Глава 4. Наша девочка

Я вскинула кинжал, а Фредерик небрежно взмахнул рукой и выбил клинок у меня из руки.

— Урок первый: нельзя использовать кинжал против полуторного меча. Даже ты должна это знать. Ты же столько древних манускриптов наших уже пролистала… или ты только сказки читаешь?

— Я даже поднять такой меч не могу, болван! — рявкнула я и подняла кинжал с земли.

— А я тут при чем?

Фредерик кружил рядом со мной, играл, словно кошка с мышью, пока остальные шассеры наблюдали за представлением. Шарль смотрел настороженно. Его друг куда-то пропал.

— Ты хоть как-то укрепляла тело? Как ты справишься с лугару, если даже меч поднять не можешь? А может, ты вообще и не захочешь драться с лугару. Может, захочешь подружиться с ним?

— Хватит говорить ерунду! — выпалила я. — Если будет нужно, я все сделаю…

— А это нужно.

— Ты живешь прошлым, Фредерик. — Я сжала рукоять кинжала так сильно, что побелели костяшки пальцев. Как же мне хотелось огреть его по голове! — Шассеры изменились. Нам больше не нужно убивать тех, кто от нас отличается…

— Ты думаешь, что твои друзья спасли мир. Как же ты наивна, Селия. Зло продолжает жить. Может быть, не во всех сердцах, но в некоторых точно. Битва за Цезарин многое изменила, но только не это. Миру все равно нужны шассеры. — Фредерик вонзил меч в соломенное чучело с такой силой, что лезвие задрожало. — И поэтому мы несем нашу службу. Давай. Я буду оборотнем. Я только что полакомился скотиной и цыплятами на ферме. — Он раскинул руки, словно стоял на сцене театра. — Одолей меня.

Дождь усилился. Глядя на Фредерика, я начала закатывать рукава, чтобы хоть как-то потянуть время.

Я ведь даже не знаю, как можно одолеть оборотня.

«Глаза, уши, нос и пах».

Смех Лу прорвался сквозь вереницу беспорядочных мыслей. Мы встретились на тренировочной площадке на следующей день после моей присяги. В тот самый день, когда Жан-Люк сказал, что никому из нас больше не нужно упражняться.

«Неважно, с кем ты сражаешься, Селия. У всех есть слабое место. Тот же пах. Вмажь по нему как следует и беги без оглядки».

Расправив плечи, я чуть шире расставила ноги и вскинула кинжал. Базиль усмехнулся.

Во двор подтянулись еще шассеры. Они смотрели на нас с нескрываемым любопытством.

«У меня все получится».

Я решила ударить Фредерика по лицу, но тот ловко перехватил мою руку, крутанул меня и припечатал лицом к соломенному чучелу. Перед глазами заплясали огоньки. Фредерик прижимал меня к пугалу, удерживая сильнее, дольше, чем следовало. Солома оцарапала мне лицо, и я едва не закричала. Как же это несправедливо! Яростно вырываясь, я ударила локтем ему в живот, и он немного ослабил хватку.

— Ваши огромные глаза выдают вас, мадемуазель, — усмехнулся Фредерик. — Слишком выразительные.

— Какая же ты свинья! — прорычала я.

— Хм-м, какая пылкая.

На этот раз я решила ударить его по уху, но Фредерик снова уклонился, и я, промахнувшись, поскользнулась на мокрой земле.

— Да просто признай уже, что тебе здесь не место, и я тут же отступлю. Возвращайся к своим нарядам, книжкам и теплому огню в камине, а я займусь делом. Вот такая она, наша девочка, — пропел он, пока я силилась что-то разглядеть сквозь мокрые пряди, упавшие на глаза. — Признай, что твоих способностей недостаточно, чтобы помочь нам, и мы отпустим тебя с миром.

— Сочувствую тебе, Фредерик. Тяжело тебе. Но я не твоя девочка и не твоя суженая. Мне жаль всякую женщину, которой ты придешься по нраву.

Я бросилась, чтобы ударить ему по носу, и он тут же сбил меня с ног. Я тяжело упала на землю и закашляла, стараясь не шевелиться. Осколки в горле будто врезались все глубже и глубже, того и гляди пойдет кровь.

«Глупышка Селия, — напевала Моргана. — Ах, какая же прелестная маленькая куколка».

— Вставай.

Фредерик закатал рукава и указал на мой мундир. На его руке я с удивлением заметила татуировку. Его льняная рубаха промокла и стала почти прозрачной, и сквозь ткань проглядывали первые две буквы имени «ФФ».

— Тебе не кажется, что ты заигралась? Примерила чужой костюм?

«Иди ко мне и позволь разбить тебя вдребезги».

— На себя посмотри, — процедила я сквозь стиснутые зубы и толкнула его, но он остался недвижим. — Вытатуировал свое имя дважды, чтобы все точно запомнили, кто ты?

Фредерик не успел ничего ответить — из оружейной раздались голоса, и мы все разом обернулись. Я все еще была на мокрой земле, Фредерик нависал надо мной. И в таком виде мы предстали перед Жан-Люком и его тремя спутницами в бирюзовых мундирах. Посвященные.

Несмотря на то что дождь усилился, превратившись в ливень, Жан-Люк быстро нашел меня взглядом. На миг его глаза широко распахнулись, и он помрачнел. Снова сверкнула молния, озарив собор. Лицо Жан-Люка потемнело, а за его спиной показался товарищ Шарля.

— Какого черта здесь творится? — спросил он, подходя кнам.

Фредерик даже не дернулся, лишь растянул губы в довольной улыбке.

— Ничего особенного. Просто дружеский учебный бой.

Жан-Люк угрожающе вынул балисарду:

— Отлично. Давай тогда проведем бой.

— Как скажешь, капитан. — Фредерик дружелюбно кивнул. — Как только мы закончим.

— Вы уже закончили.

— Еще нет, — выдавила я, тряхнув головой. Грязь с мокрых волос тут же разлетелась в разные стороны. В уши затекла вода, в голове звенело. Фредерик самодовольно смотрел на нас. Я прищурилась, сжимая руки в кулаки:

— Дай мне закончить, Жан.

— «Дай мне закончить, Жан», — едва слышно передразнил меня Фредерик.

Посмеиваясь, он убрал прядь волос с моего лица. По телу у меня тут же пробежала неприятная дрожь — жест был слишком интимным. Жан-Люк что-то кричал, но я не слышала его, так громко звенело у меня в ушах.

— Признай уже, что позоришь его, и я отстану.

«Неважно, с кем ты сражаешься, Селия. У всех есть слабое место».

Во мне вспыхнула ярость, и инстинктивно я ударила его промеж ног. Раздался приятный треск.

Кажется, я просчиталась. Глаза Фредерика широко распахнулись, и он рухнул не назад, а прямо на меня. Отползти я не успела, и он с воем и проклятьями выхватил у меня из руки кинжал и в ярости прижал его к моей шее.

— Ах ты сучка…

Жан-Люк тут же схватил Фредерика и отбросил его. Взгляд моего жениха был мрачен, как черное небо над головой. Снова сверкнула молния.

— Да как ты смеешь нападать на одну из нас? Да еще на Селию Трамбле?

Фредерик не успел уклониться, и Жан схватил его и толкнул в мишень для стрельбы из лука. Не обращая внимания ни на злобный взгляд Фредерика, ни на его размеры, капитан яростно затряс его.

— Ты хоть знаешь, что она сделала для нашего королевства? Хоть представляешь, чем она пожертвовала?

Отшвырнув Фредерика, как мешок с картошкой, Жан обвел взглядом шассеров и указал на меня. Я поспешно поднялась.

— Селия покончила с самой Морганой ле Блан… или вы уже забыли о древней Госпоже Ведьм? Забыли ужас, царивший в этом королевстве, пока она властвовала? Забыли, как в своей безумной мести она убивала мужчин, женщин и детей?

Жан перевел взгляд на Фредерика, который, скривившись, отирал грязь с рубахи.

— Так что? Успел забыть? — спросил он его.

— Я все помню, — прорычал Фредерик.

Шассеры замерли, не смея пошевелиться. Не смея даже дышать.

Насквозь промокшие посвященные жались друг к другу у входа в оружейную и смотрели на нас широко распахнутыми глазами. Их лица не были мне знакомы. Я видела их впервые. И я гордо расправила плечи, ради них и ради себя самой. Внутри горело страшное унижение, но вместе с тем и толика гордости. В прошлом году мы вместе с Лу действительно покончили с Морганой ле Блан. Раз и навсегда.

— Вот и отлично.

Жан-Люк резко убрал балисарду в ножны, а я осторожно подошла к нему. Он не посмотрел на меня.

— Если я еще раз увижу подобные выходки, я лично попрошу отца Ашиля лишить зачинщика звания шассера, — тихо пообещал он. — Мы выше этого.

Фредерик с отвращением сплюнул. Жан-Люк взял меня за руку и повел в оружейную, но не остановился там. Он вел меня все дальше и дальше, и наконец мы пришли к чулану у кухни. С каждым шагом Жан выглядел все более взволнованным. Молча он подтолкнул меня в чулан. Сердце у меня ушло в пятки.

Ради приличия дверь Жан до конца не закрыл.

Он выпустил мою руку.

— Жан…

— Мы же все обговорили, — произнес он и устало потер лицо. — Договорились, что ты не будешь упражняться с другими шассерами. Договорились не ставить себя в такое положение снова.

— Это в какое же?

Толика гордости, теплившаяся у меня в груди, угасла, превратившись в серый пепел. Резкими и грубыми движениями я отжала мокрые волосы.

— В мое положение? — дрожащим голосом спросила я. — Шассерам полагается упражняться в боевых искусствах, разве нет? Вместе с товарищами.

Жан с хмурым видом взял с полки полотенце и протянул его мне.

— Если ты хочешь упражняться в бою, я помогу тебе. Я же говорил тебе, Селия.

— Ты не можешь все время относиться ко мне по-особенному! У тебя нет времени обучать меня, Жан, и… Фредерик верно говорит. Несправедливо, что к ним требования высоки, а ко мне…