— Хотите, чтоб мы ушли?

Позади Жан-Люка внезапно возникло веснушчатое лицо Луизы ле Блан, известной как La Dame des Sorcières, или Госпожи Ведьм. Вскинув брови, она озорно улыбнулась:

— Ты же знаешь, как говорят… шестеро — уже толпа.

Я удивленно поморгала:

— То есть шестеро?

— Чепуха, — позади нее раздался еще один знакомый голос. — Семеро — толпа, а не шестеро.

Лу улыбнулась еще шире, хотя казалось, это было невозможно.

— Ты явно говоришь со знанием дела, Борегар. Не хочешь поделиться с нами подробностями?

— Думаю, он точно не откажется.

Каково же было мое удивление, когда Козетта Монвуазен, главная среди Алых дам — немногочисленных, но весьма опасных ведьм Бельтерры, — оттолкнула Жана и подошла ко мне. Раздраженно вздохнув, Жан распахнул дверь, и передо мной предстали сам король Борегар Лион и его брат, Рид Диггори.

Ну, единокровный брат Бо и…моя первая любовь.

Я изумленно на них уставилась. Когда-то я относилась к ним всеми со страхом и настороженностью — особенно к Риду, — но битва за Цезарин все изменила. Словно прочитав мои мысли, Рид неловко помахал мне рукой:

— Я говорил им, что лучше сначала послать тебе весточку.

У Рида одного не было никакого титула, но репутация самого молодого капитана шассеров по-прежнему гремела на все королевство. Конечно, это было давно. До битвы. До того, как он нашел своих родных.

До того, как открыл в себе магический дар.

Но моя улыбка была искренней.

— Не говори глупостей. Я так рада всех вас видеть!

— И мы рады встрече. — Коко чмокнула меня в щеку. — Только умоляю, запрети Бо рассказывать о прошлых подвигах. Поверь, эти россказни нравятся лишь ему одному.

— Ну не знаю. — Лу приподнялась на цыпочках, чтобы тоже меня чмокнуть, и я, не удержавшись, крепко обняла их обеих. — Мне вот понравился его рассказ о свидании с одной девчонкой, которая обожала заик, — договорила она. Голос ее был приглушен моими объятиями.

Тепло разлилось по всему моему телу, когда я отпустила подруг. Бо нахмурился и легонько щелкнул ее по лбу.

— Не надо было тебе об этом рассказывать.

— Ага, — радостно захихикала Лу. — Не надо было.

Друзья посмотрели на меня.

Одни из самых могущественных людей в королевстве, а может, и самые могущественные, стояли у моей комнаты и как будто ждали от меня чего-то. Я же растерянно смотрела на них, не зная, что сказать. До этого они никогда не навещали меня здесь. Церковь редко пускала гостей в Башню шассеров, а у Лу, Коко и Рида, как ни у кого другого, было полно причин никогда не переступать здешний порог.

«Ворожеи не оставляй в живых».

После битвы за Цезарин Жан-Люк постарался полностью стереть эти гнусные слова, но темный отпечаток букв все еще виднелся над входом в жилые помещения Башни. Когда-то мои братья жили, руководствуясь этим заветом.

А Лу, Коко и Рид едва не сгорели на костре из-за этих слов.

Сбитая с толку, я наконец нашла в себе силы спросить:

— Не хотите войти?

В эту секунду из собора Сан-Сесиль де Цезарин раздался колокольный звон. На душе стало еще теплее, и я счастливо улыбнулась друзьям. Даже Жан-Люку, который глядел с молчаливым неодобрением. Должно быть, он пригласил их в Башню и ради этого даже решил пропустить мессу. Колокол наконец смолк.

— Я верно понимаю, что сегодня мы не идем на службу? — спросила я.

— Кажется, мы все простудились, — лукаво улыбнулась Коко.

— И я знаю, как нам вылечить простуду. — Подмигнув, Лу вынула из-под плаща бумажный сверток и гордо помахала им.

На бумаге золотом сияла надпись «Кондитерская Пана», и коридор наполнился сладкими ароматами корицы и ванили. Лу достала булочку и протянула мне. Рот у меня тут же наполнился слюной.

— Излечивают еще и от дерьмового настроения.

— Лу, следи за языком! — Рид бросил на нее пронзительный взгляд. — Мы все-таки в церкви.

В руках он держал прелестный букет из хризантем и фиалок, перевязанный розовой лентой. Когда я поймала его взгляд, Рид чуть несколько раздраженно покачал головой и уже с улыбкой протянул мне букет.

— Надеюсь, ты все еще любишь розовый, — откашлявшись, сказал Рид.

— Кто ж не любит розовый? — спросила Лу, а Коко вынула из-под алого плаща карты.

— Все любят розовый, — согласилась Коко.

— А я вот не люблю. — Не желая оставаться в стороне, Бо достал из-за спины бутылку вина. — Выбирай свой яд, Селия. Что же это будет? Булочки, карты или вино?

— Почему бы не все вместе? — поинтересовалась Коко, и ее темные глаза заискрились весельем. Она шлепнула картами по бутылке. — Откуда же у вас на кровати розовая подушка, если вы так не любите этот цвет, а, ваше величество?

Ничуть не смутившись, Бо оттолкнул ее карты бутылкой.

— Ты же прекрасно знаешь, что эту подушку для меня вышила сестренка. — Бо повернулся ко мне. — Эти три «яда», как известно, исцеляют душевную боль.

«Душевная боль».

— Прекрасно сказано, — с горечью произнесла я.

Я еще не успела решить, что выбрать, как Жан-Люк рассерженно выхватил бутылку вина и карты.

— Вы что, рехнулись? Я позвал вас не для того, чтобы выпивать и играть в азартные игры…

— Так внизу прихожане распивают вино. — Коко закатила глаза.

— Это другое, и ты прекрасно об этом знаешь, — хмуро бросил Жан.

— Убеждай себя и дальше, капитан, — сладким голосом пропела она и повернулась ко мне. — Считай это прелюдией к празднованию твоего дня рождения, Селия. — И она указала на вино с картами.

— Ты уж точно заслужила хорошенько погулять три дня, — с широкой улыбкой сказала Лу. — Но мы поймем, если ты захочешь сегодня побыть одна, — добавила она мягко. — Просто скажи, и мы уйдем.

Лу взмахнула рукой, и воздух наполнился острым ароматом магии. В руке у меня вместо булочки с корицей появилась чашка со свежезаваренным мятным чаем, от которого клубились завитки пара. Она взмахнула еще раз, и вместо букета цветов в руке у меня возникла стеклянная баночка с медом.

— Это для горла, — пояснила Лу.

Я восхищенно посмотрела на друзей.

Конечно, я уже видела магию прежде — хорошую и плохую, — но никогда не переставала ей удивляться.

— Останьтесь, — выпалила я поспешно. У меня не было сил притворяться. Я приподняла чашку с чаем и баночку меда. — Спасибо вам. Мне вдруг стало гораздо лучше.

После сегодняшнего ужасного дня я с огромной радостью готова была провести вечер за вином и карточными играми. Мне хотелось расцеловать Жан-Люка, только вот я повела себя довольно грубо, едва не отказавшись от подарков Лу. Я поднесла чашку к губам и сделала большой глоток. Горячий чай тут же обжег мне горло, и я едва не поперхнулась.

— Ты как? — Жан-Люк озабоченно похлопал меня по спине.

— Все хорошо, — с трудом выдохнула я и поставила чашку на столик.

Лу пододвинула стул и усадила меня.

— Просто обожгла язык, — сказала я. — Ничего страшного…

— Не говори ерунды, — возразила Лу. — Как ты будешь смаковать шоколадные эклеры с обожженным языком?

Я тоскливо посмотрела на бумажный сверток с выпечкой:

— Ты купила шоколадные…

— А как же! — Лу бросила взгляд на Жана, стоявшего рядом с мрачным выражением лица. — Я еще и канеле [Канеле (фр. canelé) — французский десерт, по виду напоминающий небольшой кекс или пирожное.] принесла, так что хватит буравить меня злобным взглядом. Хотя, если память меня не подводит, ты больше любишь ром, — усмехнулась она.

Жан яростно замотал головой:

— Не люблю я ром!

— Убеждай себя и дальше, капитан, — повторила Коко.

Острым ногтем она проколола себе палец. Тут же закапала кровь, и воздух снова наполнился ароматом магии. Лу и Белые дамы черпали свою силу из земли, Коко же и ей подобные полагались на собственное тело.

— Вот. — Коко капнула немного крови и меда мне на палец. — Лу права. Обожженный язык испортит весь вечер.

Не смея смотреть на Жана, я поднесла палец к губам. Разумеется, он не одобрял происходящее. Да, шассеры больше не преследовали ведьм — и в этом есть немалая заслуга самого Жан-Люка, — но магия все еще была ему неприятна.

Однако, как только я проглотила кровь Коко, язык и горло тут же зажили.

«Потрясающе!»

— Лучше? — тихо спросил Жан.

Я взяла его за руку и отвела в сторону. Я так широко заулыбалась, что щеки заболели.

— Да. Спасибо большое, Жан, — прошептала я и взглядом указала на Лу, которая начала выкладывать на столе выпечку. Две булочки она взяла себе, остальным дала по одной. — Я знаю, что ты предпочитаешь проводить свои вечера по-другому, но я так давно хотела научиться играть в карты. — Я сжала ему руку в волнении. — Не такой уж это и большой грех — сыграть в карты с друзьями, да? Лу даже принесла тебе канеле. — Не дожидаясь ответа и в душе страшась его, я обняла Жана и уткнулась ему в грудь. — Думаешь, Лу умеет играть? А она научит нас? Я никогда не понимала всех деталей, но вместе мы точно разберемся…

Жан-Люк мягко высвободился из моих объятий:

— Уверен, у тебя все получится.

Я растерянно заморгала. Покраснев, я прикрылась руками. Я совершенно забыла, что на мне была только ночная сорочка.

— Ты о чем?

Вздохнув, Жан-Люк оправил на себе мундир почти инстинктивным жестом, и мой взгляд невольно упал на его нагрудный карман, в котором обозначилось что-то небольшое и прямоугольное. Кажется, книга.