Дэнни шумно выдохнул.

— Я не знаю о ней ничего. Кэти, мне нужна твоя помощь.

— Минуточку, Дэнни. — Кэти понизила голос, чтобы не испугать ребенка. — Ты не знаешь, что произошло? Не знаешь, кто эта малышка, и не знаешь, кто ее родители?

Он только усмехнулся.

— Ну ты даешь, — досадуя на его нарочито лаконичный ответ, Кэти мотнула головой. — Ладно. Тогда начнем с основных данных. Где ты ее взял? Ведь не с неба же она свалилась? — неуверенно спросила она, зная, что с Дэнни никогда нельзя быть ни в чем уверенной.

— Почти что. — Он переложил ребенка на другую руку и заботливо подоткнул одеяльце вокруг шейки, укрывая малышку от ветра. Небо темнело, собирался дождь. — Я нашел ее сидящей на переднем сиденье моего «мустанга», когда уходил сегодня с работы.

Пораженная Кэти смотрела на него округлившимися глазами.

— Ты нашел ее? Ты хочешь сказать, что кто-то просто… просто… оставил ее у тебя в машине? Бросил? — Голос Кэти дрогнул — жестокое обращение с детьми, особенно с беспомощными малютками, неизменно вызывало у нее гнев.

— Вот именно.

— Боже мой, бедняжечка. — Она нежно погладила спинку ребенка, и малютка пошевелилась, теснее приникая к Дэнни. — Почему, ну почему люди бросают своих детей?

Вопрос был риторическим.

— Я тоже спрашиваю себя об этом на протяжении последнего часа. — Дэнни постарался подавить в себе злость. — Я все проверил. Никаких меток, ни имени, ни записки, ничего. — Он посмотрел Кэти в глаза. — Никакой подсказки о том, чья она или почему ее подкинули ко мне в машину. — Он рассеянно гладил малышку по спине успокаивающим жестом. Взгляд и голос у него смягчились. — А она прелесть, правда?

Кэти не могла не улыбнуться. Дэнни редко позволял заглянуть себе в душу, но она всегда знала, когда его что-то трогало. И сейчас видела, что эта малышка — кто бы она ни была — задела какие-то глубинные струны у него в сердце.

— Она очаровательна, — признала Кэти и перевела взгляд на него. — Дэнни, — сказала она, тщательно выбирая слова, — ведь если ее подбросили, тебе придется сообщить об этом в ОДДС, ты же знаешь.

Наступило долгое молчание. На скулах у Дэнни шевельнулись и упрямо застыли желваки. Как хорошо она знала это его выражение!

— Нет, только не это, — пробормотала она, догадываясь о том, что он сейчас скажет. — Дэнни, это невозможно. Даже и не думай… — Не закончив фразы, она нервно провела рукой по волосам. — Ты решил не передавать ее в ОДДС, да?

— Ни за что, — сказал он, решительно тряхнув головой. — Сейчас этой малышке особенно нужны внимание и нежная забота, чего она никогда не получит, передай я ее на государственное обеспечение. — Он посмотрел на ребенка сверху вниз и поцеловал в макушку. — Не дам такому случиться. Никогда и ни за что.

Ого.

Кэти, глубоко вздохнула и вытерла о юбку внезапно повлажневшие ладони.

— Дэнни, будь благоразумен. Ты знаешь правила лучше, чем кто-либо другой. Ты знаешь…

— Нет, Кэти. — Он помотал головой. — Я этого не сделаю. — Свободной рукой он обнял ее за плечи и подтянул поближе. — Вот я что подумал… — Дэнни наклонил голову к самому ее уху и невольно вдохнул пьянящий аромат ее духов. — Ясно, что тот, кто оставил ребенка в моей машине, имел на это какую-то причину, так? Может, человеку просто нужна передышка? Ты хорошо знаешь этот район, Кэти. Наверно, не так уж трудно вычислить, кто подбросил ребенка. Черт возьми, здесь все обо всех всё знают! По-моему, мы сможем довольно быстро вычислить, чей это ребенок.

— Мы? — Она прищурилась. — Почему «мы», Дэнни?

У нее заколотилось сердце — то ли от страха, то ли оттого, что он стоял так близко. Его рука все еще лежала у нее на плече, а теплое дыхание овевало ей лицо; она улавливала его знакомый мужской запах, который всегда означал безопасность, защищенность, дом, Дэнни. Кэти чувствовала, что не может сосредоточиться, и попыталась отодвинуться, но он ее не отпустил.

— Дэнни, — она сглотнула, пытаясь успокоиться, — пока ты разыскиваешь родителей или опекуна, кто будет заботиться о малышке?

Он, не отвечая, смотрел на нее, пока до нее не дошло. Кэти тут же замотала головой.

— О, нет. — Она вскинула руки, словно отводя от себя карающий меч. — Это исключено.

А он ей просто улыбался, улыбался той самой улыбкой, от которой у нее не было спасения.

Ну нет, подумала Кэти, на этот раз номер у него не пройдет. Она не даст ему втянуть себя в авантюру. Слишком много людей зависит от нее, и она не имеет права принимать решение такой важности, не думая о них. Речь не только о ней самой и ее садике, а и о других детях.

— Ты в своем уме, Дэнни? — спросила Кэти, пытаясь сдержать нараставшую панику. — Риск — это одно, а глупость, извини, — совсем другое.

— Ну, Кэт, все не так уж страшно. Ведь я же, в конце концов, не похитил ее.

Она глубоко вздохнула, решая, не врезать ли ему еще разок или попытаться все же урезонить?..

— Послушай, Дэнни, ты знаешь правила не хуже моего. Любое нарушение может кончиться тем, что у тебя отберут значок, а у меня — лицензию. Это серьезно. Речь идет о беспомощном человеческом существе. — Она видела, что ее слова отскакивают как горох от стенки. — Знаешь, Дэнни, за такое дело можно и за решетку угодить. — От этой мысли она вздрогнула. — И потом, позволь тебе напомнить, я неважно смотрюсь в полосатой тюремной одежде.

Он просто смотрел на нее с выражением грусти и надежды.

— Мы не можем этого сделать, Дэнни, — твердо сказала она, решительно тряхнув головой. — Не можем, и все.

Он таки пытается втянуть ее в свою безумную затею, точь-в-точь как в детстве. Тогда она по глупости соглашалась, хотя их, как правило, ловили, и у них бывали крупные неприятности.

Но они уже не дети! Она теперь деловая женщина и не может рисковать бизнесом, в который вложила столько сил и средств.

— Кэти. — Дэнни заговорил тихим, ласковым тоном, от которого ее бросило в дрожь. — Послушай, — продолжал он, нежно гладя ее по щеке, — мы не можем просто бросить ее, верно? У нее ведь совсем никого нет. — Взглянул на малышку, потом снова поднял глаза. — Она одна-одинешенька на свете. По-моему, ты лучше, чем кто-либо другой, должна понимать, что это значит. — Дэнни знал, что делал: от этого грустного и нежного взгляда решимость Кэти стала быстро таять. — Я знаю, ты не можешь отвернуться от того, кто нуждается в помощи и совершенно одинок. Особенно если это ребенок.

Слезы подступили к глазам Кэти и заставили ее проглотить внезапно образовавшийся в горле комок.

Одна-одинешенька на свете.

Она слишком хорошо помнила, каково это — остаться одной в целом мире, без единой любящей души.

Кэти перевела взгляд на малышку, которая крепко спала под защитой рук Дэнни, и сердце у нее болезненно сжалось.

Когда-то она была в таком же положении. Что стало бы с ней, если бы тетя Мэйв и дядя Джок не взяли ее к себе, не позаботились о ней?

Она посмотрела на Дэнни — ведь это он спас ее от мира, который был таким чужим, огромным и пугающим. Это за него она цеплялась, когда ночью ее преследовали навязчивые кошмары. Это он сидел с ней, держал ее за руку и рассказывал глупые или смешные истории, пока ночные кошмары не отступали. Когда его родители куда-нибудь уходили, это Дэнни оставался с ней, потому что она боялась, что они, как и ее когда-то, больше не вернутся.

И только Дэнни мог уговорить ее поесть — буквально покормить с ложечки, — когда она не выносила даже мысли о еде.

Это он провожал ее каждый день в школу и из школы, и избил в кровь какого-то мальчишку, когда тот обозвал ее морковной головой.

Дэнни всегда был рядом.

А теперь он хотел заступиться за другую крошечную девчушку, которая осталась совсем одна на свете, и разве она может отказаться помочь ему?

Кэти смахнула слезы.

— Черт возьми, Дэнни! — Шмыгнув носом, она провела рукой по глазам. — Ты знаешь, как это называется? Эмоциональный шантаж, вот как.

— Это все мелочи, Кэт. — Улыбаясь, он сунул руку в карман и подал ей свежевыглаженный носовой платок. — Так как? Ты мне поможешь? — Он снова положил руку ей на плечо, привлекая к себе привычным жестом.

Внезапно его охватила неловкость — он, как никогда, ясно вдруг понял, что Кэти — женщина. Это открытие потрясло его; на мгновение он даже растерялся, чего с ним никогда не бывало в общении с женщинами. Что, черт побери, происходит?

— Это совсем ненадолго, максимум на пару часов. Кому это повредит? Да и потом, кто узнает? Я обещаю, что никому не скажу. Соглашайся, Кэт. — Приподняв ей голову за подбородок, он заставил ее посмотреть ему в глаза. Их взгляды встретились, и он не мог не заметить мягкого изгиба ее не накрашенных полных губ. Интересно, каковы они на вкус, мелькнула шальная мысль, и он раздраженно отвел взгляд в сторону, досадуя на себя.

— Ты нечестно играешь, Дэниел Салливан, — осуждающе произнесла Кэти, сердито взглянув на него и уже зная, что битва проиграна. — Ладно, к одежде в полоску как-нибудь привыкну, а когда у меня отберут лицензию и закроют мой детский садик, я займусь раздачей сигарет заключенным. Если повезет, — добавила она и вздохнула, смиряясь с судьбой.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать, Кэт. — Он нежно провел пальцем по ее щеке, не понимая, зачем это делает. Наверно, просто из благодарности и от облегчения.

— А ты в этом когда-нибудь сомневался? — сухо спросила она.

— Может, раз или два. Спасибо, Кэт. — Он сверкнул знаменитой салливановской улыбкой и подумал о ее духах. Это было что-то пикантное и очень чувственное, навевающее мысли о жарких ночах и откровенном сексе. Как она не боится употреблять такие духи? Какой-нибудь парень может себе невесть что вообразить. — Пошли, — он неожиданно схватил ее за локоть и потащил за собой.

— Пошли? — От неожиданности она сделала несколько шагов, потом резко остановилась. — Что значит «пошли»? — ошеломленно проговорила она, не двигаясь с места и оглядываясь на садик. — Дэниел Патрик Салливан, куда это, по-твоему, я должна идти? — В это время малышка закряхтела, завозилась, и Кэти успокаивающе похлопала ее по спинке. — Тебя не затруднит сказать мне точно, что мы собираемся делать? Я не могу просто так взять и уйти, ничего не сказав миссис Хеннипенни. На мне лежит ответственность. Я нужна детям. — Она раздраженно высвободила локоть. — И хватит тащить меня, словно щенка.

— Щенка? — усмехнулся он, приподняв бровь, так что ей захотелось влепить ему пощечину. Порыв ветра взъерошил ему волосы. — Что ты, Кэт, разве ж я могу так с тобой обращаться?

— Еще как можешь. И уже обращаешься. Ну так вот, я не сойду с этого места, пока ты не скажешь мне, куда мы идем.

Он вздохнул, глядя на ребенка.

— Я думал, что все уже тебе объяснил, — сказал он подчеркнуто терпеливо, не обращая внимания на ее сдвинутые брови. — Мы идем искать родителей малышки. Где ты поставила свою машину? — он снова схватил ее за локоть и развернул в противоположном направлении.

Она захлопала глазами.

— Мою машину? — Кэти опять остановилась, и Дэнни тяжело вздохнул. — Зачем тебе понадобилась моя машина? — подозрительно спросила она.

— В моей мы все не поместимся, — терпеливо сказал он. — Она двухместная, если ты помнишь. А у нас малышка, ее корзинка, ты и я. Нам нужен твой «универсал».

— Он стоит на площадке в конце улицы. — Кэти сама себе удивлялась, как безропотно она подчинилась ему. Но Дэнни всегда действовал на нее, как удав на кролика. — Я не пойду никуда, не поговорив с миссис Хеннипенни. Я не могу так просто взять и уйти, Дэнни. У меня есть обязанности, ты не забыл? — Хорошо еще, что сама она помнила, как ее зовут. Как бы только ей не пришлось пожалеть обо всем этом! Она взглянула на спящую у него на руках малышку и поняла, что не пожалеет. Что бы ни случилось, она поможет Дэнни. Если сперва не придушит его.

— Мелочи это все, мелочи, — бормотал он, неохотно идя следом за ней. — Постарайся побыстрее, Кэт, ладно? Нечего афишировать, что ребенок у нас. Я потому и хочу, чтобы вы обе были со мной, а не здесь, в садике. Чем меньше народу будет знать обо всем, тем лучше.

— Ты хочешь сказать, тем меньше вероятность, что нас поймают?

Он ухмыльнулся, и ей опять захотелось его стукнуть.

Дэнни бросил взгляд в оба конца улочки, потом на небо.

— Кроме того, становится темно и, похоже, собирается дождь. Я хочу объехать район и посмотреть, что можно узнать, пока народ не разбежался. Кто-то же должен что-то знать. — Он нежно погладил спинку малышки и что-то тихо помурлыкал ей.

Отрешенно вздохнув, Кэти кивнула.

— Так что мне сказать миссис Хеннипенни?

Он на минуту задумался, потом улыбнулся своей неотразимой улыбкой.

— Скажи, что у тебя экстренный случай и тебе надо уйти. — Она собралась было возразить, но он дружески подтолкнул ее. — Иди, Кэт. Солнце вот-вот сядет.

Сядет…

Оставалось надеяться, что, когда это все кончится, сядет только солнце.

Нет, она положительно не смотрелась в тюремном наряде!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Ты все переживаешь, Кэт, — сказал Дэнни, мастерски вписывая «универсал» в поворот. Весь последний час они колесили по знакомым улицам. Несколько раз Дэнни тормозил, выскакивал из машины, кого-то расспрашивал, а она оставалась с малышкой, которая, высосав бутылочку, к счастью, снова заснула.

Они так ничего и не узнали — ни о малышке, ни о том, кто мог ее подбросить.

— Говорю же тебе, не переживай. Все будет отлично. — Он широко улыбнулся ей. — Человек с таким лицом разве может лгать?

— Не подначивай меня, — бросила она, — а то я, пожалуй, отвечу.

Он перегнулся через сиденье и дернул ее за подол.

— Прекрати. — Кэт отбросила его руку. — Ты уже второй раз дергаешь мне юбку. В чем дело?

— Юбка у тебя слишком короткая, вот в чем, — заявил он, не глядя на нее.

— Юбка у меня… что? — Она задохнулась от негодования, глаза потемнели, а ноздри раздулись — опять он играет в «старшего брата». — Это с каких же пор ты стал разбираться в моде?

— Не надо разбираться в моде, чтобы понять, что женщина слишком оголяет ноги. — Он следил за улицей. Перед молодежным центром на Логан-сквер стояла плотная кучка подростков, и Дэнни колебался, стоит ли подъехать к ним и расспросить или нет. — Кому-то это может внушить всякие мысли.

Нет, он сейчас определенно у нее заработает. Ему это похоже, не внушило никаких мыслей.

Довольно улыбаясь, Кэт сбросила туфли и демонстративно скрестила еще больше обнажившиеся ноги.

— К твоему сведению, Сэму нравятся мои короткие юбки. И мои ноги, — добавила она, вызывающе разглаживая шерстяную юбку на бедрах.

Он взглянул на длинные, гладкие ноги и чуть не съехал на полосу встречного движения.

— И Сэм не нуждается в том, чтобы я внушала ему какие-то мысли. — Она вдруг рассмеялась. — Можешь мне поверить, у него своих предостаточно.

Дэнни резко повернул голову, забыв о кучке мальчишек на углу, и посмотрел на нее сузившимися глазами.

— Кто такой этот Сэм, черт побери, и какое ему дело до длины твоих юбок? — Он угрожающе понизил голос. — И о каких, к дьяволу, мыслях мы тут рассуждаем?

— На дорогу смотри, а не на меня! — Кэт схватилась за руль. Только аварии ей еще и не хватает!

— Говори, Кэт. — Он бросил на нее хмурый взгляд. — Что за Сэм?

Ему явно не понравилось то, что он услышал. И этот Сэм ему тоже не нравился — знает он этих любителей коротких юбок и длинных ног. Ему вдруг мучительно захотелось, чтобы ноги у Кэти опять стали худыми и исцарапанными. Тогда по крайней мере не пришлось бы беспокоиться по поводу всяких там сэмов.

Кэти улыбнулась, вполне довольная выражением его лица. Неважно, забота это или ревность — цель была достигнута.

— Не все мужчины видят во мне ребенка, Дэнни. — Она медленно провела рукой по волосам и облизнула губы так, чтобы это вышло соблазнительно.

Дэнни крепче сжал руль, следя глазами за движением ее языка. Во рту у него пересохло. Опять мелькнула мысль о вкусе ее поцелуя, но сейчас важнее узнать, кто именно его уже попробовал. Кто ее целовал. Этот таинственный Сэм? Дэнни нахмурился, его руки еще сильнее стиснули руль.

— А что видит в тебе Сэм? — Он совсем не был уверен, что хочет это знать. В животе что-то сжалось. Это не ревность, сказал он себе, ревность исключается. Он не ревновал ни одного дня в жизни — это не в его натуре.

Женщин вокруг всегда хватало, даже более чем. Дэнни никогда не ощущал в них недостатка и рассчитывал, что и в дальнейшем будет так же.

И ни одна из них его больше не заарканит. Он уже вкусил прелестей супружеской жизни. Давал клятву любви, честности, доверия… Брак, обязательства, семья. Все это туфта. Он купился на это. Поверил, как верили все Салливаны. Так уж их воспитывали: святость брачных уз, счастье в супружестве, пока смерть не разлучит… Так жили его родители и родители его родителей.

Впрочем, вкушать долго не пришлось — его брак распался через полгода, разрушенный ложью. И тогда он поклялся, что ни одной женщине больше не позволит так себя унизить.

Слишком велик риск — и слишком сильна боль — отдать все свои надежды и всю свою любовь одному человеку. Он получил этот урок. Может, чуть поздновато, но, по крайней мере, он больше не сунется в эту мясорубку.

Дэнни был единственным из Салливанов, кто нарушил свои клятвы и расторгнул брак. Этот факт не был предметом его гордости, и он предпочитал не обсуждать эту тему. Зачем другим знать, как его обманули? Одурачили. Особенно родным. Хватит, что он это знает, и с этой болью ему придется жить до конца дней.

— Сэм видит во мне женщину, Дэнни, — просто сказала Кэти, старательно, поправляя одеяльце спящей малышки. Девочка казалась такой хрупкой и умиротворенной, она так уютно спала в детском ночном комбинезончике, купленном по настоянию Дэнни вместе с молочными смесями, разовыми подгузниками и пустышкой.

— Значит, Сэм видит в тебе женщину? — пробормотал он. — Да кто он такой, этот Сэм, черт его побери, в конце концов? — не выдержал он. Во всяком случае, этот тип наверняка не отсюда — Дэнни считал, что здесь он знает всех.

— Просто друг, — сказала она нарочито уклончиво. На самом деле Сэм был вдовцом шестидесяти двух лет, который подрабатывал в аптеке через два дома от садика. Они с миссис Хеннипенни были предметом сплетен последние полгода — оба обожали бридж и регулярно играли с братом Сэма, семидесятилетним капризным и неуживчивым вдовцом. Время от времени они приглашали Кэти, когда им был нужен четвертый партнер для бриджа, и она соглашалась, за неимением лучших развлечений.

Если Сэм и думал о ней, то скорее как о внучке; однако Кэти вовсе не собиралась посвящать Дэнни во все эти нюансы.

— Друг, вот как? — мрачно пробормотал он, круто завернул машину и затормозил у обочины. Его рука протянулась, чтобы открыть окно, и задела ей грудь. Кэти резко вдохнула, когда по телу пробежала легкая судорога. — Марта, — позвал он и тут же бросил взгляд на малышку, испугавшись, что разбудит ее. — Подойди-ка сюда. Мне надо с тобой поговорить.

Кэти увидела, как из темного подъезда вышла старая женщина и зашаркала к машине. На ней был потрепанный черный плащ необъятных размеров, который волочился по земле. На ногах поверх черных узорных носков отливали лаком шикарные красные туфли. В руках она сжимала большую бумажную сумку.