Затаив дыхание, я ждала, что Рид согласится с Анселем, но он молчал. Вместо него заговорила мадам Лабелль:

— Полагаю, тот же подход поможет и с остальными. Если объединить их против общего врага, заставить действовать сообща, возможно, удастся помочь им иначе взглянуть друг на друга. Быть может, именно этот шаг нам и нужен.

— Ну вот, а вы еще меня бестолочью называли.

Я насмешливо махнула ногой, и с нее слетел сапог, так и не зашнурованный после ручья. Из него выпал клочок бумаги. Нахмурившись, я соскочила на землю и подняла его. В отличие от дешевого перепачканного кровью пергамента, который Коко стащила в деревне, это письмо было написано на чистой свежей бумаге, и пахло оно… эвкалиптом. Кровь застыла у меня в жилах.

Прелестная куколка, хрупкий фарфор
И локоны ночи черней,
Слезами зелеными плачет одна
В гробу взаперти много дней

Коко подошла ко мне и наклонилась ближе, чтобы прочесть послание.

— Это не от моей тетки.

Листок выскользнул из моих онемевших пальцев.

Ансель поднял его и тоже прочитал содержимое.

— Не знал, что ты любишь поэзию. — Когда он увидел мой взгляд, его улыбка померкла. — Красиво. Хоть и печально.

Ансель хотел отдать записку мне, но пальцы мне все еще не повиновались. Рид взял ее сам.

— Ты ведь этого не писала, да? — спросил он, но это был не вопрос.

Я все равно молча покачала головой.

Секунду Рид смотрел на меня, а затем снова перевел взгляд на записку.

— Она была в твоем сапоге. Кто бы ни написал это, подложил он ее явно там, у ручья. — Он нахмурился еще больше и отдал записку мадам Лабелль, которая уже нетерпеливо потянулась взять ее. — Думаешь, шассер мог…

— Нет. — Неверие, парализовавшее меня, наконец вырвалось на волю жаркой волной страха. Не слушая возражений мадам Лабелль, я выхватила у нее листок и сунула обратно в сапог. — Это была Моргана.

Самый разумный план действий

Рид

В лагере воцарилось зловещее молчание. Все смотрели на Лу. Она сделала глубокий вдох, чтобы собраться с духом, и наконец заговорила, озвучив наши мысли:

— Как она нас нашла?

Вопрос был хороший. Но неверный.

Я смотрел на костер и представлял, как бледная рука Морганы витиеватым элегантным почерком пишет эту записку, а вместе с ней — и наш смертный приговор.

Я должен был принять решение.

— Вы же сами ушли из лагеря! — рявкнула мадам Лабелль. — Чтобы искупаться, подумать только.

— Отсюда много миль до Шато ле Блан, — возразила Лу, и я почувствовал, что ей с трудом удается говорить ровно и спокойно. — Даже если вода смыла защиту Коко, даже если деревья нашептали Моргане, где мы, так быстро сюда добраться она бы не успела. Она ведь не может летать.

— Разумеется, успела бы. И ты бы успела, будь на то веская причина. Вопрос лишь в нужном узоре, который следует найти.

— А может быть, она уже была здесь и наблюдала за нами. Может, она все это время за нами следила.

— Это невозможно.

Я поднял взгляд и увидел, как потемнели глаза мадам Лабелль.

— Я сама заколдовала эту яму.

— Так или иначе, — сказала Коко, подбоченившись, — почему она просто не похитила Лу из ручья?

Я снова обратил взгляд к огню. Тоже хороший вопрос, даже лучше. Но все еще неверный.

Мне снова вспомнились слова Морганы. «Слезами зелеными плачет одна в гробу взаперти много дней». Ответ был прямо у нас под носом. Я тяжело сглотнул, размышляя о главном слове. «Гроб». Конечно же, в этом и был замысел Морганы. Скорбь обрушилась на ворота моей крепости, но я сдержал ее натиск, отмахнулся от осколка тоски, который грозил вот-вот пронзить мне сердце.

Медленно, размеренно я разложил все свои мысли и чувства по местам.

— Не знаю, — ответила Лу с досадой и стала расхаживать туда-сюда. — Это так… так на нее похоже. И пока мы не узнаем, как Моргана меня нашла — и чего она хочет, — здесь оставаться опасно. — Она резко обернулась к мадам Лабелль. — Вы правы. Нам нужно немедленно уходить. Сегодня же.

Она не ошибалась.

— Но Моргана уже знает, что мы здесь, — сказала Коко. — Что помешает ей просто последовать за нами?

Лу двинулась дальше, не сводя взгляд с тропы, которую протоптала в земле.

— Она попытается. Конечно же, попытается. Но к игре, которую она затеяла, еще не все готово — иначе она бы уже меня забрала. И до тех пор у нас есть время, чтобы сбить ее со следа.

— Восхитительно. — Бо закатил глаза и плюхнулся на свой спальник. — Над нашими головами висит невидимый топор.

Я глубоко вздохнул.

— Не такой уж невидимый.

Все глаза на поляне обратились ко мне. Я заколебался. Я еще не решил, что делать. Если я прав — а я был в этом уверен, — многие погибнут, если мы останемся в стороне. А если не останемся… то направимся прямиком в ловушку. И тогда Лу…

Я посмотрел на нее, и сердце у меня сжалось.

Лу окажется под угрозой.

— Господи боже, — воскликнул Бо. — Сейчас не время играть в мрачного героя. Выкладывай живей!

— В записке все сказано. — Указав на угли костра, я пожал плечами. Получилось скорее нервно, чем хладнокровно. — Плач, слезы, гроб. Речь о похоронах. — Я многозначительно посмотрел на Лу, и она ахнула.

— Похороны Архиепископа!

Я кивнул.

— Она заманивает нас туда.

Лу нахмурилась и качнула головой.

— Но…

— Это лишь часть послания, — договорил за нее Ансель. — Что значит остальное?

Я усилием воли заставил себя сохранять спокойствие. Собранность. Пустоту, защищенную стенами моей крепости от бури чувств, бушующей снаружи.

— Не знаю. Но что бы она ни задумала, это связано с его погребением, я в этом уверен.

Если все верно, готов ли я рискнуть жизнью Лу ради спасения сотен, быть может, тысяч невинных людей? И если я поступлю так, то буду ли хоть чем-нибудь лучше Морганы? Пожертвовать одним человеком, чтобы спасти многих, — это звучало разумно, но все равно по некой причине неправильно. Даже если бы речь шла не о Лу. Цель не оправдывала средств.

И все же… из присутствующих именно я знал Моргану лучше всех. Лучше, чем знала ее мадам Лабелль и даже Лу. Они знали Госпожу Ведьм женщиной. Матерью. Подругой. Я же знал ее как врага. Я изучал ее действия и планы, предугадывал ее атаки — таков был долг моей службы. Последние несколько лет своей жизни я все лучше и лучше узнавал ее повадки. И что бы она ни задумала на похороны Архиепископа, от этого замысла разило смертью.

Но я не мог подвергать угрозе жизнь Лу. Просто не мог. Если меня чему и научили те немногие страшные мгновения в Модранит — когда в ее горле зияла открытая рана, когда ее кровь лилась в жертвенную чашу, — так это что жизнь без Лу мне не нужна. Да и не то чтобы это вообще было важно. Если умрет Лу, умру и я. В буквальном смысле, равно как и десятки других людей, в том числе Бо и… остальные.

Моя семья.

Я содрогнулся от мысли об этом.

Все те люди, которых Моргана надеялась погубить, уже не были для меня безликими чужаками. Они стали братьями и сестрами, которых я пока что не знал. Братьями и сестрами, о которых я пока что не смел и мечтать, не смел даже думать. Они были где-то там, в этом мире. И им грозила опасность. Я не мог просто бросить их. Моргана, по сути, сообщила нам, где скоро окажется. Если там смогу оказаться и я, если сумею как-нибудь ее остановить, отрезать гадюке голову и спасти свою семью и Лу, если не позволю ей осквернить погребение моего патриарха…

Я слишком углубился в мысль и не заметил, как тихо стало вокруг.

— Ты притягиваешь ответ за уши, — сказал наконец Бо, качая головой. — Строишь выводы на пустом месте. Ты хочешь пойти на похороны, я понимаю, но это не значит, что и Моргана там будет.

— Я хочу не пойти на похороны, а помешать ее планам.

— Мы знать не знаем, что она планирует.

Я потряс головой.

— Знаем. Она не станет докладывать нам все до мелочей, но угроза ясна…

— Рид, дорогой, — мягко перебила меня мадам Лабелль. — Я знаю, ты очень любил Архиепископа, и возможно, тебе нужно туда пойти, примириться с потерей, но сейчас не время бездумно бросаться…

— Вовсе не бездумно.

Мои руки сами собой сжались в кулаки, ровно дышать удавалось с трудом. В груди стало тесно. Слишком тесно. Разумеется, им не понять. Дело было вовсе не во мне. И не в… примирении с потерей. Все дело было в правосудии. И если… если с этого начнется мое искупление, если я смогу проститься…

Осколок тоски проник глубже. Стало больно.

Я все еще смогу защитить Лу. Смогу уберечь ее.

— Ты ведь сама хотела найти союзников, — продолжал я, уже решительнее. — Так скажи, как нам это сделать. Объясни, как убедить оборотней и русалок сражаться плечом к плечу друг с другом и с шассерами. Все может получиться. И тогда у нас хватит сил дать Моргане отпор, когда она нанесет удар.

Все переглянулись. Многозначительно и с сомнением. Все, кроме Лу. Она смотрела на меня очень странным взглядом, и мне это не понравилось. Я не мог прочесть выражение ее лица, а прочесть Лу мне удавалось всегда. Этот взгляд… напомнил мне о временах, когда Лу скрывала от меня свои секреты. Но между нами больше не было тайн. Она ведь мне это обещала.