— Мы не можем пойти туда сейчас, — тихо произнесла Эдалин. — Нам еще нужно дойти до Бранта. Но, может, лучше тебе не…
— Нет, я пойду с вами, — из-за всех свалившихся на нее открытий Софи успела позабыть, что ежегодный траур Грейди с Эдалин включал еще кое-что.
Поход к жениху Джоли.
Грейди с Эдалин переглянулись, а потом Эдалин коснулась руки Софи.
— Уверена? Встреча с Брантом проходит тяжелее всего.
Тяжелее, чем визит на могилу собственной дочери?
— Брант теперь сам не свой, — произнес Грейди, словно понял, о чем она думает. — Сложно видеть его настолько… сломленным.
Выглядел он так же измученно и говорил так же, и Эдалин тоже побледнела.
— Куда вы — туда и я, — сказала им Софи, напоминая себе Сандора — разве что без писклявого голоса. На могиле Джоли от нее было мало помощи, но она не собиралась оставлять их справляться со всем в одиночестве. Не в этот раз.
Никогда.
— Он эльф, и решил жить здесь? — не сдержалась Софи, когда пейзаж сформировался перед глазами.
Все, что она встречала в эльфийском мире, было огромным, сделанным из драгоценностей, хрусталя или стекла, со сложной архитектурой и золотой или серебряной отделкой.
Квадратная же каменная постройка без окон больше напоминала дом человека. Какого-нибудь бедного отшельника с ужасным вкусом на дома.
Эдалин принялась возиться с бархатной сумкой, которую она сжимала в руках так, что белели костяшки.
— Нам пришлось переселить Бранта сюда. Тут он чувствует себя в безопасности.
Дом не был похож на безопасное место. Он выглядел холодным и безрадостным. Даже земля вокруг него была покрыта сплошь острыми камнями и темной пыльной почвой.
— Брант начал бояться огня, уверен, ты понимаешь, — тихо сказал Грейди. — У него не получалось уснуть, пока мы не нашли ему несгораемый дом. Вся мебель внутри огнестойкая — и даже одежда его шьется на заказ.
— А как же его семья? Они не помогают вам о нем заботиться?
Грейди неловко переступил с ноги на ногу, а Эдалин опустила глаза в землю.
— Для них… это опасно. Не сам Брант. Он почти не шевелится. Просто смотрит в стену и бормочет себе под нос. Но чувство вины… — голос Эдалин надломился, и она сначала прокашлялась, а лишь затем прошептала: — Чувство вины может сломить их.
Грейди взял Эдалин за руку.
— Не просто так жестокость и насилие в нашем мире — неслыханные дела, Софи. Наша психика не готова к чувству вины, которое следует за подобными зверствами — по крайней мере так должно быть. Поэтому никто не подумал о похищении, когда вы с Дексом пропали. Поэтому никто не верил, что разгорелось Вечное пламя. Потому что, если бы кто-то из нас совершил такое, вина разрушила бы его психику, погрузила бы во тьму.
— Но почему родители Бранта чувствуют себя виноватыми? — Алден говорил, что пожар был несчастным случаем.
— Причины нет. Но вина коварна — особенно если смешивается с подобным горем. Она проникает в тебя, отбрасывает тень сомнения, заставляет задумываться, мог ли ты что-нибудь сделать, изменить что-нибудь… — Грей-ди смотрел вдаль, и Софи задалась вопросом, только ли родители Бранта борются с виной.
— В произошедшем не было вашей вины, — тихо сказала она.
— Знаю, — злость в его голосе нельзя было спутать ни с чем, и он двинулся вперед, даже не взглянув на Софи. Но пройдя лишь несколько шагов, он резко обернулся к ней. — Пока мы не вошли, пообещай, что ты ни в коем случае не станешь читать мысли Бранта.
— Я знаю законы телепатии, — у телепатов были собственные этические нормы, и первым правилом среди них было никогда не читать мысли без разрешения.
— Дело не только в этом. Во время пожара Брант повредился разумом. Он видел, как горит его дом, знал, что внутри Джоли, понимал, что не смог ее спасти — это было для него слишком, — на секунду у Грейди пропал голос, и ему пришлось сглатывать, чтобы снова заговорить. — Потрясение и вина отчасти сломили его. Он не сошел с ума, как эльф с разрушенным разумом, но читать его мысли невероятно опасно. Пообещай, что не будешь раскрывать разум его мыслям.
— Обещаю.
Грейди пронзил ее взглядом, будто искал подвох в ее словах. Затем он кивнул, повернулся к серому каменному дому и взошел по ступеням, ведущим к толстой металлической двери. Ледяной ветер защипал щеки Софи, вместе с Эдалин последовавшей за Грейди. Когда они догнали его, он дернул за цепочку, свисающую над головами, и в доме раздался низкий звук колокола. За ним последовала бесконечная тишина.
Они стояли на месте так долго, что Софи начала сомневаться, дома ли Брант.
А затем низкий голос произнес:
— Входите.
Глава 10
«Не пялься на его шрамы».
Софи повторяла эти слова вновь и вновь, приказывая себе подчиняться. Она пыталась смотреть на серые стены со светящимися синими кристаллами среди камней, пыталась смотреть на четыре металлических стула — единственную мебель в комнате, — прикрепленные к полу большими серебряными пружинами. Но взгляд постоянно возвращался к уродливым загрубевшим рубцам на подбородке Бранта и к испещренным белыми линиями красным пятнам, поднимающимся до середины его щек.
Брант свистяще закашлялся, закрывая изуродованный рот красной обожженной рукой.
— Вы привели кого-то нового, — прохрипел он, прочистив горло.
Грейди положил руку на плечи Софи, и та с удивлением ощутила, как он дрожит.
— Да, это Софи. Она теперь живет с нами в Хэвенфилде.
Брант улыбнулся, отчего его губы сложились в испещренные складки плоти. Софи спешно перевела взгляд на желто-оранжевую кофту Бранта с длинными свободными рукавами и поясом. Она напоминала халат.
Брант снова закашлялся.
— Весьма… неожиданно, — не дожидаясь ответа, он указал на сумку, которую Эдалин прижимала к животу. — Это мне?
Эдалин подошла к сидящему Бранту и положила сумку ему на колени.
— Ты же знаешь, я про них не забываю.
Он разорвал ткань подобно ребенку, спешащему открыть подарок, и под ней оказалась круглая серебряная коробочка.
— Заварные пирожные!
Эдалин улыбнулась.
— С шоколадом, карамелью и пышноягодами. Я приготовила их сегодня утром.
Брант открыл крышку и достал квадратное сиреневое пирожное, напоминавшее цветное маршмеллоу. Он откусил его, и розовый сок потек по шраму на его подбородке; причмокнув, Брант запихал в рот остатки.
— Заварные пирожные — лучшая еда, согласись? — спросил он Софи, отчего изо рта у него полетели крошки.
Софи о них даже не слышала, но признаваться в этом не хотела, поэтому просто ответила:
— Ага.
Его улыбка сменилась хмурым взглядом.
— Ты их даже не пробовала?
— Нет, я… — начала было Софи, но Эдалин перебила ее.
— Я делаю их лишь раз в год.
Брант закрыл коробочку и убрал ее обратно в порванную сумку, не сказав ни слова и тем более не предложив никому пирожных. Софи не поднимала глаз, считая мозоли, видневшиеся из-под ремешков ее туфель. Их было уже семь — и она не сомневалась, что появятся еще. Но это было пустяком в сравнении с мыслью о том, что Эдалин готовила сладости, которыми никогда ее не угощала.
Брант снова свистяще закашлялся, нарушая тишину.
— Ты заболел? — спросила Эдалин.
— Не надо! — крикнул он, когда та вытянула руку, будто хотела пощупать его лоб и померить температуру. Он прижал колени к груди и обнял себя за ноги, сворачиваясь неприступным калачиком. — Я в порядке.
Но его голос был хриплым.
— Садитесь, — приказал он, указывая на три пустых стула. — Расскажите, что произошло за год. Что-то явно изменилось.
Софи опустилась на пружинистый стул, с удивлением понимая, что он довольно удобный. Металл почему-то был мягким и прогибался под ее весом подобно подушке — но он был холодным. А может, мурашки по телу бежали из-за того, как светлые глаза Бранта вновь впились в нее. Они были скорее серыми, чем синими, и их обрамляли густые ресницы такого же угольно-черного цвета, как и его волосы. Софи осознала, что Брант, должно быть, был красивым. Но пожар погубил его красоту.
«Не пялься на его шрамы».
— Я тебя уже видел, — пробормотал он, все еще изучая Софи.
— Правда?
Он кивнул, сантиметр за сантиметром скользя взглядом по ее лицу, пока не остановился на шее.
Металлическая коробка с пирожными звякнула об пол, когда он кинулся на нее.
Софи вскрикнула, пытаясь защититься, но он прижал ее к стулу за плечи одной рукой, а второй впился в плащ.
— Мое! — заорал он. Но Грейди успел оттащить его и оттолкнуть на другой конец комнаты.
— Да что с тобой такое?! — закричал Грейди на Бранта, съежившегося в углу и бормочущего «Мое» в кулак.
Эдалин подбежала к Софи, чтобы проверить, не пострадала ли она.
— Ты в порядке?
Софи закивала, не в силах заговорить. Не сводя глаз с Бранта, она поправила одежду и нахмурилась, заметив, что кое-чего не хватало.
— Он украл фамильный герб.
Брант поцеловал кулак, и Софи разглядела крошечный проблеск золота между его пальцами.
— Мое, — повторил он, на этот раз смеясь.
— Он… наверное, он узнал брошь Джоли, — пробормотала Эдалин, и в ее глазах блеснули слезы.
— Брант, верни, — велел Грейди, медленно подходя к нему.