Я нервно провел рукой по лицу и бросил взгляд на мадам Лабелль. Она все еще спала. Даже Бо зарылся обратно в свой спальный мешок, снова не видя ничего вокруг. Что ж. Торопясь, чтобы не передумать, я подхватил Лу на руки. До ручья было идти недалеко. Я знал — мы успеем вернуться прежде, чем кто-то нас хватится.

— Завтра еще не настало.

Тревожный знак

Рид

Лу лениво и умиротворенно плавала на поверхности воды. Глаза ее были закрыты, руки — широко раскинуты, копна густых волос разметалась вокруг. С неба, усеивая ее ресницы и щеки, мягко падали снежинки. Хоть я никогда и не видел мелузин — лишь читал о них в древних гробницах Сан-Сесиля, — мне казалось, что они выглядели именно как она в тот миг. Прекрасные. Невесомые.

Обнаженные.

Мы сбросили одежду на ледяном берегу заводи. Вскоре Абсалон возник неподалеку и зарылся в нее. Мы не знали, куда он исчезает, когда теряет телесный облик. Лу это заботило больше, чем меня.

— У колдовства есть свои преимущества, правда? — пробормотала она, проводя по воде пальцем. От касания Лу с поверхности поднимался пар. — Без него мы бы сейчас уже отморозили себе все самое интересное. — Она усмехнулась и приоткрыла один глаз. — Хочешь, покажу?

Я вскинул бровь.

— Спасибо, мне и отсюда все неплохо видно.

Лу хмыкнула.

— Ну и свинья же ты. Я про колдовство.

Когда я не ответил, она погрузилась глубже, оставаясь на плаву. До дна заводи Лу не доставала, в отличие от меня. Мне вода была по шею.

— Хочешь, я научу тебя греть воду? — спросила она.

На этот раз я был готов. Не вздрогнул. Не поколебался. Но все же сглотнул.

— Конечно, давай.

Лу сощурилась и посмотрела на меня.

— Что-то я не вижу особого рвения, шасс.

— Мои извинения. — Я занырнул чуть глубже и поплыл к ней. Медленно. Хищно. — О Светозарная госпожа, молю тебя поделиться со мною своим несравненным колдовским мастерством. Сию же минуту я должен узреть его, а иначе я непременно умру. Так лучше?

— Другое дело. — Она фыркнула, вздернув нос. — Итак. Что тебе известно о магии?

— Ровно то же, что и месяц назад. — Неужели с тех пор, как Лу спрашивала об этом в прошлый раз, миновал всего месяц? Казалось, что целая жизнь. Теперь все изменилось. И отчасти в глубине души я сожалел об этом. — Ничего.

— Ерунда.

Лу раскинула руки, когда я подплыл к ней, обняла меня за шею и обхватила ногами за пояс. Подобная поза могла бы показаться развратной, но нет. Она была просто… интимной. Настолько близко я мог пересчитать у Лу на носу все веснушки, увидеть капли воды на ее ресницах. Приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не поцеловать ее снова.

— Ты знаешь больше, чем тебе кажется. Ты уже почти две недели провел рядом со своей матерью, мной и Коко, а на Модранит…

Она резко замолкла, а потом притворно закашлялась. У меня сжалось сердце. «А на Модранит ты с помощью колдовства убил Архиепископа».

Кашлянув еще раз, Лу заговорила снова:

— Я… просто знаю, что ты внимательно следил за нами. Твой разум — все равно что капкан.

— Капкан, — эхом отозвался я, снова отступая в свою крепость.

Она и не подозревала, насколько была права.

Я не сразу понял, что Лу ждет моего ответа. И отвернулся, не в силах смотреть ей в глаза. Теперь они были голубыми. Почти что серыми. Такими знакомыми. Я видел в них свое предательство.

Будто прочтя мои мысли, деревья зашумели вокруг, и клянусь, я услышал среди ветра его шепот…

«Ты был мне как сын, Рид».

Меня прошиб озноб.

— Ты слышала? — Я завертел головой, крепче прижимая к себе Лу. Она не дрожала. — Ты его слышала?

Лу осеклась на полуслове. Напряглась всем телом и тревожно огляделась.

— Кого?

— Я… как будто бы слышал…

Я покачал головой. Нет, быть того не может. Архиепископ мертв. И теперь меня преследуют плоды моего собственного воображения. В мгновение ока деревья вдруг стихли, и ветер — если он вообще был — тоже замолк.

— Показалось. — Я потряс головой яростней, мысленно повторяя это снова и снова, будто от беспрестанного повторения слова могли стать правдой. — Мне просто показалось.

И все же… В воздухе ощущался не только острый запах сосен, но и чье-то присутствие. Нечто живое, нечто разумное наблюдало за нами.

«Прекрати, что за вздор», — упрекнул я себя.

Но Лу из объятий не выпустил.

— У деревьев в этом лесу есть глаза, — прошептала она, повторяя недавние слова мадам Лабелль, и снова с опаской оглянулась. — Они могут… заглядывать в разум человека и искажать его мысли. Воплощать страхи в жизнь, превращать их в чудовищ. — Лу вздрогнула. — Когда я сбежала в первый раз, в ночь после шестнадцатилетия… Я думала, что сойду с ума. Я видела такое…

Она замолкла, глядя в одну точку.

Я не смел даже вздохнуть. Прежде Лу не рассказывала мне подобного. Не говорила вообще ничего о своем прошлом до Цезарина. Пусть и обнаженная в этот миг, Лу носила свои тайны как броню и ни для кого не желала ее снимать. Даже для меня. Особенно для меня. Все вокруг померкло — водоем, деревья, ветер, — и остались лишь голос и лицо Лу, блуждавшей в глубинах памяти.

— Что ты видела? — спросил я мягко.

Она поколебалась, прежде чем ответить.

— Твоих сестер и братьев.

Я резко втянул воздух.

— Это было ужасно, — продолжила Лу. — Я от страха ничего не видела вокруг, только кровь повсюду. Мать преследовала меня. Я слышала среди деревьев ее голос. Она когда-то шутила, что деревья — ее шпионы. Но я не знала, что происходит взаправду, а что нет. Лишь знала, что должна спастись. И тогда послышались крики. Душераздирающие крики. Рука вырвалась из земли и схватила меня за лодыжку. Я упала, и на меня… И на меня заполз труп.

При мысли об этом к моему горлу подступила тошнота, но перебивать я не смел.

— У него были золотистые волосы, а горло… выглядело совсем как мое. Он вцепился в меня, умолял помочь — только говорил невнятно из-за… — Она коснулась своего шрама. — Из-за крови. Я смогла от него убежать, но там были и другие. Так много. — Лу безвольно уронила руки в воду. — Избавлю тебя от неприятных подробностей. Так или иначе, все это был лишь морок.

Я посмотрел на ее ладони.

— Ты сказала, что деревья — шпионы Морганы.

— Она так говорила. — Лу рассеянно подняла руку. — Но ты не волнуйся. В лагере нас прячет мадам Лабелль, а Коко…

— Но они все равно заметили нас сейчас. Деревья. — Я схватил ее за запястье и оглядел кровавую метку. Вода уже успела отчасти ее размыть. Я посмотрел на собственные руки. — Нужно уходить. Сейчас же.

Лу в ужасе уставилась на мою чистую кожу.

— Черт. Я же тебя просила следить за…

— Веришь или нет, у меня другое было на уме! — рявкнул я и потащил ее к берегу.

Дураки. Какие же мы дураки. Слишком сильно увлеклись, поглощенные друг другом — и сегодняшним днем, — чтобы осознать опасность. Лу извивалась, будто стараясь освободиться.

— Перестань! — я попытался удержать ее за руки и ноги. — Держи запястья и горло над водой, а не то нам обоим…

Она застыла в моих руках.

— Наконец-то, спасибо…

— Замолкни, — прошипела она, напряженно глядя мне за спину. Я едва успел обернуться и заметить за деревьями серые мундиры, как Лу затянула меня под воду с головой.

На дне заводи было темно. Слишком темно — я не видел ничего, кроме лица Лу, размытого и бледного за пеленой воды. Она до боли крепко сжимала мои плечи, отчего они уже стали неметь. Я пошевелился, попытавшись ослабить ее хватку, но Лу сжала меня еще сильнее, качая головой. Она все еще смотрела мне за спину, и глаза ее были широко распахнуты — и пусты. Вместе с бледной кожей и развевающимися в воде волосами это выглядело… зловеще.

Я слегка потряс Лу, но глаза ее так и не обрели осмысленного выражения.

Я потряс ее снова. Лу нахмурилась, еще крепче вцепившись в меня.

Если бы я мог, выдохнул бы с облегчением. Но я не мог.

Мои легкие разрывались на части.

Когда Лу затолкнула меня под воду, я не успел сделать вдох, не успел подготовиться к внезапному пронизывающему холоду, который меня окутал. Ледяные пальцы вцепились мне в кожу, оглушая меня, лишая чувств. Колдовство, которым Лу согревала воду, испарилось. Я ощутил, как онемение расползается по моему телу от пальцев ног и рук. За ним последовала и паника.

А потом — точно так же внезапно — я ослеп.

Все вокруг почернело.

Я забился в руках Лу, выдыхая последнее, что еще оставалось, но она держала меня, обхватив руками и ногами за туловище, и сжимала, тянула меня ко дну водоема. Я сопротивлялся, чувствуя, как вокруг пляшут пузыри. Держа меня совершенно нечеловеческой хваткой, Лу вдруг потерлась своей щекой о мою. Будто хотела… успокоить меня. Утешить.

Вот только она топила нас обоих, и в груди у меня стало слишком тесно, слишком крепко сжалось мое горло. Ни спокойствия, ни утешения я не чувствовал. С каждой секундой мои руки и ноги тяжелели все больше. В последней отчаянной попытке я со всей силы рванулся к поверхности. Лу дернулась, и ил у меня в ногах вдруг затвердел. Последняя надежда на спасение угасла.