Кристина подошла к узкому окну. Глазам стало больно от яркого света, и она поморщилась. Мысли одна за другой пронеслись в голове. Нельзя сидеть сложа руки, надо действовать. Под окном находился выложенный кирпичом желоб, нависавший над первым этажом здания. Кристина вдруг вспомнила, когда последний раз вылезала из окна. Они тогда были детьми, и Стивен сказал, что мужчины должны быть ловкими и отважными, а женщинам позволительно быть трусихами.

Естественно, что после этих слов она полезла из окна вслед за братом.

Как давно это было. Тогда обоих поймали. Стивен признался, что это он подначил сестру. Она помнит, как брат стоял, вытянувшись в струну, и говорил, что виноват не меньше ее. Честность была главным достоинством Стивена, хотя именно она и привела к несчастью, которое с ними произошло. А еще ее брат бесстрашный и прямолинейный человек.

У Кристины было мало времени на раздумья.

Выскользнув из окна, она прыгнула и, пролетев несколько футов, ухватилась за желоб. Уцепившись обеими руками за выступ, она подождала несколько секунд и, собравшись с духом, прыгнула вниз на крышу. Оттуда скатилась, как учил ее Стивен, и оказалась на земле. Она приземлилась на полусогнутые ноги, а затем упала навзничь. Куры, бродившие с этой стороны дома, разлетелись в разные стороны с громким кудахтаньем, хлопая крыльями и поднимая тучи пыли.

Пыль осела Кристине на лицо, попала в глаза.

Тихо выругавшись, она поднялась на ноги, с грустью вспомнив о Лорен в свадебном платье. Если казнят Стивена, никакой свадьбы не будет, мелькнуло у нее в голове.

Обогнув дом, Кристина прижалась к стене и стала наблюдать за тем, что происходило возле конюшен. Ее охватил гнев, а руки невольно сжались в кулаки. По правде говоря, их было не так уж много, однако казалось, что ее дом неожиданно расцветился знаменами Брюса, короля шотландцев, и тартанами [Традиционный шотландский клетчатый рисунок из перекрещивающихся узких и широких разноцветных полос; каждый клан имеет свой тартан. — Здесь и далее примеч. пер.] клана, к которому принадлежал предводитель, притащивший сюда эту орду на горе ее людям. Стадо было собрано, и собаки, которые, казалось, работали на захватчиков, не позволяли скоту разбредаться, потому что с минуты на минуту стадо должно было тронуться в путь.

Некоторые уже были верхом, другие, видимо, умевшие считать, пересчитывали животных и что-то записывали. Из конюшен и с полей привели самых лучших лошадей, и Джейми Грэм, стоя в окружении своих людей, высказывал свои замечания относительно великолепной арабской кобылы.

Кристина хорошо знала о бешеном праве этого животного. Сейчас же казалось, что лошадь совсем обезумела.

Оторвавшись от стены, Кристина решительно пересекла двор, остановилась и, уперев руки в бока, сердито прокричала:

— Как вы смеете, несчастные варвары! Я не позволю ее забирать! Это моя лошадь!

Она прошла сквозь группу расступившихся перед ней мужчин, которые были явно удивлены, увидев ее здесь. Джейми, нахмурив брови, взглянул на Лайама:

— Я полагал, что ты проводил леди в ее комнату.

— Она и была в комнате, — ответил растерянный Лайам. — Я позабочусь о том, чтобы она вернулась туда немедленно.

Шотландец повернулся к Кристине, и по его виду она поняла, что на сей раз он намерен, взвалив ее себе на плечо, вернуть обратно в комнату и бросить там.

Но Лайам не успел схватить Кристину. Она проскочила под его протянутыми руками и бросилась прямиком к лошади. К ее лошади! Кобыла по кличке Кристал родилась у Кристины на глазах, она сама ее объезжала, она первая села на нее верхом.

Никто из мужчин даже не подумал остановить ее. Наверное, они еще не оправились от неожиданного появления хозяйки поместья. Кристина привычным и умелым движением быстро оседлала лошадь. Кобыла рванулась назад и легко вырвала уздечку из рук одного из шотландцев. Кристина наклонилась и тихо прошептала что-то лошади на ухо, потом легонько сдавила бока коленями. Лошадь нервно затанцевала на месте, затем встала на дыбы, перебирая в воздухе передними ногами. Мужчины испуганно подались назад, опасаясь получить удар железной подковой по лицу. Путь оказался свободен, и Кристина направила лошадь вперед.

Лошади из Хэмстед-Хита были одними из лучших в мире, а Кристина ездила верхом дольше, чем ходила по земле. Она мчалась вперед во весь опор. Шотландцы, те, что сидели в седлах, бросились за ней. Доскакав до старой полуразрушенной стены, окружавшей деревню и большую часть усадьбы, Кристина птицей перелетела через нее. Но бежать ей некуда и своим побегом она ничего не добьется. Шотландцам нужна не она, а ее лошадь. Позади слышался громкий стук копыт. Погоня была уже совсем близко.

Оглянувшись, Кристина увидела, что ее догоняет Джеймс. Кристал была великолепной лошадью, но Грэм, похоже, сумел купить, украсть или выпросить для себя отличного коня. Конь был черный как ночь, с ложбинкой на морде, которая говорила о присутствии в нем арабских кровей, а его более значительные размеры и сильная мускулатура были результатом вдумчивого и осторожного скрещивания. Получился идеальный боевой конь, способный развивать огромную скорость и нести на себе вес всадника в доспехах и при оружии.

Кристина явно недооценила своего врага. Она мчалась вперед на бешеной скорости. Впереди показался небольшой, но густой лесок. Кристина попыталась заставить Кристал сбавить бег, но было уже поздно. Лошадь на полном скаку влетела в гущу леса. Волосы Кристины, взлохмаченные ветром, зацепились за ветку. Она вскрикнула от боли и упала на землю.

Глава 3

Стивен вдруг проснулся, словно его кто-то больно ударил. Открыв глаза, он окинул взглядом комнату. Да, это была комната. Не тюремная камера, не клетка и не холодное сырое подземелье где-нибудь под замком. Однако его положение сомнения не вызвало. Он был пленником и полностью зависел от настроений и прихотей беспринципного человека, который вел себя как мальчик, освободившийся от сдерживавшей его опеки родителей и воспитателей и пустившийся в самостоятельную жизнь, наделенный слишком большой властью и слишком большими деньгами.

Эдуард II, король Англии, тот еще болван, прости Господи! Он доведет до гибели Англию своими излишествами и глупостью.

Снова оглядев комнату, Стивен слегка удивился. Он был один, лежал на довольно мягкой постели — не на роскошной, конечно, но вполне приличной. Король был в таком гневе, что он не удивился бы, оказавшись где-нибудь в подземелье на голом каменном полу и в цепях. Скорее всего он находился не во внутренней части замка, а в башне, и не в Йорке, а, пожалуй, в Тизл-он-Даунзе, семейном владении Деклаберов. И его называли не пленником, а гостем. Гостем, которому не разрешалось уйти. Ему не позволили взять с собой слугу, а из комнаты он мог выходить только в том случае, если Эдуард или один из его старших чиновников пригласит его для обсуждения положения на севере страны — ситуации, сложившейся в отношениях с шотландцами.

Стивен встал и потянулся, чтобы размять мускулы.

Подойдя к небольшому столику с мраморной столешницей, на котором стояли кувшин с водой и тазик, он налил в него немного прохладной воды и ополоснул лицо. Потом увидел свое отражение в зеркале над столом: зеленые глаза, светлые волосы, худощавое лицо, бледное и немного осунувшееся после нескольких месяцев, проведенных в заточении. Он грустно улыбнулся своему отражению. С ним все в порядке, по крайней мере он находится в добром здравии, но его положение нельзя назвать завидным.

И Кристина, должно быть, попала в беду.

Стивен опустил голову и в бессильной ярости скрипнул зубами. Честность привела его к заточению.

Однако если бы он лгал, то его, возможно, уже давно казнили бы.

Понятно, что человек, имеющий собственность в северной Англии, находится между молотом и наковальней. Хотя король Эдуард гневался на английских крупных землевладельцев, которые платили дань Роберту Брюсу, он палец о палец не ударил, чтобы защитить их собственность, которую шотландцы беззастенчиво грабили. Полный решимости никогда не признавать того факта, что он и в подметки не годится королю-воину, каким был его отец, Эдуард II, он не прощал никому ни малейшей ошибки. Лживый, слабый, он всячески привечал подхалимов, таких как лорд Деклабер, его нынешний хозяин, который делал вид, будто огорчен тем, что ему приходится выполнять столь неприятное поручение.

Стивен вынужден был находиться здесь, поскольку ему недвусмысленно намекнули на то, что его ждет смертная казнь в том случае, если он попытается пренебречь оказанным ему гостеприимством. Забота о Хэмстед-Хите легла на плечи Кристины. А время, когда шотландцы придут и потребуют дань, неумолимо приближалось…

Или уже пришло.

Стивен снова уселся на постель, не замечая, как холодные капли воды скатываются по лицу. Кристине наверняка приходится туго, а он сидит здесь, не в состоянии защитить сестру. И Лорен.

Стивен пришел в ярость от сознания собственной беспомощности. Уж лучше бы позволить отрубить себе голову — и дело с концом! Или, может быть, следовало бы заставить Кристину выйти замуж — как-никак он был владельцем поместья и ее старшим братом. Но он вспомнил, с каким ужасом и презрением Кристина говорила о том, что скорее выйдет замуж за вонючего борова, чем за Роуана Деклабера. Этого он никогда не забудет. Они с Кристиной выросли вместе и получили далеко не простое наследство. И он, пока жив, не забудет, что обещал позволить ей жить по-своему.

Дурное предчувствие тяжелым камнем давило на сердце. Что-то случилось. И если Кристина попала в беду, то и Лорен тоже. Но вырваться из замка, где его содержали, было невозможно. Однако, как он не раз говорил Кристине, способность здраво мыслить можно было бы считать самым мощным оружием в мире.

В дверь неожиданно постучали, потом послышался скрежет открываемой задвижки. Стивен ожидал увидеть угрюмого старика, который обычно приносил по утрам еду, — его хозяин и впрямь заботился о том, чтобы его хорошо кормили. Но на пороге появился не сгорбленный, высохший, словно скелет, Ламберт, а старый приятель Стивена сэр Ральф Миллер.

— Ральф! — радостно воскликнул Стивен. — Как я рад, старина! Я слышал, тебе приказано собрать войско и отправиться на север, в королевскую крепость Бервик.

Ровесник Стивена, Ральф был его старинным другом. Хотя Ральф был с юга страны, а Стивен — с севера, их обоих направили на обучение в качестве пажей к одному знатному барону, имевшему огромные земельные угодья неподалеку от Лондона. У Ральфа были рыжеватые волосы, гладко выбритое лицо и зеленые глаза. Их взгляд не оставлял сомнений в том, что Ральф — человек чести.

— Это правда. Но как только я услышал, что ты находишься здесь, я вместе со своим войском сделал крюк и завернул сюда. — Говоря это, Ральф попытался улыбнуться, но у него ничего не получилось, и он лишь сокрушенно покачал головой. — Стивен, что ты сделал или что сказал? Король страшно тобой недоволен. Тебя называют гостем короны, но убей меня Бог, не помню, с каких это пор семейство Деклабера стало частью короны. Наверное, он поклялся королю скорее умереть, чем позволить тебе покинуть это место, хотя, откровенно говоря, твое место дома. По всему северу прокатился слух о том, что люди шотландского короля объезжают земли, требуя выплаты дани за мирную жизнь.

— Видишь ли, я в прошлом году выплатил дань. Думаю, Брюс поступает великодушно, позволяя нам покупать жизнь, несмотря на жестокую расправу с его семьей и на то, что за все эти годы было убито так много шотландцев.

Заметив, что Ральф нахмурился, Стивен понял, что зашел слишком далеко: ведь в старое время шотландцы, совершая набеги, тоже не щадили жителей северной Англии, мародерствуя, насилуя и убивая.

— Ральф, именно это я и хотел донести до сознания короля: владельцам таких поместий, как Хэмстед-Хит, у которых нет постоянной армии или она слишком малочисленна, некуда податься. Эдуард отказывается защищать то, что принадлежит ему, и поэтому, чтобы не видеть, как моих людей убивают или как они умирают с голоду, я заплатил дань. Я должен был либо заплатить, либо увидеть, как шотландцы, забрав все, что есть, сжигают дотла усадьбу и деревню. В тот момент уплата дани была единственным разумным решением, потому что у Брюса сейчас имеется достаточно большая армия из закаленных в боях воинов, а в моем распоряжении лишь дети, старухи, девчонки-скотницы да ремесленники. Так же поступили и другие. Потом король потребовал, чтобы я явился сюда побеседовать с ним, и я с готовностью выполнил приказание. К сожалению, я забыл, что ему казалось, будто я поддерживал Ланкастера, добившегося казни Пьера Гавестона, хотя в действительности я занимал совсем другую позицию.

— Какую же позицию ты занимал?

Стивен пожал плечами:

— Мне было бы безразлично, даже если бы король стал спать с овцой, лишь бы он держал эту овцу подальше от правительства. Очевидно, эти слова дошли до него в искаженном виде. Я и понятия не имел, какой гнев обрушится на мою голову, когда ехал сюда, чтобы рассказать ему о том, в каком положении мы оказались. Когда я попытался объяснить Эдуарду ситуацию, он пришел в ярость. Думаю, я был признан виновным еще до того, как прибыл сюда. Хотя другие тоже выплатили дань, я, очевидно, должен был умереть на месте и позволить шотландцам изнасиловать мою сестру и невесту и уйти, забрав все. Никакие разумные доводы на короля не действуют. И не успел я оглянуться, как оказался «в гостях» у Деклабера, а моей сестре тем временем сообщили, что я заключен в тюрьму за то, что испугался угроз варваров.

Ральф печально кивнул:

— Почти все полностью на твоей стороне, Стивен. Однако пусть даже король жалкий человек… — Ральф неожиданно осекся и с опаской огляделся вокруг.

— Не беспокойся. Я десятки раз осматривал эту комнату. Здесь нет никаких укромных уголков или щелей, где можно было бы спрятаться, — поспешил успокоить приятеля Стивен.

— Пусть он жалкий человек, но он все же король, — продолжил Ральф. — Хотя я не могу поверить, что он осмелился бы казнить тебя как предателя.

— Значит, вот как обстоят дела? Король предполагает, что я предатель? — усталым голосом спросил он.

— Кое-кто так и говорит.

— Полагаю, такое говорят приятели моего хозяина Деклабера?

Ральф утвердительно кивнул.

— Боюсь, у нас нет сил, чтобы выступить против короля. Многие из тех, кто его ненавидит, все же считают, что он король, а поэтому Богом данный законный правитель. Но если кто-нибудь попытается выступить за твою казнь…

Стивен кивнул в ответ на смелые слова Ральфа:

— Я знаю, ты будешь защищать меня, рискуя собственной жизнью, Ральф, и благодарен тебе за это. Но, по правде говоря, меня сейчас больше беспокоит судьба моей сестры и Лорен. Если шотландцы снова начнут мародерствовать, Кристина окажется в безвыходном положении. Защитить поместье она не сможет, но и выкуп платить откажется из опасения, что король так разгневается, что казнит меня. Ральф, хотя ты идешь на войну, ты должен по пути заглянуть в Хэмстед-Хит. Умоляю, найди мою сестру и невесту.

В комнате не было никаких письменных принадлежностей, потому что Стивену не разрешалось ни с кем переписываться. Его единственной связью с миром за пределами замка были суровый священник или кто-нибудь из слуг.

Стивен снял с пальца перстень-печатку и вложил его в руку Ральфа.

— Если ты передашь это моей сестре, она поверит, что ты видел меня и что то, что ты скажешь, будет сказано по моей воле. Прошу тебя, Ральф, постарайся как-нибудь передать мне, что с сестрой все в порядке. Что она и Лорен целы и невредимы. Нынче утром… я проснулся с ощущением боли и ужаса, которым не мог найти объяснение. Прошу, помоги мне, дружище.

Ральф приложил руку к сердцу и торжественно произнес:

— Клянусь перед Богом, что отыщу Кристину и Лорен и не пожалею жизни, чтобы защитить их.

— Будем надеяться, что до этого дело не дойдет.

— А теперь я, пожалуй, пойду, пока Деклабер не узнал, что я здесь.

— А он не знает?

Ральф усмехнулся:

— У меня есть записка от короля, где он требует, чтобы все его дворяне оказывали мне гостеприимство по пути в Бервик, где я должен укрепить оборонительную мощь. Никто не осмелится помешать мне навестить гостя в этом замке.

Стивен улыбнулся. Храни Господь Ральфа. Он хороший человек. Он не вельможа, не человек, щедро вознагражденный материальными благами, но зато отличный воин из уважаемой семьи. Он был несколько худощав для человека, мастерски владеющего оружием, но, как он много раз видел своими глазами, ловкость и быстрота реакции в разгар битвы могли перевесить грубую физическую силу.

Он хотел было еще раз поблагодарить друга, но Ральф вновь заторопился.

— Ты полагаешь, что причина только в гневе короля? Или, может быть, это имеет отношение к тому, что Деклабер не может простить тебе отказа, когда он вознамерился ухаживать за Кристиной? — спросил он напоследок.

— Моя семья не обязана потворствовать прихотям Деклабера, — гордо заявил Стивен и вдруг, насторожившись, приложил палец к губам. За долгие месяцы заключения он научился слышать малейшие звуки за дверью.

Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь разрешения войти, на пороге появился Роуан Деклабер.

Это был высокий, пропорционально сложенный мужчина с черными волосами и красиво подстриженными усами и бородой. Обладая такой внешностью, он мог бы считаться потрясающе красивым мужчиной — да он и сам себя таким считал. Откровенно говоря, Стивен так и не понял, что в нем вызывало такое отвращение у его сестры, да и у Лорен тоже. Он был образован, умел говорить и хорошо проявил себя на полях сражений. И все же…

И все же было в нем нечто такое, что не вызывало доверия. Его скорее побаивались, чем уважали.

— Сэр Ральф! — воскликнул Роуан. Голос его звучал приветливо, но глаза выдавали настороженность. — Какая радость! Я слышал, что вы прибыли. Мне приходится выполнять королевский приказ и удерживать у себя против его воли такого высокого гостя, как Стивен. Я понимаю, что ваш визит поможет ему скрасить одиночество длинной череды дней. Вы задержитесь у меня? Я знаю, вы пришли с многочисленным отрядом, но в замке и хозяйственных постройках места хватит; мы без труда можем разместить ваших людей.

— К великому сожалению, милорд, я сам нахожусь при исполнении служебного долга. И заехал сюда только для того, чтобы заверить Стивена, что у него много друзей, которые, насколько мне известно, готовы с радостью просить за него короля. Представляю себе, как вы, наверное, расстроились, лорд Роуан, когда вас обязали держать в заточении друга.

— Да уж, мне не повезло, — с притворной грустью согласился Роуан. — Но что делать? Остается лишь подчиниться приказу короля и позаботиться о том, чтобы Стивену было здесь по возможности удобно. Жаль, что вы не можете задержаться подольше. Мы могли бы провести вечерок у камина, вспоминая старые времена, но, говоря по правде, я и сам со дня на день жду, что меня призовут исполнить воинский долг.

— Ну что ж, теперь я должен попрощаться с вами обоими. Храни тебя Бог, Стивен. А вас, сэр Роуан, благодарю за гостеприимство и искренне сожалею, что не могу оставаться у вас дольше.

Поклонившись, Ральф вышел.

— Извините, что я пришел, когда вы еще не одеты, — сказал Роуан, — но ведь у вас уже был посетитель.

— Вам не надо ни за что извиняться, Роуан, — вежливо ответил Стивен. — Вы и без того окружаете меня комфортом, пока я у вас… в гостях.

— Стивен, я уверен, что, если бы вы просто пошли к королю, попросили у него прощения, как это делают люди и посильнее вас, то нынешнее печальное положение можно было бы исправить.