Уже тогда я знала, что сестры на самом деле праздновали скорее мою грядущую смерть, нежели жизнь, но позднее — в минуты слабости — я сомневалась, что и моя мать всегда видела все так же.

— Мы с тобой рождены под несчастливой звездой, — тихо сказала она в мой пятый день рождения, поцеловав меня в лоб.

Я очень смутно помнила то время — лишь тени в моей спальне, холодный ночной воздух на коже, эвкалиптовое масло в волосах, — но, кажется, по ее щеке скатилась слеза.

Вспоминая об этом, я понимала, что Моргана вовсе не праздновала мои дни рождения.

Она оплакивала их.

— Полагаю, в таких случаях полагается говорить спасибо. — Коко подошла к нам и оглядела бутылку, перебросив черные кудри через плечо.

Ансель покраснел еще гуще. Коко с усмешкой провела пальцем по изгибу стекла, а затем обняла Анселя, прижавшись к нему всеми собственными своими изгибами.

— Какого года сбор?

Бо закатил глаза при виде столь очевидно картинного жеста и наклонился собрать луковицы. Коко краем глаза наблюдала за ним. Эти двое за несколько дней ни разу не поговорили по-человечески. Поначалу было забавно наблюдать, как Коко снова и снова жалит принца своими колкостями, но с недавних пор она и Анселя втянула в эту войну.

Скоро мне придется поговорить с ней об этом. Я посмотрела на Анселя, который до сих пор улыбался до ушей, глядя на вино.

Завтра. Поговорю с ней завтра.

Накрыв ладонь Анселя своей, Коко подняла бутылку, чтобы осмотреть осыпавшуюся этикетку. Огонь костра освещал мириады шрамов на ее темной коже.

— Boisaîné, — прочитала она медленно, с трудом разбирая буквы. Затем полой плаща стерла с этикетки пятно. — Это значит «бузина». — Коко посмотрела на меня. — Если так называется место, то я о нем не слышала. Но с виду вино очень старое, наверняка оно стоило целое состояние.

— На самом деле оно обошлось мне куда дешевле, чем ты думаешь.

Снова усмехаясь, прочитав подозрение на лице Рида, я подмигнула Коко и выхватила бутылку. Этикетку украшало изображение высокого летнего дуба и стоящего с ним огромного человека с рогами, копытами и в терновом венце. Глаза у него светились желтым, а зрачки походили на кошачьи.

— Страшный какой, — заметил Ансель, наклонившись над моим плечом и взглянув на этикетку повнимательней.

— Это Водвос. — Меня вдруг накрыло волной ностальгии. — Дикий Человек, обитатель леса, повелитель всех растений и зверей. В детстве Моргана рассказывала мне истории о нем.

От одного звучания имени моей матери все вмиг переменилось. Бо резко перестал хмуриться, Ансель — краснеть, Коко — усмехаться. Рид огляделся вокруг, потянувшись за балисардой. Даже пламя костра задрожало, будто сама Моргана дохнула морозным ветром, желая его загасить.

Улыбка застыла на моем лице.

С самого Модранита от Морганы не было вестей. Дни шли, но мы так и не встретили ни единой ведьмы. Справедливости ради, мы вообще мало что видели за все это время, кроме клетки из корней, в которой нам приходилось скрываться. Впрочем, на самом деле против Ямы я особо ничего не имела. Более того, несмотря на недостаток личного пространства и самодержавное правление мадам Лабелль, я почти обрадовалась, когда Ля-Вуазен не дала нам ответа. Мы получили отсрочку. Да и потом, здесь нам всего хватало. Колдовство мадам Лабелль грело нас и скрывало от чужих глаз, отводя беду, а Коко нашла неподалеку горный ручей. Течение не позволяло воде замерзать, и я верила, что в конце концов Анселю удастся поймать там рыбу.

Казалось, мы жили в своем собственном мирке вне времени и пространства. Моргана и ее Белые дамы, Жан-Люк и его шассеры, даже король Огюст — все они просто перестали существовать. Никто не мог тронуть нас здесь. Все было… на удивление мирно.

Совсем как в затишье перед бурей.

Мадам Лабелль высказала мой тайный страх.

— Вы же понимаете, что вечно скрываться мы не сможем, — проговорила она устало и уже далеко не в первый раз, а затем подошла к нам и забрала вино.

Мы с Коко хмуро переглянулись. Честное слово, если я услышу еще хоть одно зловещее предостережение, то самолично утоплю мадам Лабелль в этой бутылке.

— Мать все равно тебя найдет. Сами мы не сумеем утаить тебя от нее. Однако если получится найти союзников, привлечь еще кого-нибудь к нашей цели, возможно…

— Молчание кровавых ведьм — это уже ответ, и очень красноречивый. — Я выхватила бутылку обратно и попыталась выдернуть пробку. — Они не станут помогать нам, рискуя вызвать гнев Морганы. И поди еще пойми, в чем вообще нам нужно помогать и что у нас за цель такая.

— Вздор. Даже если Жозефина не пожелает помочь, есть и другие могущественные игроки, которых мы могли бы…

— Мне нужно еще время, — громко перебила я, едва ее слушая, и указала на свое горло. Колдовство Рида залатало мою рану и спасло мне жизнь, но толстый рубец остался на месте и до сих пор чертовски болел. Но задержаться здесь мне хотелось не поэтому. — Вы и сами не до конца исцелились, Элен. Планы будем строить завтра.

— Завтра. — Она сощурилась, услышав мое пустое обещание. Я уже несколько дней это твердила. На сей раз, однако, мои слова прозвучали иначе. Правдивее. Даже я сама услышала это. Терпение мадам Лабелль было на исходе. Будто подтверждая мои слова, она сказала: — Завтра мы все обсудим, независимо от того, ответит Ля-Вуазен на наш зов или нет. Все согласны?

Я воткнула нож в бутылку и резко его провернула. Все поморщились. Снова улыбаясь, я едва заметно кивнула.

— Кто желает выпить? — я щелкнула Рида пробкой по носу, а он раздраженно отмахнулся. — Ансель?

Тот широко распахнул глаза.

— Я не…

— Помилуй, у него еще молоко на губах не обсохло, какое уж там вино. — Бо выхватил бутылку у Анселя из-под носа и хлебнул от души. — Чтобы Анселю было привычней, тут не обойтись без соски. Или без соска, раз уж мы нынче в такой близости с природой.

Я закашлялась от смеха.

— Перестань, Бо…

— Да, пожалуй, ты права, откуда ему знать, с какой стороны к женской груди подступиться.

— Ты когда-нибудь прежде выпивал, Ансель? — спросила Коко с любопытством.

Потемнев лицом, Ансель выхватил вино у Бо и впился в горлышко. Но фыркать и плеваться не стал, а только разинул рот пошире и чуть ли не полбутылки выпил залпом. Наконец он утер губы тыльной стороной ладони и сунул бутылку Коко. Щеки у него все еще розовели.

— Хорошо пошло.

Я даже не знала, что смешнее — изумленные лица Коко и Бо или самодовольная физиономия Анселя. Я радостно хлопнула в ладоши.

— Умница, Ансель! Ты, конечно, говорил, что любишь вино, но я и не подозревала, что ты можешь хлестать его как воду.

Он пожал плечами и отвел взгляд.

— Я много лет прожил в Сан-Сесиле. Хочешь не хочешь, а полюбишь в конце концов. — Ансель снова посмотрел на бутылку в руках Коко. — Но это вино куда вкусней, чем то, что было у нас в храме. Где ты его достала?

— Да, — поддакнул Рид, которого все происходящее, похоже, не слишком забавляло. — Где ты его достала? Коко и Ансель его не покупали.

Обоим хватило совести принять покаянный вид.

— Ах. — Я захлопала ресницами, а Бо между тем предложил вино мадам Лабелль, которая резко качнула головой. Поджав губы, она ждала моего ответа. — Ни о чем меня не спрашивай, mon amour, и мне не придется тебе лгать.

На лице Рида заиграли желваки — он едва сдерживал гнев. Я сжалась, ожидая очередного допроса. Синего мундира Рид больше не носил, но от старых привычек так просто не мог отказаться. Закон есть закон, и неважно, по какую сторону закона стоял он сам. Бедняжка.

— Прошу, скажи, что ты его не крала, — проговорил он. — Скажи, что просто нашла его в какой-нибудь яме.

— Ладно. Я его не крала. Я просто нашла его в какой-нибудь яме.

Рид скрестил руки на груди и смерил меня суровым взглядом.

— Лу.

— Что? — невинно спросила я.

Явно желая помочь, Коко предложила бутылку мне, и я медленно отхлебнула вина, с беззастенчивым восхищением любуясь мускулами Рида, его квадратным подбородком, пухлыми губами и медными волосами. Затем погладила его по щеке.

— Ты ведь не просил правды.

Он поймал мою руку и прижал к своему лицу, не отпуская.

— А теперь прошу.

Я посмотрела на него, чувствуя, как где-то у меня внутри зреет порыв солгать. Но нет. Нельзя. Я нахмурилась и помолчала немного, размышляя над тем, откуда во мне взялось это безотчетное желание. Рид принял мое молчание за отказ и придвинулся ближе, надеясь выманить ответ.

— Ты его украла, Лу? Правду, пожалуйста.

— Слишком уж снисходительный у тебя вышел тон. Еще разок попробуем?

Раздраженно вздохнув, Рид поцеловал мои пальцы.

— Ты совершенно невозможный человек.

— Отнюдь. Маловероятный — пожалуй, но уж точно не невозможный.

Я приподнялась на цыпочки и поцеловала Рида в губы. Покачав головой и невольно фыркнув, он наклонился ниже, обнял меня и ответил на поцелуй. Меня захлестнуло восхитительной жаркой волной, и я с недюжинным трудом сдержалась, чтобы не повалить Рида на землю и не надругаться над ним сию же минуту.

— Господи, — с отвращением пробормотал Бо. — Он как будто лицо ее ест.