Глава 3

— Будь все проклято! К чертям собачьим! Коуди, выпроваживая Кетти в школу, подпрыгнула, услышав шум на улице. Она поспешила на крыльцо узнать, в чем дело. Ее дочь следовала за ней по пятам. Дикон Броуди гневно мерил шагами дворик, чертыхаясь и ругаясь. Казалось, у него только что был припадок.

— Что случилось? — спросила Коуди.

— Моя машина! — промычал он. — Посмотри, что с ней сделали!.. Кетти громко выдохнула:

— Бог мой!

Коуди посмотрела на машину, стоящую на подъездной дорожке и шумно вдохнула воздух. Кто-то забросал автомобиль тухлыми яйцами и спустил две шины.

— Я должен был предвидеть возможность такого приема, — сквозь зубы проскрипел Дикон.

— Вот дерьмо, — Кетти обошла машину. Что-то привлекло ее внимание. Она открыла рот и застыла.

Коуди подошла к дочери и, резко остановившись, увидела угрожающие кроваво-красные буквы на ветровом стекле. На нее смотрели слова «Губитель детей».

— О, Боже! — больше она не могла вымолвить ни слова.

Дикон лягнул одну из шин ботинком, чувствуя необходимость выпустить пар, чтобы не взорваться.

— Ты не поверишь, — проговорил он, ударяя кулаком в ладонь. — Я бы многое отдал, чтобы узнать, кто это сделал…

Когда Коуди заговорила с дочерью, голос ее был спокоен:

— Кетти, иди в школу. Девочка казалась удрученной.

— Сейчас?

Было ясно, что ей хотелось покрутиться здесь и посмотреть, что будет дальше.

— Да, сейчас, иначе опоздаешь.

— Но, мам! А как же машина…

— Мы об этом позаботимся. Поторапливайся, ты уже опаздываешь.

Кетти кинула на мать взгляд, полный неприкрытого негодования и обиды.

— Никогда мне не позволяют остаться, когда случается что-нибудь интересное, — заявила она.

Но когда стало ясно, что Коуди не собирается вступать в дискуссию, Кетти повернулась и резко направилась вниз по тротуару. Коуди слышала, как она ворчала. Она посмотрела на ветровое стекло. Вот именно этого дочь не должна была видеть.

— Дикон, тебе следует позвонить шерифу Басби, — возмущенно сказала она.

— Шерифу Басби! Ты в своем уме? Он не предпримет ничего, кроме как, может быть, поблагодарит того, кто это сделал.

— Шериф Басби сильно изменился за эти годы…

Он печально покачал головой:

— Для меня эта машина слишком дорога…

— Я думаю, она дороже, чем «кадиллак», — заявила Коуди и была награждена таким взглядом, что сразу стало ясно, что она не угадала. — Нет… не знаю… Дикон. Но если ты не собираешься вызывать шерифа, то это сделаю я. Преступление совершено на моей территории, и я не намерена с этим мириться.

Шериф Рейбен Басби промокнул изношенным хлопчатобумажным платком затылок, подтянул штаны и воззрился на Броуди.

— М-да! Слышал, что ты вернулся, — проговорил он без предисловия. — И когда ты заявился?

Дикон тоже глазел в ответ, припоминая ночь, когда он отчитывал хозяина местного притона за то, что он держал у себя малолетку. А именно Дикона Броуди.

— Позавчера.

— И уже во что-то вляпался? — шериф вытер лоб, поправил головной убор и уставился на Дикона полными юмора глазами. — Не мог подождать несколько месяцев? Осенью я ухожу на пенсию.

Коуди подавила желание улыбнуться. Она знала, что шериф просто дразнит их.

— Мистер Броуди ни во что не вляпался, шериф, — проговорила она, сходя по ступенькам. — Ночью испортили его машину.

Толстяк перевел взгляд на Коуди и лицо у него расплылось в улыбке.

— Привет, — проговорил он, приставляя два пальца к козырьку полицейской фуражки. — Я и не заметил, что ты тут стоишь. Как Кетти?

— Спасибо, отлично.

Он шагнул поближе и заговорщицки ухмыльнулся.

— Знаешь, я тут застукал ее, когда она опасно перебегала дорогу, и сказал, что если она не начнет пользоваться переходом, я ее выпорю.

Он засмеялся.

— Так она ответила, что сначала надо ее поймать. А поскольку я толще и жирнее кого бы то ни было, кого она знает, это весьма маловероятно.

Он снова улыбнулся.

— Та еще штучка. Она добавит тебе седины прежде времени.

— Не сомневаюсь.

Дикон переводил взгляд с шерифа на Коуди, пока они разговаривали.

— Не посмотрите ли вы на мою машину, шериф? — поинтересовался он, стараясь быть как можно вежливее.

— Минуточку, парень, — ответил Басби. — Я хочу тебе сказать, Коуди, что твоему экс-муженьку следовало бы приехать сюда, взять дрын и вправить ей мозги. Или найди кого-нибудь, кто займется ее воспитанием и будет держать девицу в строгости. Иначе последствия будут плачевными.

Коуди покраснела. Если она месяцами ни с кем не встречается, это не значит, что ее надо за это упрекать.

— Шериф, не хотите ли чашечку кофе?

— Нет, он не хочет чашечки кофе, — нетерпеливо выстрелил Дикон, удивив их обоих. — Он пришел посмотреть мою машину.

Шериф Басби искоса посмотрел на Дикона.

— Я вижу, ты все еще сердишься, парень.

— Да, черт возьми, так оно и есть. Кто-то сделал блин из машины, стоящей сто тысяч долларов, а вы даже не взглянули на нее.

Шериф сдвинул фуражку на затылок и стал изучать машину.

— Ну, я полагаю, если ты дурак, чтобы тратить такие деньги на машину, то надо соображать и держать ее ночью в гараже.

Никогда Дикон не был так расстроен:

— Вы что, хотите сказать, что я виноват в том, что кто-то забросал ее тухлыми яйцами и распорол шины?

Вмешалась Коуди:

— Дикон, нет смысла вымещать злость на шерифе. Он поможет тебе. Если ты успокоишься.

Дикон проигнорировал ее:

— Послушайте, у меня через сорок пять минут назначена встреча.

— Ну, на этой машине ты никуда не уедешь, парень.

— Это очевидно, Перестаньте называть меня парнем.

Коуди покачала головой, ей надоело слушать бестолковый разговор. К тому же, если шерифу понадобится спросить ее о чем-либо, он может ее позвать. Она занялась уборкой, не слишком торопясь, поскольку сегодня у нее в книге был только один заказ — чай для нескольких леди. Она надеялась, что к тому времени Дикон и шериф непременно уйдут.

Двадцать минут позднее в дверь постучался Дикон. Выглядел он гораздо спокойнее.

— Можно я позвоню? — спросил он. — Мне надо вызвать тягач.

Она чуть попятилась, чтобы впустить его:

— Что сказал шериф?

— О, он сделал пару снимков и сказал, что приложит их к отчету. Он думает, что это сделали ребятишки. Сказал, что они долго не вытерпят и начнут трепаться. Все сразу выяснится.

Дикон пожал плечами.

— Однако, я не очень-то верю.

— Ты еще не пил кофе? — спросила Коуди. — Хочешь чашечку? А позвонить можно из кухни.

Он последовал за ней через столовую в кухню.

— У тебя есть телефонная книга? — спросил он. — Мне надо позвонить в гараж. — Дикон тяжело вздохнул. — Шериф прав. Мне следовало соображать и не оставлять машину на улице.

Коуди указала на телефонную книгу и налила ему кофе.

— Ты говорил, что у тебя назначена встреча.

— Да, с координатором коммунальных служб. Я уже опоздал. Это произведет на нее скверное впечатление.

Он справился со списком и позвонил.

— Может быть, тебя подбросить? Он не слушал.

— Это гараж Хейли? — спросил он. Коуди пожала плечами и пошла по своим делам, пока он говорил с кем-то по телефону о своих автомобильных проблемах. Она всю ночь волновалась после вечерней встречи на крыльце. Но Дикон был настолько занят своим автомобилем, что не вспомнил об их поцелуе. Чуть позже он повесил трубку.

— Они могут устроить мою машину, но для ремонта потребуется несколько дней. Черт побери!

— Послушай, я с удовольствием подвезу тебя…

— Что? — вдруг удивленно взглянул он. — Ты теперь выполняешь обязанности таксиста?

— Нет. Но в данный момент я могу отвезти тебя туда, куда надо. Только и всего, — возразила она.

— А что я должен делать завтра и послезавтра?

Коуди надоело его ворчание.

— Послушай, плевать мне на то, что ты будешь делать завтра и послезавтра. Я предлагаю тебе помощь сейчас. А не хочешь — не надо.

Дикона поразил взрыв ее раздражения.

— Ты думаешь, я слишком взвинчен и ищу ссоры?

— Да еще чуть-чуть, и начнешь кусаться, — утвердительно заявила Коуди.

— Ты хочешь сказать, что я должен быть счастлив и прыгать козлом от радости?

— Нет, но стоны и жалобы ничему не помогут.

Дикон был ошарашен ее словами. Он немного смутился. Взгляд его скользнул по ее губам. Что-то внутри шевельнулось, когда Дикон вспомнил вкус вчерашнего поцелуя, — Что бы ты делала на моем месте? — спросил он, пытаясь отбросить в сторону нахлынувшие образы Коуди в его объятиях. — Если бы однажды ты проснулась и обнаружила, что у тебя больше нет дела, которым ты занимался всю жизнь.

— Твоя карьера не кончена. Она просто несколько отсрочена.

— И что все твои друзья считают тебя чем-то вроде извращенца?

— Я бы не считала их своими друзьями, — заявила она.

— У тебя на все есть ответ?

— Нет. Но если бы я оказалась в твоем положении, то попыталась бы найти наилучший выход и обратить это себе на благо.

— Обратить на благо? Когда весь мир считает меня растлителем малолетних? он шмякнул свою чашку на стол так, что из нее выплеснулось немного кофе.

— Но не все же так думают. Я, например — не верю.

Он шагнул ближе. Глаза у него поблескивали, как кусочки черного угля.

— Если бы ты верила, то никогда бы меня не бросила. Ты сказала, что боишься будущего. По твоим словам, мы должны были кончить усталостью и нищетой. Ты всегда считала, что я не в состоянии был обеспечить семью и будущее.

— Это не совсем так. Я никогда в тебе не сомневалась, как не сомневаюсь и теперь.

— Да?

Он проговорил это ровным, спокойным голосом, и все же с каким-то неуловимым привкусом.

— А ты не думаешь, что, может быть, ошибаешься во мне и на этот раз? Если все считают меня виновным, то, может, ты ошибаешься?

— Ты преувеличиваешь, Дикон. Не все верят в твою вину. Если бы я хоть на миг сомневалась., неужели я позволила бы тебе поселиться под одной крышей со своей дочерью?

— Ты не знаешь меня, Коуди. Я изменился.

— Не настолько, чтобы я не увидела твоего истинного лица.

— Я был тогда мальчишкой. Ты удивишься, узнав, как быстро взрослеют в развлекательном бизнесе.

— Меня уже ничего не может удивить.

— Да?

Он протянул руку и погладил ее щеку. Странно, что он может быть таким нежным в проявлении летучих эмоций, пылающих у него внутри.

— Тебя не удивляет, что я все еще что-то к тебе чувствую?

В ответ Коуди открыла рот. Дикон воспользовался моментом, грубо притянул ее к себе в объятия и запечатлел на ее губах жаркий поцелуй. Он просунул свой язык глубоко в ее рот. У Коуди все поплыло перед глазами, она чуть не упала, но он подхватил ее и крепко прижал к себе. Его широкие, теплые руки ласкали ее спину, опускались вниз, охватывая ее бедра. У Коуди не осталось никаких сомнений в его возбуждении. Поцелуй затянулся, и Коуди была уверена, что у нее подогнулись колени и она рухнула бы на пол, если бы он ее не поддержал. Затем без всякого предупреждения он отпустил ее и Коуди пришлось собрать все свои силы, чтобы не сесть на пол.

Глаза его были поразительно черными.

— Видишь, что ты делаешь со мной? Ты все еще имеешь власть надо мной после стольких лет. Временами я могу тебя ненавидеть, но никогда не перестану тебя желать.

Затем Дикон ушел, и единственным звуком в комнате осталось ее собственное отчаянное сердцебиение.

Алма Блек была крупной пожилой женщиной, с хлюпающими при ходьбе практичными ботинками и без всяких глупостей.

— Мистер Броуди, я рада, что вы посетили нас, — заявила она, проводя его в свой стиснутый офис, где отовсюду вываливались пачки с бумагами.

— Вы опоздали на девяносто минут. Дикон скользнул в кресло рядом с ее конторкой, заложил ногу на ногу и стал рассматривать эту женщину.

— У меня неприятности с автомобилем.

— Неприятности с автомобилем, хм? — Она изучала его. — А телефон у вас тоже не в порядке?

— Хм?

— Вы не могли позвонить и сообщить мне, что опоздаете?

— У меня нет телефона. Я позвонил в гараж от домохозяйки. — Он привстал. Послушайте, я приехал, как только смог, но если я появился не вовремя, то могу приехать в другой раз.

— Оставайтесь, мистер Броуди, — прошипела она, не глядя на него. — Мне время дорого. Вы, конечно, не поверите. Такая знаменитость… Но у меня есть и другие клиенты, которые для меня не менее важны, чем вы.

Дикон изучал ее взглядом, и на мгновение ему показалось, что он может рассмеяться. День для него был безнадежно испорчен. Он был бы почти разочарован, если бы эта леди оказалась милой и приветливой. И, действительно, спустя мгновение он засмеялся.

— Вы не любительница кантри-вестерна, не так ли?

— Что заставляет вас так говорить?

— Вы не стараетесь подлизаться ко мне. Многие женщины делают именно это, и Дикон выдал ей свою знаменитую самоуверенную улыбку.

Она подняла на него глаза и посмотрела с таким же интересом, с каким могла бы смотреть на холодную лапшу.

— Оставьте свои таланты для тех, кто может их оценить. Что касается меня, то я предпочитаю классическую музыку.

На этот раз Броуди ухмыльнулся. Да будь он проклят, если это не самая брюзгливая старушка, которую он встречал за всю свою жизнь.

— И я вас тоже не волную…

— У вас случайно ничего не чешется?

— Чешется? Нет, — нахмурился он. — Все в порядке.

— Плохой настрой, — пожала она плечами. — Но я ведь постоянно сталкиваюсь с подобными явлениями в своей деятельности. Вы ничем не отличаетесь от других.

Ему вовсе не нравилось, что его классифицируют как типичного проходимца с улицы.

— А каким же должно быть мое отношение, мисс Блек? Меня ложно обвинили. Моя карьера пошла к черту. Друзья и те, кто связан со мной по бизнесу, отказываются разговаривать со мной. — Он зло усмехнулся. — А вы говорите о плохом настрое и отношении? Чего же вы ожидали?

— Я думаю, что когда получаешь лимон, надо делать лимонад, мистер Броуди. Правильно ли он ее расслышал?

— И что это должно означать?

— У меня есть для вас работа.

— Какая?

— Музыкальная. По специальности. Броуди навострил уши. Ему и в голову не приходило, что он может сейчас заняться тем, что ему нравится. Он представлял себе, что будет красить стены или подметать бесконечные коридоры. Он выпрямился.

— Да ну? Где?

— В госпитале.

У него напрягся каждый мускул.

— Вы имеете в виду Калгари Дженерал?

— У нас только один госпиталь, мистер Броуди. Как бы то ни было, я поговорила с тамошним администратором и он согласился, что будет неплохо, если вы дадите концерты для пациентов. В том числе и в педиатрическом отделении.

— Соблазнитель малолеток в детской палате? Они, должно быть, отчаянные.

— За вами, естественно, будет постоянное наблюдение… Он нахмурился.

— Прекрасная возможность для вас доказать миру… ну, вы знаете.

— Что мне можно доверять детей?

— Да.

Он чуть не вздрогнул. Если бы она знала, как больно она сделала ему своей откровенностью. Но все же, это лучше, чем притворство. Он подумал о госпитале, где умерла его сестра и о больных и увечных детях, которых он всегда видел, когда посещал ее. Он подумал о ярком свете, который подчеркивал черты разорения на лице матери… И он понял, что лучше попадет в ад, чем снова окажется там…

— Забудьте об этом. Меня не устраивает такая работа.

Алма Блек казалась удивленной.

— Есть какая-то причина, почему вы не можете выполнять эту работу?

— Не хочу.

Губы ее сложились в тонкую складку нетерпения.

— Полагаю, вам следует хорошенько подумать.

— Я сказал, что не хочу. Нельзя ли подыскать что-нибудь другое?

Молчание. Их взгляды скрестились, и было очевидно, что между ними началась война.

— Я потрудилась для вас, мистер Броуди. Не так-то легко было их убедить. Вы можете сделать все для себя гораздо хуже, если будете с недоверием относиться к людям.

— Вы ошибаетесь, хуже мне быть уже не может.

Она посмотрела на него.

— Ну, это мы еще посмотрим.

Глава 4

— Но, миссис Викерс, вы не можете говорить всерьез такие вещи.

Коуди шагнула в коридор и разглядывала стоящую перед ней хрупкую женщину. Аврора Викерс была первой ее жиличкой после завершения ремонта на втором этаже. Проворная в свои восемьдесят один год, она не доставляла никаких хлопот, поддерживала свое помещение в безупречном порядке и никогда не запаздывала с оплатой. К тому же, она была для Кетти, словно бабушка. А теперь она грозилась съехать из-за Дикона Броуди.

— Мне хотелось бы, чтобы вы передумали. Мистер Броуди надолго здесь не задержится.

Ничто не клеилось с тех пор, как этот человек переступил несколько дней назад ее порог, спрашивая о квартире. И самое худшее, что она обнаружила это его разочарованность. Тот поцелуй на кухне два дня назад был простым капризом, способом выпустить боль и гнев. Коуди подозревала, что он пытается примириться с тем, что случилось, но с тех пор, как он появился в городе, ее собственные чувства превратились в постоянное катание на американских горках. Слишком много между ними оставалось воспоминаний о прошлом. Она видела это всякий раз, когда глядела ему в глаза. Дикон старался скрыть свои чувства под жестким взглядом, но раз или два она уловила на его лице выражение ранимости, которое было напоминанием о прежнем Диконе, которого она когда-то любила.

— Я не спала три ночи, — продолжала миссис Викерс. — С тех пор, как поселился он. Ходит ночи напролет, как посаженный в клетку зверь, — она закатила глаза кверху. — Я это не вынесу.

— Я поговорю с мистером Броуди и объясню, что у вас чуткий сон, миссис Викерс. Я уверена, что ему и в голову не приходило помешать вашему отдыху.

— Леди из группы изучения Библии теперь отказываются встречаться у меня, сказала старушка и нервно поправила свой воротничок.

В любую погоду, как бы жарко и влажно ни было, ее одежда всегда была свежей и хрустящей, как свежий крекер.

— У одной из них молоденькая внучка, которая приходит вместе с ней, — она посмотрела на Коуди взглядом: «вы понимаете, о чем я говорю». Пояснения не требовались. Коуди сразу стало все ясно.

— Миссис Викерс, вам не пришло в голову, что он может быть не виновен в том, в чем его обвиняют?

Старушка посмотрела на Коуди так, словно у нее только что выросли рога.

— Но свидетельства…

— Были случайными. Кроме того, даже если мистер Броуди и был виновен, он уже наказан, хотя я ни на минуту не верю в его виновность. Что же, мы теперь будем охаивать его вечно? — Тон ее теперь был мягким. — Легко любить тех, кому доверяешь и понимаешь, миссис Викерс. Истинное испытание — открыть наши сердца тем, кого не так легко полюбить.

Теперь миссис Викерс выглядела не столь уверенно.

— Мне не хотелось бы выглядеть немилосердной, — проговорила она.

— Поверьте мне, я никогда бы не позволила ему находиться под одной крышей с Кетти, если бы считала его подонком. Почему бы вам не изменить ваше решение, миссис Викерс? Вы уплатили за две недели вперед, так что не надо торопиться.

— Ну, может быть, я еще подумаю… — проговорила она. Лицо ее дрожало от неуверенности.

— Старая калоша решила съехать? — спросила Кетти, когда Коуди вышла из дверей.

Коуди строго посмотрела на дочь.

— Право, Кетти, почему ты так называешь миссис Викерс? Она достойная леди.