою подопечную, — он кивнул в сторону Анны, отчего та нахмурилась. — Вкуснее чем сандвичи, — сообщил он, отведав свой салат.

Анна в мгновение ока смела все со своей тарелки, встала и проговорила:

— Все. Благодарю. Меня ждут неотложные дела. Приятно оставаться.

Но и это не сработало. Дэймон вскочил со своего места, на ходу расплатился и двинулся вслед за девушкой.

— Спасибо, что заглянули, — процедил ему вслед недовольный Роберто.

Дэймон нагнал Анну на оживленной улице.

— Ты долго намерен пробыть в Англии? — недовольным тоном спросила она его.

— Я еще не задавался этим вопросом. Не знаю, что и ответить. Пожалуй, пробуду здесь ровно столько, сколько пожелаю. Тебя это смущает?

Она ничего не ответила.

— А ты в ближайшее время никуда не собираешься?

— Собираюсь. После участия в марафоне лечу в Нью-Йорк, пробуду там две недели, — Анна взглянула на Дэймона и очаровательно улыбнулась.

— Скажи, почему ты стала именно моделью, а не выбрала какую-нибудь другую профессию? Чем привлекла тебя эта работа, кроме денег и славы, разумеется?

— Не я выбрала этот путь, а он меня. Когда я окончила школу, многие мои сверстники, включая Кезию, поступили в университет. Они либо следовали рекомендациям своих родителей или учителей, либо сами четко знали, чего хотят. У меня же в ту пору не было никаких представлений о том, как надо строить свою дальнейшую жизнь, а за квартиру платить было необходимо вне зависимости от наличия или отсутствия целей, устремлении и планов на будущее. Я думала, что поработаю моделью всего пару месяцев, а потом найду какое-нибудь другое занятие, встану на ноги и наконец разберусь со своей жизнью.

— Но тебя внезапно настигла слава и ты решила ничего не менять? Тебе понравилось быть вешалкой?

— Мне понравилось получать гонорары. Мне очень нравится чувствовать себя финансово независимой. Я ни на кого не надеюсь, никому ничем не обязана.

— Я не отрицаю, достаток важен, но карьера даже всемирно известных топ-моделей, как правило, коротка. Ты не боишься однажды обнаружить, что уже не так востребована?

— Я не почиваю на лаврах, как думают некоторые. У меня отличный послужной список, я стараюсь вникать во все аспекты своей работы. Я слежу за тем, какие сферы рынка развиваются лучше, какие хуже, я знаю, кому и как следует предлагать свои услуги. Рекламный бизнес не ограничивается миром моды, не так ли?

— Звучит так, как будто у девушки с ангельским личиком и потрясающей душей есть еще и деловая хватка, и рациональное мышление. Я впечатлен!

— Я вовсе не намеревалась впечатлять тебя. Я просто хочу донести до тебя мысль о том, что когда я только начинала эту деятельность, мне пришлось многое для себя уяснить, отказаться от иллюзий, обуздать амбиции, научиться понимать людей, с которыми приходится иметь дело, идти на компромиссы ради великой цели. Я поняла, чем бы я не решила заняться впоследствии, мне придется пройти все те же стадии. Теперь я знаю, какой бы стороной не повернулась ко мне удача, я снова начну все с нуля и не пропаду.

— А можно просто выгодно выйти замуж и возложить заботу о своей судьбе на мощные мужские плечи. Ты об этом никогда не задумывалась?

Анна гневно посмотрела на Дэймона, но предпочла воздержаться от комментариев, боясь, что они окажутся весьма бурными.

— Когда ты окончила пансион, у тебя не было желания переехать к одному из родителей?

— Было, но у меня его быстро отбили. Тогдашняя жена моего отца дала понять, что не потерпит в своем доме подростка с тяжелым характером. Она почему-то, никогда ранее со мной не встречавшись, была абсолютно уверена в моей несносности. Наверное, потому, что в тот самый момент собиралась подать на развод, а дом оставить себе. А моя мама, наоборот, вторично собиралась замуж и пребывала в крайней стадии любовной эйфории. Короче, ей было не до меня.

Кровь отлила от щек Анны, ее голос стал звучать сухо и резко, она ускорила шаг.

— Анна, что с тобой? — заволновался Дэймон.

— Все нормально, — отрезала она и махнула на него рукой. — Просто устала. Ты меня извини, но будет лучше, если каждый пойдет по своим делам. Я сейчас плохой собеседник, да и тебе, я уверена, есть чем заняться. Спасибо за ленч, Дэймон. Прощай.

— Анна, ты очень сильно побледнела. Я отвезу тебя туда, куда скажешь.

— Меня не нужно никуда везти. Я живу неподалеку и всегда возвращаюсь пешком через этот парк, тут деревья, птички чирикают, дети, знаешь ли, играют. Я пойду. Пока.

— Я провожу.

— Я же сказала, я в порядке! — прошипела Анна.

— Не стоит ссориться по мелочам, — Дэймон продолжал идти рядом с ней.

— Тебе нравится докучать малознакомым людям? Какой в этом смысл? Ты хочешь вызвать во мне стойкую к тебе антипатию? Ты уже почти достиг этого.

— Я просто хочу познакомиться с тобой поближе. Мы могли бы попробовать быть вместе, только и всего.

— Нет, не могли бы! Это плохая идея, я ее не поддерживаю.

— Почему?

— Ты мне не нравишься.

— Разве? А мне как раз кажется, что все твои попытки от меня отделаться вызваны твоим ко мне необузданным влечением, с которым ты боишься не совладать.

Глава четвертая

Остаток дня Анна провела убираясь в своей квартирке. Это был ее излюбленный способ избавления от навязчивых переживаний, но он помогал далеко не всегда. Не помог и теперь. Но поскольку жилье все равно нуждалось в уборке, силы были потрачены не напрасно.

Они почти поцеловались! Анна даже могла вообразить, как бы это было, если бы их губы соприкоснулись, если бы Дэймон не был так возмутительно самоуверен, если бы она не была столь непримиримо холодна с ним…

К полуночи Анна наконец добралась до постели. Но в последнее время чем сильнее она уставала в течение дня, тем хуже спала ночью. Девушка отчаянно нуждалась в отдыхе, но и в этот раз вместо глубокого сна ее ждал полуфантастический коллаж из дневных картинок и переживаний.

Анна была уверена, это Дэймон виноват в том, что она нервничает. Если бы он был менее настойчивым, более терпеливым, скромным и заботливым, то и она не вела бы себя так грубо.

Об этом же Анна думала, когда проснулась. Она лениво потягивала кофе и продолжала перебирать в памяти события вчерашнего дня, когда в дверь позвонили.

Это был курьер службы доставки. Анна расписалась в квитанции и получила длинную картонную коробку. Открыв ее, девушка обнаружила шикарный букет розово-кремовых роз. Анна не знала, что и думать, она была приятно удивлена.

— Меня еще кое-что просили вам передать, — сказал посыльный, все еще стоявший на пороге, и достал из сумки две громадные бутылки минеральной воды, — чтобы вы взяли их с собой на тренировку. Надеюсь, я передал все верно и ничего не напутал.

Анна кивнула курьеру, закрыла за ним дверь, осторожно отнесла розы в кухню, набрала воды в самую красивую вазу, срезала кончики стеблей и поставила цветы. Она приблизила лицо к их бархатистым лепесткам и вдохнула тончайший аромат. На дне опустевшей коробки девушка заметила маленький конвертик с карточкой, на которой размашистым почерком с сильным нажимом было написано следующее:

...

«Продолжай тренироваться. Я буду болеть за тебя. Встретимся у финишной черты.

P.S. Надеюсь, наш договор о совместном ужине еще в силе».

И без подписи было понятно, кто написал эти строки. В следующую минуту Анна уже размышляла, не отправить ли цветы в мусорную корзину, но, взглянув на них еще раз, укорила себя за глупые обиды. В общем и целом Дэймон ведь неплохой человек, подумала она. Во всяком случае, вкус у него отменный, а это что-то да значит.

Собираясь на тренировку, Анна положила присланную минералку в спортивную сумку. Перед выходом она в последний раз вдохнула аромат роз и захлопнула за собой дверь.

Дэймон позвонил Анне после полудня. Она как раз выходила из ванной, где провела последние полчаса, нежась в горячей воде. Только так можно было унять боль в натруженных мышцах. Девушка подбежала к телефону, когда он прозвонил в седьмой раз. Анна подумала, что это звонит мама.

Последний раз они разговаривали по телефону полгода назад, когда Джудит огорошила свою дочь сообщением о своем очередном замужестве. Но… Это оказался Дэймон. Первым делом он выразил свое недовольство ее медлительностью, затем проговорил:

— Анна, надеюсь, ты не слишком занята. — Фраза прозвучала так, как если бы он сказал: «У тебя не может быть никаких дел, поэтому слушай меня и делай, что скажу…»

— Я принимала ванну, и к тому же у меня уже есть планы на вечер, — поспешила перебить его Анна.

В своем номере отеля Дэймон возлежал на кровати, держа в одной руке журнал, раскрытый на странице с фотографией Анны, а другой сжимая телефонную трубку. На фото Анна была запечатлена полуобнаженной, завернутой в пушистое махровое полотенце бледно-розового цвета. Такой тон как нельзя лучше подходил к ее светлой бархатной коже. Именно этот снимок вдохновил Дэй-мона на выбор нежно-розовых роз.

— Значит, я вытащил тебя из ванны, прости.

— Ничего, я уже собиралась выходить.

— Если ты мерзнешь, накинь на себя что-нибудь, я подожду.

— На мне полотенце.

— Какое оно?

— Дэймон, какая разница? Что ты хотел мне сказать?

— У меня есть пара билетов на Королевский балет, а пойти не с кем. Выручи меня, пожалуйста.

— Не знаю… Не уверена, что смогу. Да, спасибо за цветы, но, право же, не стоило.

— Не мог себе отказать в удовольствии тебя порадовать. Эти розы напомнили мне тебя: такие же нежные, прекрасные и ароматные. Надеюсь, ты это оценила.

— Попробовала бы не оценить! Женщины обязаны ценить все, что ты для них делаешь.

— Значит, мы идем сегодня на балет?

— А он сегодня? Какая жалость! Вот именно сегодня я и не могу. Обещала подружке посидеть с ее ребенком. Этим вечером ей нужно будет отлучиться по одному неотложному делу. Мне так жаль, Дэймон, ты и представить себе не можешь.

— Ты права. Пойти посмотреть на выступление Королевской балетной труппы или нянчиться с чужим ребенком, это, в сущности, одно и то же. Нет, нянчиться, пожалуй, даже интереснее. Договорились, жди.

— То есть? Что значит «договорились, жди»?

— Будем вместе развлекать это брошенное дитя.

— Нет, не будем. Ты тут ни при чем, тебя это вообще не касается. Найди себе другую спутницу и иди на балет с ней. В твоей записной книжке наверняка более десятка желающих пойти с тобой куда угодно.

— Дюжина, но я хочу пойти куда угодно именно с тобой.

— Надо же, какое счастье! — саркастически рассмеялась Анна и положила трубку.

Еще целых пять минут после того, как Анна оборвала телефонный разговор, она очень гордилась собой. Она знала, ни одна женщина из записной книжки Дэймона никогда не делала ничего подобного. Анна надеялась, что этот урок он запомнит на всю жизнь и в следующий раз поостережется разговаривать с ней в таком тоне.

По прошествии часа Анна уже жалела о содеянном. Она предпочла бы быть на балете с докучливым ухажером, чем в пустоте своей уютной, но такой надоевшей квартирки. Она приняла приглашение Джека Бейли прогуляться. Джек — красивый молодой человек, ее коллега, которого все отождествляли с одной известной фирмой, производящей джинсовую одежду, — умел утомлять не хуже ворчливой тугоухой старухи.

— Зайдем, выпьем по бокалу вина, — предложил он Анне.

Они зашли в ночной клуб, пользующийся популярностью у молодежи. Джек подозвал официанта.

— Шампанского, пожалуйста, — провозгласил Джек. Официант с хмурым видом кивнул в ответ. — Вы знаете, кто перед вами? — возмутился Джек. — Это же сама Анна Кристиансен — самая красивая девушка на планете! Вы не согласны со мной?

Официант поспешил убраться.

Отказавшись от билета в Королевский балет, Анна обрекла себя на скучные ухаживания этого инфантильного персонажа, с которым прежде встречалась только однажды во время своей командировки в Южную Африку. Она приняла его приглашение, потому что по телевизору сегодня вечером не было ничего достойного внимания.

После первой бутылки шампанского Джек заказал вторую, а дальше понеслось… Анна со стыда не знала, куда себя деть.

— Джек, прошу тебя, заткнись! — огрызнулась она на очередную громогласную тираду своего спутника. — Сколько можно пить?! Ты пьян как свинья! Боже мой, а ведь я могла бы сейчас смотреть «Лебединое озеро», или что там сегодня идет? Это мне в наказание за ложь! Не нужно было врать, будто сижу с ребенком подруги, но уже поздно… — шепотом причитала самая красивая девушка планеты.

Анна попыталась незаметно для Джека выбраться из-за стола. Ее взгляд упал на дверь, и она заметила, что в заведение входит высокий, смуглый, темноволосый человек. Когда луч прожектора коснулся его лица, Анна узнала Дэймона. Он умел произвести впечатление одним своим появлением. Анна замерла на месте. Теперь ей нужно было улизнуть, не только незаметно для Джека, но еще и не попасться на глаза Дэймону.