Шеннон Дрейк

Опаленные сердца

Глава 1

Куперсвилл, штат Колорадо

Салун выглядел довольно приличным. Йен Макшейн привязал лошадь, толкнул дверь и на мгновение замер, внимательно оглядев полутемный зал.

Слышалась негромкая музыка. Молодого человека, сидящего за пианино, казалось, не интересует ничего, кроме игры. Женщина, которую Йен в полумраке едва различал, пела какую-то грустную балладу о войне Севера и Юга, и прекрасный голос словно подчеркивал трагизм слов. Было странно и необычно слышать это мягкое сопрано в заведении, предназначенном для грубых мужских развлечений.

Макшейн смог только разглядеть, что девушка стройна, белокура и одета в темное. «С ней стоит познакомиться, — подумал он, — но не сейчас».

Он заставил себя не думать о молодом пианисте и загадочной певице. Талантливая пара. Хотя одного таланта еще очень мало, чтобы выжить.

Йен еще раз оглядел салун. Мебель, украшенная резьбой, казалась достаточно прочной, чтобы выдержать обычные в таких местах пьяные драки. Стена за резной стойкой была зеркальной. Хотя вывеска над входом сообщала, что это заведение «для джентльменов», в пограничном городке скотоводов и золотоискателей джентльменов нашлось бы немного. В салуне, называвшемся «У Маккестла», предлагали весь набор удовольствий — вино, музыку и женщин. Вино и музыку — открыто на первом этаже, женщин — с некоторой долей секретности в комнатах на втором.

Может, девушка, певшая балладу, тоже принимает наверху клиентов? Иен опять напомнил себе, что приехал в город по делу. Он слишком долго ждал этого момента, слишком долго его жег изнутри язычок пламени, который иногда разгорался до такой степени, что грозил сжечь дотла. Прошлое возвращалось невыносимой болью воспоминаний и требовало отмщения. Йен ждал и готовился всю жизнь, теперь он у цели. Развязка наступит здесь, в Куперсвилле, в салуне «У Маккестла», куда привели его случайная информация и удача. Он не упустит свой шанс.

У левой стены расположились за столами ковбои с обветренными лицами, в сапогах со шпорами и широкополых шляпах. На противоположной стороне, похоже, сидела городская знать: черные костюмы джентльменов, накрахмаленные белые рубашки, сверкающие ботинки, приглаженные волосы. Тут же было несколько городских торговцев в жилетах.

За игорными столами, на каждом из которых лежали горки монет, резалась в покер разношерстная публика.

— Что угодно, сэр? — осведомился бармен с седыми бакенбардами и умными глазами.

Его приятные манеры, полосатая накрахмаленная рубашка да и вся обстановка салуна говорили о том, что заведение процветает, хотя расположено оно в недавно построенном городке у самой границы с индейской территорией.

На мгновение Йен вспомнил прохладный утренний ветерок, запах полей, плеск рыбы в воде и радостное ощущение наступившего утра.

Он еще раз обвел взглядом публику и бросил на стойку золотую монету.

— Виски.

Бармен, дружелюбно улыбнувшись, подал ему бутылку и стакан, а Макшейн продолжал изучать обстановку. Не стоит вступать в игру, пока не известны ставки.

Он подошел к столу в глубине салуна. Один из игроков, казалось, дремал, надвинув шляпу на глаза, хотя перед ним лежала горка монет. Ему помогали играть близнецы лет двадцати, с одинаково подстриженными каштановыми волосами, одинаковыми белозубыми улыбками и детским выражением глаз.

Одним из их партнеров был худой тип со шрамом на левой щеке, беспокойными почти желтыми глазами и такими пыльными волосами, что никто не мог бы определить их цвет. Другой, в безукориз­ненном черном сюртуке, бриджах, малиновом парчовом жилете и с дорогими золотыми часами на цепочке, наблюдал за тем, как человек со шрамом сдает карты. Внезапно он поднял глаза и изучающе взглянул на Йена.

— Как насчет денег, незнакомец? — осведомился он.

Макшейн достал из кармана горсть монет и положил на стол. Один из близнецов тут же уступил ему место. Усевшись, Йен вдруг почувствовал резкий запах духов. На его стуле примостилось юное и нежное создание. Впрочем, не такое уж нежное и не слишком юное, в ярко-голубом платье, готовом вот-вот разойтись по швам.

Йен вяло улыбнулся. Он был разочарован, ему почему-то захотелось увидеть рядом девушку, певшую балладу.

— Сдай и мне, ковбой.

Человек со шрамом выполнил его просьбу и небрежно спросил:

— Откуда прибыл, незнакомец?

— Из разных мест, — так же небрежно ответил Йен.

— Что значит «из разных мест»? — вмешался игрок в черном сюртуке. — Зачем ты приехал в этот город?

— Насколько я слышал, у нас свободная страна, и я могу ездить, куда мне захочется. — Йен взял свои карты и посмотрел ка дремавшего старика. — Он играет?

— Не беспокойтесь, старина Тернер временами клюет носом, — сказал один из близнецов, — но мы с Джимми помогаем ему играть. Почему-то он обычно выигрывает. У нас с Джимми так не выходит. И у Шрама тоже. А теперь вот, похоже, счастье улыбается Джонни Дюранго, — добавил юноша, указывая на человека в сюртуке, — сегодня его вечер.

— Джентльмены, — важно заявил тот, — игра в покер — искусство! Как музыка или даже балет. Вам следует это понять.

— Похоже на то, — буркнул Йен, следя за Дюранго.

Он потянулся за бутылкой, и брюнетка, улыбаясь, налила ему виски. Макшейн кивнул в знак благодарности и протянул ей стакан. Ее улыбка стала еще шире.

— Меня зовут Далси [сладкая, мягкая], — проворковала брюнетка.

— Самое подходящее для тебя имя, — пробормотал он, изучая карты, и спросил у близнецов: — Вы часто здесь бываете, ребята?

— Мы здесь работаем. Вообще-то мы приехали искать золото, но наш участок оказалежпустым.

— Мы работали на старика, — добавил его брат.

— А старик умер, — вмешался ковбой со шрамом.

— Потом мы работали на компаньона старика. Он жестоко с нами обращался. — Близнец наивно глядел на Йена.

— Сдавай, ковбой, — прервал воспоминания Дюранго.

— Твоя ставка, Джимми? — спросил Шрам.

— Пять долларов.

Второй близнец и Макшейн поставили столько же, а Дюранго вынул из кармана сюртука две пятидолларовые монеты.

— Удваиваю ставку, джентльмены.

Игра продолжалась. Дремавший Тернер опять выиграл. Очередь сдавать, миновав его, перешла к другому игроку. В выигрыше были пока лишь Тернер и Джонни Дюранго.

Внезапно Иен заметил, что брюнетка выдает его карты соперникам. Он тут же избавился от нее и сразу начал выигрывать. Правда, его насторожило поведение Дюранго. Оказалось, искусство знатока игры в покер находится в рукаве Джонни, и он при необходимости вынимает оттуда тузы. Несмотря на это, Йен выиграл. Когда он, собрав деньги, поднялся, Дюранго тоже встал.

— Простите? — холодно осведомился он.

— У меня фуль, приятель, а у вас лишь три короля, — спокойно ответил Йен.

— Неужели? Вы уверены? — с издевкой спросил Дюранго.

— Я уверен, что вы шулер, — раздельно произнес Макшейн.

Дюранго вынул револьвер, но через мгновение оружие уже летело на пол. Тогда он попытался сбить Йена с ног, но тот, увернувшись, со всего размаха ударил его в живот. Оба, потеряв равновесие, упали и, сцепившись, катались по полу. Макшейн собрался двинуть противника в челюсть, однако комната вдруг закружилась у него перед глазами. Он приподнял голову и увидел склонившегося над ним человека, похожего на торговца.

«Еще один напарник Дюранго», — сообразил Йен.

Стараясь не потерять сознания, он вскочил с пола и изо всех сил обрушился на торговца, который опять поднял свою бутылку. Тот согнулся пополам, ловя воздух открытым ртом, потом быстро выпрямился. Подбородок у него судорожно дергался, но из горла не вылетало ни звука. Испуганно оглядываясь, он заковылял к двери.

— Прекратите! Во имя всего святого, перестаньте! — раздался женский голос.

Не обращая на него внимания, Иен снова бросился к Дюранго.

— Ни с места! Стой, где стоишь, черт возьми! Макшейн замер. Дюранго, схватив женщину за плечи, крепко держал ее. Это была певица.

— Дюранго, грязный негодяй! — выкрикнула она.

Тот почти загораживал девушку, и Йен опять увидел лишь пряди волос, скрывавшие ее лицо.

«Если этот ублюдок сейчас не выпустит ее, ему придется долго жалеть об этом», — подумал Йен.

— Отпусти ее, Дюранго.

В ответ игрок вытащил из рукава, где прятал карты, маленький пистолет и приставил его к затылку девушки.

— Я сказал, отпусти ее! — рассвирепел Йен.

— Ну, крутой парень, чужак, приехавший в город, — усмехнулся Дюранго. — Убей меня, а я убью ее.

— Ты умрешь раньше, чем твой палец нажмет на курок.

— Хочешь попробовать? — осведомился Дюранго.

— Довольно! Ты, мерзкий ублюдок, — закричала девушка и вдруг сильно ударила его.

Тот от неожиданности разжал руки. Иен тут же выстрелил, и Дюранго завопил от ярости и боли, ройяя пистолет.

Близнецы, вскочив с места, громко подбадривали Макшейна. Им вторили и остальные.

«Победителя любят все, — усмехнулся Йен, — кроме побежденного».

— Подонок! — кричал Дюранго. — Ты подписал себе смертный приговор!

— Я их уже столько подписал, что об этом и говорить не стоит. — Иен повернулся к близнецам. — Заберите у него выигранные деньги, и пусть катится отсюда. Да позовите хозяина. Есть хозяин в этой дыре?

Он снова почувствовал запах духов, и брюнетка нежно зашептала ему на ухо:

— Дорогуша, у этого заведения дурная слава.

— А тебе здесь платят за то, чтобы ты помогала мошенникам обыгрывать честных людей?

— Милый, я готова возместить твой проигрыш. Идем наверх, и ты получишь все, что захочешь.

Далси прижалась к нему, и он сразу ощутил желание. Судя по всему, девица знает, как разжечь клиента. Но сейчас у него есть дела поважнее.

— Мне нужен хозяин! Немедленно!

Люди, окружавшие Дюранго и близнецов, тащивших его к выходу, расступились. Йен увидел белокурую певицу, которая с затаенным гневом в упор глядела на него.

Удивительно. Он только что избавил девушку от опасности, а ее это, видимо, совсем не радовало.

Элегантное, расшитое бисером платье оттеняло белизну ее кожи. Казалось, она в трауре, но строгий наряд лишь подчеркивал красоту ее фигуры. На вид лет двадцать пять, среднего роста, синие глаза, белокурые волосы, изящные движения. Йен не мог отвести от нее глаз и разозлился на себя.

— А вам не хочется меня поблагодарить? Ее брови удивленно приподнялись.

— За что, сэр? Я бы сама прекрасно справилась с Джонни Дюранго. Все это представление было ни к чему.

— Во-первых, Дюранго — шулер, во-вторых, если мне не изменяет память, он хотел застрелить вас.

— Он блефовал.

— Почему вы так уверены? Вы с ним заодно?

— Не смейте так говорить!

— У меня есть на то основания. По-моему, в это уютное местечко стоит заглянуть шерифу.

— Шерифу здесь нечего делать.

— Нечего? Тогда я хотел бы взглянуть на хозяина этого борделя и поскорее, — окончательно рассвирепел Йен.

— Хозяин перед вами. Я — Энн Маккестл. — Заметив произведенное впечатление, она улыбнулась. — Повторяю, вам незачем звать шерифа, вы можете все решить со мной.

Иен молча смотрел на нее. Да, она явно не хочет иметь дела с властями. Неужели заодно с мошенником Дюранго?

— Так вот, Энн Маккестл, — он облокотился на стойку бара, — судя по вывеске, заведение обслуживает только приличных людей, а на деле меня здесь пытались ограбить и избить. Думаю, этого нельзя так оставить.

— А я думаю, что вы сами умеете защитить себя, — раздраженно ответила хозяйка.

— Но закон для того и существует, чтобы не нужно было решать дела кулаками.

— В нашем скверном мире всякое случается.

— Я хочу поступить так, как на моем месте поступил бы каждый честный гражданин.

— Не каждый честный гражданин так умело обращается с оружием, как вы.

— Если вы слышали, недавно закончилась война, леди. Кроме того, ни один закон не запрещает человеку противостоять насилию, хотя есть законы, которые запрещают азартные игры. И если вы не в состоянии понять меня, я бы хотел рассказать о случившемся шерифу.

— В этом нет необходимости.

«Она явно не хочет иметь дело с законом. Но почему?»

— Эрон! — крикнула хозяйка молодому пианисту. — Сыграй нам что-нибудь. Джентльмены, продолжайте вашу игру.

Толпа зароптала. Никому не хотелось упустить ни слова из разговора незнакомца с хозяйкой заведения.

— Джентльмены, прошу вас.

В ее голосе было нечто столь повелительное, что все сразу подчинились.

Эрон занялся своим делом, разочарованные игроки вернулись к столам, и Энн Маккестл сосредоточила внимание на Йене.

— Меня огорчает, что вы попали в столь неприятное положение. Мы будем рады предоставить вам, нашему гостю, лучшее помещение. Еда и напитки — за счет заведения, а любая из наших юных леди…

— Юных шлюх, — уточнил Макшейн, борясь с желанием подойти к Энн совсем близко.

«Она — всего лишь хозяйка борделя, — думал он, — а элегантный наряд и красноречие не меняют сути дела».

— Юных леди, — тихо, но твердо повторила ока, — готова помочь вам забыть неприятности сегодняшнего дня, Гарольд, пожалуйста, холодного пива этому джентльмену.

Бармен вежливо поклонился, налил Йену пива и вернулся за стойку.

Макшейн отхлебнул из кружки, сдвинул шляпу на затылок и искоса взглянул на хозяйку. В ее глазах было нетерпение.

— Что вы решили?

— Хорошо, согласен. Помещение на ночь и…

— И?

— Ужин, разумеется. Надеюсь, у вас прилично готовят?

— Конечно. Повар — знаток своего дела.

— Француз? — насмешливо спросил он.

— Француз.

— Французский повар в таком захолустье?

— Можете не верить, но от этого его национальность вряд ли изменится. Итак, все решено?

— Почти все.

Опершись на стойку бара, Иен задумчиво тянул пиво.

— Что еще? — Синие глаза Энн сузились.

— Если я не ослышался, вы предложили мне общество… леди.

— Пожалуйста. С Далей вы уже знакомы, можете познакомиться с остальными.

— Я уже решил, с кем хочу познакомиться.

— Сейчас я позову Далси.

— Она мне не нужна.

— Уже выбрали кого-нибудь?

— Мне нужны вы.

Йен с большим удовольствием отметил ее растерянность, в следующее мгновение Энн Маккестл овладела собой.

.— По-моему, вы не поняли. Я — хозяйка этого заведения.

— Вы хотите сказать, что до того, как стали хозяйкой заведения с девочками, вы работали на­стоятельницей женского монастыря?

Глаза Энн вспыхнули от гнева.

— Я хочу сказать, что как хозяйка салуна могу выбирать, чем мне заниматься.

— Боюсь, Энн Маккестл, сегодня ночью выбор будет ограничен. Вам придется разделить постель со мной. — Йен улыбнулся. — Извините, я вас ненадолго покину. Нужно устроить лошадь на ночлег.

Он направился к выходу, почему-то уверенный, что она последует за ним, и не ошибся. Не успел он ослабить подпругу, как услышал ее шаги, но не обернулся.

— Поймите, я ничего вам не должна. Это вы должны благодарить, что к вам так отнеслись. Была обычная игра в покер, а я при всем желании не могу уследить за каждым игроком.

— Неужели? Думаю, если бы хозяином заведе­ния был мужчина, он быстро отличил бы мошенников от честных людей.

— Разве вы никогда не бывали в салунах? Туда заходят всякие мошенники, и невозможно сразу каждого распознать.

Йен пожал плечами.

— Наверное, вы правы. Но, к сожалению, меня ограбили в вашем салуне, и я обязан сообщить шерифу.

Энн побледнела.

— Я могла бы заплатить вам…

— Та-ак, разговор принимает другое направление.

— Я могла бы хорошо заплатить вам, если бы вы немедленно уехали отсюда.

«Все очень и очень странно», — подумал Макшейн.

Нет такой силы, которая бы заставила его уехать, особенно сейчас, когда эта волнующая женщина так близко, а фортуна, похоже, сдала ему одни козыри.

— Ничем не могу помочь, леди. В ближайшее время я не намерен уезжать отсюда. Вы любезно предложили мне ночлег, и я не собираюсь от него отказываться.

— А если бы я предложила вам очень большие деньги?

— Ночь с вами не заменят никакие деньги, Энн Маккестл.

— Господи, почему вас занесло именно в мой салун?

Слава Богу, что она ни о чем не догадывается, хотя рано или поздно все равно узнает. Смущена, разгневана, а с каким достоинством и как уверенно и держится! За такую женщину можно отдать не только деньги, но и душу.

— Итак, вы предлагаете мне деньги, мэм. А сами-то вы, надеюсь, стоите нескольких пенсов? Впрочем, я люблю приключения…

— Как вы смеете!

— …и всегда добиваюсь своего, — невозмутимо закончил он.

— Убирайтесь к черту! — Она резко повернулась, собираясь уйти.

Макшейн схватил ее за руку.

— Не стоит играть с огнем, красотка. Я многое повидал, и меня трудно оскорбить, тем более «леди» вроде тебя.

Онемев от гнева, Энн смотрела ему в лицо, а он думал о том, что никогда еще ни одну женщину не хотел так сильно.

— Почему вы боитесь властей? — спросил он.

— Мне некого бояться.

— О нет, вы их боитесь.

— Говорю вам…

— Зачем вы лжете? Неужели вы заодно с теми мошенниками?

— Неужели вы никогда не видели в барах потасовок со стрельбой?

— Потасовок в барах я видел немало, но в приличные заведения не пускают шулеров.

— Значит, вам безразлично, если люди продырявят друг друга из пистолетов, но если кто-то лишился пяти долларов в карточной игре…

— В любом случае власти должны быть оповещены. — Иен понизил голос. — Нетрудно догадаться, что вы нуждаетесь в помощи, леди, и немедленно.

— А вы забыли, что стреляли в человека?

— Я спасал вашу жизнь.

— Джонни никогда бы не выстрелил в меня!

— Почему? Ваши девицы помогают ему потрошить клиентов?

— Мои девушки ни при чем!

— Да? Я сам имел удовольствие наблюдать работу одной из них.

— Как можете вы, человек, только что приехавший в незнакомый город, обвинять людей? И, потом, я не могу нанять десять человек, чтобы они следили за игроками.

— Я не говорил про десять человек. Вам нужен хотя бы один. Один честный человек.

— И этот честный человек, конечно, вы? — насмешливо спросила она.

— Вы не только красивы, но и догадливы, миссис Маккестл.

Йен подошел к своей лошади и, ослабив подпругу, оглянулся.

— Не забудьте, ночью вы должны прийти ко мне.

— Только в ваших безумных снах, дружок. Он засмеялся и показал рукой на дом по другую сторону улицы.

— Это контора шерифа, да? Увидимся, Энни.

— Сэр, повторяю, этого не будет. — Ее лицо походило на маску.

— Я тоже повторяю: или вы обещаете прийти сегодня ночью, или я сейчас иду к шерифу. Наверное, ему будет приятно зайти в ваш салун.

«Если бы я стоял ближе, она бы меня ударила», — подумал Макшейн, наблюдая за выражением ее лица.

— Ну, хорошо, — процедила она, — обещаю. А вы уверены, что не пожалеете?

— Леди, я в этом не сомневаюсь. Надеюсь, вы тоже. Кстати, меня зовут Макшейн. Йен Макшейн. Советую запомнить имя.

— С какой стати?

— На всякий случай.

Приподняв шляпу, он взял лошадь под уздцы. Пока все складывается удачно. С Энн Маккестл он уже познакомился, а скоро выяснит, какие тайны скрывает ее заведение. Почему хозяйке так не нравится слово «шериф», почему… Неважно, кем бы она ни была, его ждет восхитительная ночь.