Не следовало бы касаться его тела, сдаваться, сгорать в этом пламени…

Но она не устояла перед искушением, ибо он положил ее руку к себе на грудь, туда, где словно гром стучало его сердце. Даниэлла ощутила шелковистость его золотисто-рыжих волос, которые обильной порослью покрывали всю грудь. Она молча смотрела ему в глаза, когда он опустил ее руку вниз живота, и ее нежные, трепещущие пальчики коснулись его плоти, такой твердой и горячей, словно сам огонь. Тело Адриана содрогнулось, однако он продолжал спокойно смотреть на Даниэллу, а когда она отдернула руку, его пальцы сплелись с пальцами ее руки и на губах появилась кривая ухмылка.

— Чтобы не забывала… — прошептал он, и Даниэлла вдруг поняла, что смело смотрит ему в глаза, трепещет и жаждет его всем своим сердцем, жалким и вероломным. Не отрывая взгляда от ее глаз, Адриан сполз вниз и раздвинул ей ноги. Она поняла его намерения и закричала, пытаясь вырваться. Но было уже поздно. Его язык стал ласкать ее интимное место и ласкал до тех пор, пока ей не показалось, что она проваливается в бездну, испуская истошный крик…

Пламя страсти охватило ее.

Он приподнялся и вошел в нее. Его пальцы переплелись с пальцами ее рук, лежавших по обе стороны головы, и он входил в нее все глубже, глубже и глубже. Даниэлла закрыла глаза, но его взгляд жег ее, и она открыла их снова.

— Чтобы не забывала меня… — прошептал Адриан.

Она никогда не сможет забыть. Никогда, никогда.

Ни эту бурю чувств, ни этот огонь. Не забудет этого мужчину со стальными мускулами, что сейчас овладел ею, не забудет их постоянную борьбу, в которой бывали взлеты и падения, угрозы и претензии…

Даниэлле показалось, что внутри нее возник какой-то сладостный смерч, целиком охвативший ее, когда, вздрогнув всем телом, Адриан излил в нее свое семя.

Она крепко зажмурилась, стараясь сдержать горячие слезы, которые были готовы сорваться с ее век, когда Адриан отпустил ее.

Сделав дело, Мак-Лахлан поднялся.

Сегодня ночью он был с ней.

Но ее судьба должна быть решена. Придет день, он уедет сражаться и будет продолжать думать о ней, как об изменнице.

Идет война. И так было всегда, с их самой первой встречи. Да, она знает его целую вечность. Возможно, все это время она любила его и в то же время была его врагом.

Увы, нет!

Дольше.

Война началась раньше, чем они встретились, еще до рождения Даниэллы.

Война лишь распределила их роли…

ЧАСТЬ I

Глава 1

Замок Авий

Осень, 1336 год

— Я знаю, как одолеть эти стены, — сказал Адриан Мак-Лахлан.

Никто не обратил внимания на его слова. Эдуард был в гневе. Король Плантагенет, в развевающейся на ветру широкой мантии, снова разъяренно закричал:

— Клянусь Богом, это просто безумие! Я, Эдуард, король-воин, не могу взять крепость, которую удерживает женщина!

Сидящие вокруг бивачного костра самые доблестные королевские рыцари молча смотрели на разгневанного короля, глубоко себя презирая. Все они были грязными, уставшими, окровавленными и продрогшими. Казалось, нет ничего проще, чем взять маленькую крепость, расположенную на земле герцогства Эдуарда. Эту крепость защищала Ленора, дочь покойного герцога Джона д'Авийя, второго кузена короля из династии Валуа.

Прошел слух, что за этими стенами скрывается французский король, и задача состояла в том, чтобы любым способом взять эту крепость, как бы отчаянно графиня ни защищала ее. Осажденные оборонялись с помощью бочек с горячей смолой, горящих стрел и прочих способов отражать нападение.

— Неужели никто не может дать мне дельный совет? — грозно спросил король.

— Сир! — крикнул Адриан. — Я знаю, как одолеть эти стены.

Услышав, наконец, голос мальчика, Эдуард резко обернулся.

У входа в палатку стоял шотландский парнишка, находившийся под его опекой.

Мальчику было только десять лет, но он уже был высокого роста и, судя по ширине плеч, обещал со временем стать очень сильным. Его золотистого цвета глаза были серьезными и умными. Он отличался отвагой, хорошо владел оружием и неудержимо стремился к знаниям, проводя все свободное время, уткнувшись носом в книгу. «Надо обладать большим мужеством, — подумал Эдуард, — чтобы в таком возрасте осмелиться предложить рыцарям свой совет».

— Какой-то шотландский мальчишка будет давать нам советы! — прорычал Брайен из Перта, пребывавший в мрачном настроении из-за ожога плеча. — Пошел вон отсюда, парень!

— Помолчи! — раздраженно приказал король, ставя Брайена на место холодным взглядом голубых глаз. — Шотландцы многому нас научили. Подойди ко мне, мальчик. Я готов выслушать любое разумное предложение.

Адриан Мак-Лахлан вступил в круг рыцарей, держась поближе к костру. Он гордо вскинул голову и выпрямил плечи, стараясь казаться старше и сильнее. Так учил его отец.

«Бедный человек, даже если в его жилах течет благородная кровь, должен быть сильным, мой мальчик. Это очень важно для людей, потерпевших неудачу, как мы с тобой. Ты должен во всем превосходить других и в конце концов станешь победителем. Никогда не принимай поражения, мой сын. Даже тогда, когда противник сильнее тебя. Всегда наноси удар первым. Никогда не сдавайся, так как капитуляция равносильна смерти. Сражайся до последнего, мой мальчик, используя для этого ум и силу. Никогда не стесняйся учиться. Борись за свою честь и за место на этой земле, переполненной рыцарями и смертью. Борись изо всех сил — и тогда, мой мальчик, ты сможешь победить даже королей. Если ты выживешь в эти тяжелые времена, то станешь великим воином».

Еще совсем недавно эти слова сказал ему Карлин, вождь клана Мак-Лахланов. Внук шотландского графа, состоящий в близком родстве с семьей покойного великого Роберта Брюса, он сражался на стороне Давида II, сына Роберта, и, когда их войска потерпели поражение, английский король Эдуард усадил на трон другого претендента, Балиола. Адриану казалось, что он воюет с пеленок. Постоянная война с англичанами разорила их, и они потеряли весь урожай и домашний скот. Балиол занимал трон, но Мак-Лахланы продолжали воевать на стороне Давида II.

Но однажды, когда война уже шла на убыль, Адриан увидел своего отца, окруженного толпой вооруженных рыцарей. Один из всадников внимательно смотрел на отца, и в этом человеке Адриан узнал своего заклятого врага Эдуарда III. Мальчик был уверен, что король собирается убить его отца.

Адриан бросился через поле, зажав в руке свой маленький кинжал. С яростным криком мальчик налетел на короля и стал стаскивать с коня. Он уже приставил кинжал к горлу этого ненавистного человека и был готов воткнуть его, когда отец оттолкнул его руку.

— Нет, мальчик, нет! — воскликнул Карлин.

— Повесить мальчишку! — закричал кто-то из рыцарей. — Ваша светлость, он чуть не перерезал вам горло.

Но король спешился, подошел к мальчику и поднял забрало. Адриан увидел яркие голубые глаза и красивое лицо, обрамленное золотистыми волосами.

— Повесить? Я думаю, что этого не стоит делать. Как можно повесить такого храброго воина? У этого парнишки больше смелости и, я бы сказал, умения, чем у вас у всех, вместе взятых, мои дорогие. Мы поступим по-другому.

Рыцари сдержанно засмеялись.

― Лэрд [Лэрд — землевладелец в Шотландии] Мак-Лахлан! — продолжал король. — Мы встретились в добрый час, и твоя честь не пострадает. Если на то будет твоя воля, я возьму твоего прекрасного сына в свою семью и воспитаю его вместе с моим старшим сыном, которому он составит компанию. Я сохраню ему жизнь, а ты перестанешь опустошать мои северные границы.

— Хорошо, Эдуард, король Англии! — согласился отец Адриана.

— Нет, отец, я не покину тебя… — начал было Адриан, но отец ладонью зажал его рот, и только позднее, в развалинах их крепости, Адриан узнал об истинном положении вещей.

— Мой мальчик, мы сражались с Эдуардом долго и упорно, но он — тот враг, которого я уважаю. Эдуард не понимает, что шотландцы никогда не смирятся с тем, что на троне сидит Балиол, но поверь мне, настанет день, когда вернется Давид Брюс. Сейчас мы здесь голодаем, и тебе лучше быть при дворе короля. К тому же мне необходимо знать о планах англичан. Пусть они несут расходы по твоему воспитанию и обмундированию. Я хочу, чтобы ты уехал с английским королем и относился к нему с таким же почтением и уважением, с каким ты относишься ко мне. Я люблю тебя, сын, и не могу не гордиться тобой.

Когда они направились на юг, король Англии снова призвал к себе Адриана. Он стоял перед ним мрачный, заложив руки за спину.

— Твой отец был самым храбрым воином из всех, кого я знаю, мой мальчик. Ты должен всегда гордиться им, и все его знавшие, как в Англии, так и в Шотландии, будут чтить его память.

— Его… память?

— Он отослал тебя со мной, мир его праху, поскольку знал, что умирает, а среди твоих сородичей немало найдется людей, которые захотят убить тебя, чтобы завладеть твоими землями, так как они сами давно все потеряли. Юноша, твоей матерью была леди Маргарита Миденлейская. Ее брат недавно погиб в сражении, а его сын на прошлой неделе скончался от лихорадки. От них ты унаследовал земли на юге Англии, и сейчас, мой мальчик, ты стал графом Миденлейским и лэрдом Реггарским. По воле твоего отца я стал твоим опекуном, и ты будешь служить мне верой и правдой.

Вот почему Адриан был сейчас с Эдуардом и осмелился говорить в присутствии рыцарей. Он принимал участие в штурме крепости, и рыцари неохотно, но все же вынуждены были признать его смелость и умение, и в этом не было ничего удивительного: многое Адриан унаследовал от своих шотландских предков, а военному делу его учили те же учителя, что и сыновей короля. Но сейчас любые попытки англичан овладеть крепостью были тщетны. Как и все рыцари, Адриан смотрел на прекрасную Ленору д'Авий, которая расхаживала по крепостным стенам и отдавала своим людям приказ лить на головы англичан кипящую смолу. Штурмующие обзывали ее ведьмой, искусительницей, которая так завораживает мужчин, что они не замечают ничего вокруг. И это действительно было правдой. Храбрые рыцари как околдованные смотрели на нее, не в силах отвести глаз от черных, как эбеновое дерево, волос, развевающихся на ветру, и не замечали смертельной опасности. Король был в гневе, понимая, что Ленора непостижимым образом влияет на его воинов.

— Говори, шотландец! — приказал Эдуард.

— Мы должны прорыть подземный ход, — ответил Адриан.

— Подземный ход? — с презрительной усмешкой переспросил сэр Джордж.

— Неужели вы не видите, что все мы скоро сваримся в кипящей смоле, которую графиня каждый день льет на наши головы, в то время как нет ничего проще, чем прорыть подземный ход. По нему в крепость проберется наш человек, откроет нам ворота, и мы сможем победить врагов в рукопашном бою.

— Ба! — воскликнул Уильям из Челси, самый опытный из рыцарей. — С таким же успехом мы можем применить таран, чтобы пробить подъемную решетку в крепостных воротах.

— Послушайте меня внимательно, — спокойно возразил Адриан. — Можно и так, но какой ценой? А что, если там двойная решетка с острыми зубцами? Сколько людей погибнет мучительной смертью, если графиня будет по-прежнему лить на их головы кипящую смолу и пускать в них огненные стрелы?

Роберт Оксфордский, старейший из рыцарей, давно служивший королю, поддержал мальчика.

— Он хорошо знает архитектуру таких крепостей, сир, — спокойно сказал он. — Он специально учился этому.

Эдуард посмотрел на мальчика:

— Я должен получше ознакомиться с твоим планом. Начерти мне схему. Роберт, принеси пергамент. Повтори мне, мальчик, что ты задумал.

Под одобрительным взглядом Роберта Адриан стал объяснять королю, что такая стратегия нередко применялась во время нашествий римлян и греков и всегда срабатывала.

— Если этот шотландец такой умный, — усмехнулся Уильям из Челси, — то пусть сам туда и лезет. Посмотрим, как ему удастся открыть нам ворота и взять крепость.

— Но он всего десять лет прожил на земле! — возразил Эдуард.

— Я сам хочу проникнуть туда, сир! — воскликнул мальчик, горя от возбуждения. Он трепетал от страха и все же желал осуществить свой план. Он должен научиться преодолевать страх и стать лучшим из воинов. Так учил его отец. Он обязан доказать себе и королю, что ничего не боится.

В конце концов, было решено, что именно Адриан Мак-Лахлан осуществит свой план.

Начались приготовления. Его план стал реальностью. Под покровом ночи люди пробрались к стенам крепости. Шел сильный дождь. Землекопы начали рыть подземный ход. Если бы их обнаружили, то все они погибли бы, так как защитники крепости могли пустить в подземный ход воду и затопить их.

Но все прошло гладко: оборонявшиеся не заметили тайных приготовлений противника, и Адриану удалось незамеченным проникнуть в стан врага. Пользуясь темнотой, он перерезал канаты, которые держали крепостные ворота, и английские войска вошли в крепость без потерь.

Проникнув за крепостные стены, Адриан отчаянно сражался с целой дюжиной французов и был готов сложить голову, лишь бы победить и свой страх.

Адриан не позволил страху возобладать над ним и в ту ночь проявил чудеса героизма. Хотя потом рыцари, знать и простые воины подшучивали над мальчишкой, все они с удовольствием пили за его здоровье.

Проникнув наконец в крепость, взятие которой отняло столько времени, Эдуард III, король Англии, с тоской смотрел на танцующее в камине пламя. Боже праведный! Эдуард устал и был разочарован. Потратить столько времени и сил только для того, чтобы узнать, что за стенами этой крепости не укрывается король Франции!

Стоя перед камином, он смотрел на огонь и пил чудесный кларет, стараясь успокоить расшалившиеся нервы. К нему подошел Роберт Оксфордский.

— Я привел графиню, — сказал он.

«Графиню!» — подумал король, раздражаясь еще больше. Несмотря на многие привлекательные черты характера, Эдуард III был королем из династии Плантагенетов, а все хорошо знали, что Плантагенеты — люди вспыльчивые, подверженные быстрому гневу, и Эдуард сейчас как раз находился на грани такой вспышки. Гнев монарха всем внушал ужас. Высокий и крепкий мужчина, король-воин, держал в своих руках всю власть.

С раннего детства он знал, что будет править единолично. Его дед, великий король Эдуард I, был грозой шотландцев. Его отец, несчастный король Эдуард II, потерял Шотландию в битве с войсками Роберта Брюса. Эдуард II оказался слабым правителем, он связался со злыми, коварными баронами и был предан своей собственной женой и ее любовником. Эдуарда II захватили в плен, силой заставили отречься от престола в пользу сына, а потом зверски убили.

Став в пятнадцать лет королем Англии, Эдуард, несмотря на молодость, хорошо понимал свое положение и был осведомлен о грехах, которые водились за его родителями. Его отец был слабым королем, а мать прозвали французской волчицей. Любовник матери, Роджер Мортимер, граф Марча, имел над королевой полную власть, и Эдуард, как только взошел на трон, сразу понял, что Мортимер сам претендует на престол и что весь народ — как знать, так и чернь — готов взять в руки оружие и сражаться против Мортимера.

Когда Эдуарду исполнилось восемнадцать, Мортимер встретил свою смерть на общей виселице в Тиберне. С того самого времени Эдуард твердо знал, что должен быть сильным королем. В тот же год у него родился первый сын, Эдуард Вудстокский. Король поклялся себе, что создаст сильную монархию, основанную на уважении к королевской семье, и что будет править жесткой рукой, хотя и постарается быть справедливым. Бог наградил его хорошей королевой, Филиппой из графства Эно, и хотя она была далеко не красавица, но, тем не менее, весьма привлекательная, нежная, умная и… плодовитая, благослови ее Бог, к тому же она быстро полюбила его народ.

Но ни благие намерения Эдуарда, ни влияние его жены не могли повлиять на горячую кровь Плантагенетов, которая текла в его жилах, и сегодня король мягкими, словно у леопарда, шагами мерил комнату, думая о короне и силе своего оружия.

Прошло почти три столетия со дня завоевания Англии и два столетия с тех пор, как Генрих II и его жена Элеонора заняли трон и присоединили к владениям английской короны свои французские владения. В начале тринадцатого века Иоанн Английский потерял большую часть королевских владений во Франции и умалил престиж английской короны, но тем не менее часть земель на континенте все еще являлась твердыней и оплотом Англии. Много лет короли Англии были и французскими королями, и Эдуард имел все основания считать себя таковым, так как его мать Изабелла, пусть ее и звали французской волчицей, была дочерью Филиппа Красивого. Все три ее брата, один за другим унаследовавшие французскую корону, умерли бездетными. Парламент Франции возражал, чтобы трон перешел к кому-нибудь по женской линии, и поэтому французская корона досталась Филиппу Валуа, кузену трех скончавшихся братьев из династии Капетингов. Он приходился кузеном и самому Эдуарду. Эдуард оспаривал корону, считая, что если уж она не может передаваться по женской линии, то сам он состоит в более близком родстве с Филиппом Красивым.

Эдуард сознавал, что в данный момент не имеет достаточно вооружения и людей, чтобы вернуть французский трон, но Филипп Валуа сейчас захватил и Аквитанское герцогство — самое большое и, может быть, самое важное владение Англии на французской земле. Филипп также осмелился угрожать Эдуарду, заявив, что разрешение вопроса, связанного с правом владения Аквитанией, невозможно до тех пор, пока Эдуард не вернет шотландцам их прав. Но Эдуард твердо решил: будь он проклят, если позволит французам указывать ему, как вести себя с шотландцами.

Вот почему Эдуард оказался под стенами этой крепости. Он пришел, чтобы сразиться со своим французским кузеном, а вместо этого ему пришлось воевать с женщиной.

— Приведи ее! — приказал он Роберту.

Когда графиню ввели в комнату, Эдуард подумал, что она станет рыдать и просить пощады, но ничего подобного не произошло. Наоборот, она гордо вскинула голову, и смело посмотрела королю в глаза. Ее волосы были чернее ночи и потоком струились по спине. На ней было пурпурное платье, отделанное мехом по вырезу на груди и рукавам. Глаза — зеленые, словно изумруды, горячие, испепеляющие — вызывающе смотрели на Эдуарда, и в них не было ни раскаяния, ни мольбы. Графиня оказалась стройной и гибкой, платье плотно облегало ее фигуру. От нее исходил нежный запах лепестков розы, а цвет наряда Леноры оттенял розоватую прозрачность ее лица. Эдуард не мог понять, что с ним внезапно случилось, что на него так подействовало: то ли исходящий от Леноры нежный запах, то ли ее взволнованный вид, то ли вздымающаяся от возбуждения грудь, но гнев короля вдруг утих, и на смену ему пришло желание. Сильное, горячее, непреодолимое.

Ее лицо было необыкновенно прекрасным. Эдуарду казалось, что если он погладит его, то почувствует под рукой мягкость и нежность шелка. Поток струящихся густых черных волос будил воображение, действовал возбуждающе.

Ленора спокойно смотрела на короля, и в ее взгляде ощущались дерзость и презрение. Даже сейчас она была не склонна просить пощады. Возможно, она надеялась, что благородная кровь, текущая в ее жилах, послужит ей хорошей защитой. Видит Бог, она ошибалась.

Эдуард шагнул к ней, злясь, что даже сейчас, когда она оказывает открытое неповиновение, он так сильно желает эту женщину. Видит Бог, у него хватит сил казнить ее, если он того пожелает!

— Ведьма! — закричал он и ударил ее по щеке с такой силой, что графиня закачалась и опустилась на одно колено.