Шери Уайтфезер

Двое в стране любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Тридцать девять, скоро сорок! Господи боже!» Джулианн Маккензи плелась позади кузин, ругая себя за то, что позволила им хлопотать по поводу ее приближающегося дня рождения.

«Много они знают, — Джулианн недовольно посмотрела на кузин, — о том, что чувствует человек, когда ему переваливает за сорок. И Мен, и Кей едва за тридцать, до сорока им еще почти десять лет. Десять лет до первых седых волос, до «гусиных лапок» возле глаз, до этого противного целлюлита...»

Кроме того, обе кузины счастливы в браке, а супруг Джулианн, редкий бабник, оставил ее ради молоденькой секретарши.

Кузины уже добрались до деревянной двери летнего коттеджа Элк-Ридж-Ранчо, а Джулианн все еще тащила, кряхтя, по каменной дорожке свой багаж.

— Ты идешь, Джул? — окликнула Кей.

— Идите, я догоню, — махнула рукой Джулианн.

Кей возвела глаза к небу:

— Ну, еще бы! Такой старинный бабушкин чемоданчик! Разве можно бросить такую вещь!

— Этот бабушкин, как ты говоришь, чемоданчик приносит мне удачу, это мой талисман. — И именно потому, что ему почти столько же лет, сколько ей самой. Этот уродливый зеленый чудак, с капризными замками и обшарпанной внешностью ей еще послужит.

Хотя ее банковский счет весьма истощился, а работу она только что бросила, Джулианн приехала развлечься и насладиться всеми удовольствиями, которые это гостеприимное техасское ранчо могло ей предложить. «Поэтому все дурные мысли — вон!» — решила она про себя.

Едва поднявшись на широкое крыльцо, она заметила ковбоя, направлявшегося к коттеджу, и бросила несколько быстрых, любопытных взглядов в его сторону — в конце концов, это был первый настоящий ковбой, которого она видела.

Смуглокожий, с резкими чертами лица, в соломенной шляпе, в пестрой одежде, на поясе — серебряная пряжка.

«Мужчина как мужчина, — сделала вывод Джулианн. — Хотя, возможно, весьма опасный для женской фантазии. Не моей, конечно».

— Вам нужна помощь? — спросил ковбой, окинув взглядом ее зеленое чудовище.

— Нет, благодарю вас.

— Уверены? Я с радостью отнес бы его. Или послал бы мальчика, если хотите. Мы предлагаем такой же полный набор услуг, что и в пятизвездном отеле.

— Нет, правда, все прекрасно.

Стараясь выглядеть как можно более независимо, она послала ковбою легкую улыбку. И почти тут же оступилась и чуть не упала.

Глупо взвизгнув, Джулианн едва удержалась на ногах, но чемодан выскользнул из рук и, ударившись о землю, раскрылся. Вещи вывалились на крыльцо.

Прямо к ногам ковбоя.

Господи, какое унижение! Забормотав извинения, она опустилась на колени и начала собирать одежду, белье...

— Давайте помогу.

Он присел рядом, и Джулианн замерла: ее новый французский бюстгальтер, который, как убеждали Кей и Мен, должен поднять ей грудь и боевой дух, придавлен его каблуком.

Что делать? Извиниться или просто выдернуть вещицу из-под его каблука, пока он не разглядел, на что наступил?

Но было уже поздно, ковбой глянул вниз, приподнял ногу и протянул руку. Интимный прозрачный предмет с косточками в корсаже, с проволочками в чашечках, с застежками в виде крючков и специальными бретельками закачался на его пальце.

— Виноват, — сказал он.

— Ничего, все в порядке. — Избегая его взгляда, Джулианн затолкала бюстгальтер в чемодан под футболки.

Он протянул ей еще какую-то вещицу, они собирали одежду молча.

Наконец она захлопнула чемодан и попыталась защелкнуть замки, но не тут-то было.

«Что такое «не везет» и как с ним бороться».

— Может, я попробую?

— Если вам не трудно.

— Нисколько.

У него тоже не получалось, но он не сдавался и, полный решимости, продолжал сражаться с крышкой и замками.

От усердия шляпа у него съехала на затылок, и Джулианн увидела его лицо. Похоже ему столько же лет, сколько ей, может даже, чуть больше. Длинные черные волосы заплетены сзади в косичку, на висках проглядывают тонкие линии серебряной седины, а к уголкам глаз сбегаются тонкие морщинки.

И седина, и морщинки у глаз чертовски ему шли.

Как и все остальное — квадратная челюсть, орлиный нос с легкой горбинкой, резко очерченные скулы, припухлые, но сурово стиснутые губы.

— Вы... — она подождала, пока он поднимет голову, — коренной американец?

Губы у него слегка дрогнули, скрывая веселую улыбку.

— Спорю на следующую золотую жилу, что вы ирландка. — Он протянул руку и отвел с ее лица прядь волос: — Рыжие волосы, зеленые глаза. — Он провел пальцем по ее щеке. — Веснушки рассыпались. По мне, так это ирландское.

Их взгляды встретились.

Он оказался так близко от нее, что она была вынуждена сдерживать дыхание.

Послышались шаги. Ковбой отдернул руку, но не опустил глаз.

— Я прав? — спросил он.

Она моргнула и облизнула пересохшие губы.

— Да.

Интересно, что бы она почувствовала, если бы поцеловала его или хотя бы прижалась к нему...

— Что здесь происходит? — проревел мужской голос.

Ковбой вздрогнул, а Джулианн чуть не подскочила.

Он опомнился первым.

— Просто я помогаю новой гостье с ее рассыпавшимся багажом.

Подошедший мужчина рассмеялся:

— Со стороны выглядит довольно странно: коленопреклоненная парочка.

Джулианн подняла глаза, и бесплотный голос обрел хозяина: невысокий, со свисающим животом, почти лысый человек широко и дружелюбно улыбался. «Еще один гость», — догадалась она.

Человек повернулся к Джулианн:

— Я — Джим Роббинс. Приезжаю сюда каждое лето.

— Рада познакомиться. Джулианн Маккензи. Это мой первый приезд, я пробуду здесь неделю, с кузинами.

— Тогда, будьте уверены, не позже чем в среду мы с вами встретимся в амбаре на сельском празднике с танцами. Я приезжаю сюда на рыбалку, но моя хозяйка заставляет меня еще и танцевать. — Он подвинулся к ковбою: — Удачи тебе с этим, Бобби.

— Спасибо, Джим.

Гость быстро покинул крыльцо.

Джулианн взглянула на ковбоя, который вновь сосредоточился на ее чемодане.

— Так вы — Бобби? — тихо спросила она.

Он кивнул:

— Бобби Элк. Я — владелец этого местечка.

Бобби Элк. Элк-Ридж-Ранчо. Горное ранчо Элка. Это было для нее сюрпризом.

— Я думала, вы здесь просто работаете.

— Простите, мой промах, я должен был представиться первым. Особенно гостье. — Он немного помолчал. — Значит, вы — Джулианн Маккензи?

— Да.

— Рад принять вас на борт, мисс Маккензи. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, спрашивайте.

— Благодарю вас.

Она следила за проворными мозолистыми пальцами, трудившимися над ее чемоданом, и заметила золотую полоску. Обручальное кольцо на левой руке.

Он женат!

Женат, а ведет себя как ее бывший муж! Бабник! Интересно, а жена Бобби Элка знает, что он обращает внимание на других женщин? Что он глядит им прямо в глаза, касается их лиц, их волос?..

— Вот и справился, — сказал он, закрыв чемодан.

«И не слишком скоро», — подумала она.

Джулианн поднялась на ноги.

— Я, пожалуй, пойду. Кузины, наверное, уже заждались.

Он тоже встал.

— Я донесу ваш багаж.

Джулианн хотела возразить, что свой багаж она донесет и сама, но вместо этого пошла вперед, бросив через плечо прохладный взгляд:

— Поступайте, как считаете нужным.

Она вошла в холл, отделанный в деревенском стиле: дубовые стены, каменный камин, окна от пола до потолка с прекрасным видом на цветущие деревья и холмы.

— Мисс Маккензи, — услышала она голос Бобби и обернулась, недовольно выдохнув:

— Да?

— Я обидел вас?

— Да, мистер Элк, обидели, и я уверена, знаете чем.

— Мне очень жаль, обычно я не так навязчив.

«Ой, да ладно!» — съязвила она про себя.

— Меня ждут кузины. — Она заметила Кей и Мен у стойки портье.

— Да, мэм. Я оставлю ваш багаж Марии, нашему регистратору, — пояснил он, — она распоряжается расселением приезжающих и отнесет ваши вещи в номер. Счастливо оставаться.

Он понес ее чемодан к стойке портье. Джулианн посмотрела ему вслед. Бобби еле заметно прихрамывал. «Но каковы бы ни были его раны, он их заслужил», — решила она.

Она подождала, пока Бобби покинет холл, и подошла к кузинам.

Лица их горели нетерпением.

— Так вот что тебя задержало, — констатировала Мен.

— Кто это? — спросила Кей, хитро улыбаясь.

— Это сеньор Бобби, — произнес незнакомый, с резким акцентом голос. — Он сам построил это ранчо.

Джулианн повернулась — это была регистратор Мария, латиноамериканка судя по акценту.

— Красавчик, — протянула Кей.

— Женатый, — быстро вставила Джулианн. — Сама видела кольцо.

— Нет, нет, нет, — возразила Мария, замахав пухлыми ручками. — Сеньор Бобби не женат. Уже нет, — и она перекрестилась.

Эта новость как кулаком ударила Джулианн. Ей стало жутко стыдно.

Бобби Элк не был мошенником, он был вдовцом.

Всю дорогу до конюшни Бобби проклинал себя. Как мальчишка, клюнул на нижнее белье Джулианн Маккензи, попался на эти сексуальные маленькие штучки... А потом коснулся приятной, ирландской кожи. Которую до боли захотелось поцеловать.

Вот идиот!

Не переставая обзывать себя последними словами, Бобби прошел через конюшню, соединенную крытым переходом с его кабинетом, и подошел к компьютеру, налил себе чашку кофе, передернул плечами, чтобы сбросить напряжение, и оглядел захламленную комнату. Майкл, его племянник, опять устроил кавардак.

Бобби попробовал кофе, сделал свирепое лицо и выплюнул коричневую мерзость себе под ноги.

За спиной раздалось хихиканье.

Он обернулся и уставился на племянника. К своим двадцати пяти Майкл Элк превратился в настоящего чироки, притом чертовски красивого чироки! Он умел прокрасться в комнату неслышно и незаметно, но варил самый отвратительный кофе на свете.

— Ты решительно настроен, дядя?

— Я обидел одну нашу гостью.

Майкл налил себе кофе и осторожно отхлебнул.

— И что же ты сделал?

— Я прикоснулся к ней. Немного более фамильярно, чем хотел.

— К кому — к ней?

— К симпатичной рыжей головке. Она только сегодня приехала и сначала показалась мне довольно приветливой. Но почему-то очень расстроилась, когда выяснилось, кто я такой. Кажется, она подумала, что я воспользовался своим положением.

Племянник задиристо ухмыльнулся:

— А ты не воспользовался?

Бобби покачал головой — иногда Майкл выражался как глупый подросток. Что ж, у него вся жизнь впереди, не то что у Бобби. Бывали, конечно, моменты, когда он воодушевлялся, приободрялся, но, по большому счету, он чувствовал, что внутри у него все умерло.

Умерло, как его жена.

Отрезано, как его ампутированная нога.

— Это нормальное желание, дядя, искать женщину своей мечты.

— Я не ищу возлюбленную. — Он не собирался делить свое тяжело ступающее, изуродованное тело с первой встречной. Да, он предприимчив и спортивен, но секс — это не езда верхом, не пробежка по пыльной дорожке и не гимнастические упражнения.

— Извинись перед ней, — подсказал Майкл.

— Я извинился. — И теперь единственное, что оставалось, — это всячески избегать встреч с Джулианн Маккензи. — Я хочу ненадолго заскочить домой, так что увидимся позже.

— Дядя!

— Да?

— Ты хороший человек.

Бобби смутился. Он любил этого мальчугана, в его воспитание он в свое время вложил массу усилий.

— Я совсем не такой уж воин, как ты думаешь.

— Нет, именно такой.

Они немного помолчали, разглядывая друг друга, а потом Бобби вышел на улицу. Он остановился на тропинке, ведущей к летнему коттеджу, и поднял глаза к небу, разглядывая фигуры, созданные облаками. Нет ли среди них волка или оленя? Если есть — это хороший знак: эти звери в некотором роде его покровители.

Ничего не увидев, Бобби опустил глаза и решил срезать путь прямо по газону, но вдруг, в нескольких метрах от себя, увидел ее, и она направлялась прямо к нему.

Это называется: избежал Джулианн Маккензи!

Волосы окружали ей лицо словно огненным ореолом. Он вдруг вспомнил, кто он есть.

Роберт Гаррет Элк из Эй-ни-уоу-ди, племени Красной Краски. Неудивительно, что цвет ее волос очаровывал его. В старину члены его клана использовали красную краску для привлечения дамского внимания.

Ее рыжие волосы околдовали его.

— Бобби, — тихо позвала она.

Он остановился.

— Я должна извиниться перед вами.

— Нет, не должны. — Он сунул руки в карманы. Какая же все-таки она маленькая, просто воздушное создание, а не женщина.

— Но я нагрубила вам, — настаивала она.

— Все в порядке, я это заслужил.

Она помолчала.

— Произошло недоразумение. Я увидела у вас на руке кольцо и решила, что вы все еще женаты.

— О! — Бобби и сам не мог объяснить, почему до сих пор носит обручальное кольцо, которое вручила ему Шэрон. — Это логичный вывод, мисс Маккензи.

— Джулианн, — поправила она. — Я очень сожалею о вашей жене.

В душе у него все замерло, омертвело. Он не смеет забывать боль и чувство вины, которые возникали всякий раз, как он вспоминал Шэрон.

— Благодарю вас.

— Я разведена, — воспользовалась она случаем.

— Это хорошо или плохо?

Она пожала плечами:

— Не знаю, я еще не решила.

— Что же привело вас в Техас?

— Мой день рождения.

Она сделала кислое лицо, а он поймал себя на том, что улыбается.

— Это так плохо?

— Мне исполняется сорок!

Он так примерно и думал. Хотя для своего возраста выглядела прекрасно.

— Переживете. Я пережил, два с половиной года назад.

— Вы — мужчина, вам к лицу седина.

— Пойдемте, я провожу вас до коттеджа.

— Мои кузины решили устроить в мою честь пикник, — сказала она, идя с ним рядом.

— Черные воздушные шарики и сладкий пирог с кремом в виде надгробной плиты?

— Именно. — Она остановилась и взглянула на него. — А что вы делали на свое сорокалетие?

Он постарался не нахмуриться. В свое сорокалетие он через всю хижину швырнул протез и вдребезги разнес лампу. Шэрон любила пошутить по поводу его сорокового дня рождения, но так до него и не дожила.

— Совершенно верно. Когда переваливает за сорок, становится тошно.

Джулианн засмеялась:

— О, такой человек мне по сердцу.

Он тоже засмеялся.

— Я ненавижу каждую его минуту.

— Значит, вы окажете моральную поддержку моему юбилею.

— Полагаю, окажу, — согласился он. — В конце концов, никому не следует проходить это в одиночку.

— Аминь, — вздохнула она и подставила лицо солнцу. — И никому не следует быть поводом для сладкого пирога в виде надгробной плиты.

«Или хоронить жену», — подумал он.

Дальше они шли молча, миновали несколько больших грилей для барбекю, множество затененных скамеек для пикников и экологически чистый огород шеф-повара.

Возле коттеджа Бобби показал на автомобильную стоянку:

— Мне туда.

— О'кей. Думаю, я запишусь на первый урок верховой езды на завтра. Для этого следует обратиться к портье?

Он кивнул.

— Знаете, кто будет вашим инструктором?

— Вы? — спросила она. — Мой товарищ по сорокалетию?

— Ну, да, — он коснулся шляпы, — старый ковбой к вашим услугам.

— Значит, увидимся завтра, старичок.

— Увидимся.

Он прошел немного и остановился, чтобы еще раз бросить взгляд на волосы Джулианн. Но она уже ушла.

Бобби достал ключи. Интересно, что сказала бы Джулианн Маккензи, если бы он рассказал ей правду о своей жене?

Что Шэрон Элк доверилась ему в ту ночь, когда умерла.

В ту ночь, когда он убил ее.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Джулианн сидела на краешке кровати и сосредоточенно разглядывала цветную брошюру.

Над головой у нее нависали дубовые балки, посреди комнаты стоял кипарисовый столик, а у стены — сундук из кедра, окна были набраны из мелких кусков стекла. Вдохновителями такой архитектуры, прочла Джулианн в брошюре, были немецкие эмигранты, которые первыми поселились в Техасе. Но красочные корзины и глиняная посуда свидетельствовали о вкусах семейства Элк, индейцев племени чироки.

Надеясь найти что-нибудь о семье Бобби, Джулианн пролистала всю брошюру, но информация касалась только ранчо.

— Так что он говорил?

Джулианн подняла глаза. Кей сидела за столом, наблюдая за ней. Вообще-то кузины остановились в соседнем номере, но, кажется, решили сидеть у нее до тех пор, пока не выпытают все подробности о Бобби Элке.

— Он принял мои извинения.

— И? — строго потребовала Кей.

— И мы говорили о моем дне рождения. О том, что мне перевалит за сорок.

— Ты сказала ему, что разведена?

Джулианн кивнула:

— Упомянула.

— Мы думаем, что он как раз то, что тебе нужно. — Кей послала Мен мимолетную усмешку. Та тоже сидела за столом, но не так близко, как черноволосая чертовка Кей. Мен, у которой были, кстати, ангельские золотые локоны, склонила голову, прислушиваясь к ответам Джулианн.

— Интересно, каким образом я назначу ему свидание? Я ведь собираюсь пробыть здесь всего неделю.

— Мы как раз об этом думали, — снова заговорила Кей. — Нужно что-нибудь быстренькое, нетрудное и забавное.

Джулианн на мгновение застыла.

— Вы имеете в виду роман? Вы что, совсем очумели? — За всю свою жизнь она спала только с одним мужчиной. И за него же вышла замуж. — Я не занимаюсь делами подобного рода.

— Подумай, Джул: секс с незнакомым красавцем. Это именно то, что нужно, чтобы вытащить тебя из твоего болота. — Лицо Кей осветилось озорной улыбкой. — Считай Бобби Элка дополнительной премией.

— А как насчет болезней, передающихся половым путем?

— Можешь быть уверена, существует вполне доступная защита, — тихо подсказала Мен. — Можно держать презервативы в выдвижном ящике. Или даже в кошельке.

У Джулианн голова пошла кругом. Кузины находились здесь всего три часа, а уже подумали о пачке презервативов и подходящем мужчине, к которому следует отправиться с этой пачкой.

Кей сделала глоток диетической содовой:

— Пришло время возвращаться к жизни, Джул, ты в разводе уже два года.

Джулианн заметно нервничала.

— А если я начну с ним заигрывать, а он меня отвергнет? — Она расстроилась от одного только предположения. Ей захотелось задушить кузин за то, что они заронили ей в голову такую безумную идею.

— Просто подумай об этом, — хладнокровно, как всегда, предложила Мен.

— Пусть денек-другой разогревается, — поддержала Кей. — С этим спешить не следует.

Пусть разогревается? Что она имеет в виду?

Джулианн запаниковала. Ее пронимала дрожь от одной только мысли, что она может оказаться в постели с Бобби Элком.

На следующее утро Бобби проснулся и начал трясти искалеченной ногой.

Фантомные боли. Нервы не знают, что у него нет ноги.

Зато знал Бобби Элк. Человек, который никогда ничего не терял.

Сейчас фантомные боли появлялись редко, поэтому он закрыл глаза и просто ждал, когда они прекратятся.

Наконец Бобби открыл глаза и выругался — кажется, с отдыхом покончено.

Он оглядел спальню и глубоко вздохнул. После смерти жены он покинул дом и теперь жил в крошечной хижине, приткнувшейся к склону холма, среди деревьев и цветов.

Бобби поднялся, подтянул к себе костыли и отправился в ванную, вглядываясь в приспособления, сделанные собственными руками: поручни, за которые он хватался по дороге в душ, стул для душа. За последние три года они стали привычными, но сегодня опять заставили его почувствовать себя калекой.