Подняв голову, она поймала на себе внимательный взгляд Иди.

— Что?

— Говоришь как человек, переживший нечто подобное, — заметила та.

Рэйчел взяла бокал.

— Может быть. Отчасти.

Иди облокотилась о верстак.

— Расскажи. Прошу. Я так мало о тебе знаю. Ты никогда не говорила о своем детстве — где выросла, почему сюда приехала?

— Нечего там рассказывать, — ответила Рэйчел, стараясь, чтобы ее голос звучал беззаботно.

Иди вскинула брови, словно усомнившись в том, что та говорит правду.

— Скажу лишь, что узнаю в Джилли себя, — сказала Рэйчел. — Ребенка из системы я узнаю из тысячи.

— Ты имеешь в виду — детдомовского?

Рэйчел отпила еще вина.

— Да, или из приемной семьи. Она, наверное, потому и живет на улице — после восемнадцати такие дети получают от государства максимум койку в общежитии. Знаешь, какое там окружение? По-твоему, лучше, чем в палатке? Сейчас она хотя бы не принимает наркотики. Думаю, она даже не пьет. А ты сама разве не была бездомной в том же возрасте? Ты вроде говорила, что это было весело.

Иди отошла от верстака и уперлась руками в бока. Взгляд Рэйчел метнулся к пальцам подруги, к бледной коже на ее костяшках. На миг ей показалось, что руки Иди дрожат.

— Я не была бездомной. Я жила в сквоте с другими художниками. — Иди взяла стакан и театрально взмахнула рукой. — Но если подумать, там было не лучше, чем в общаге.

— Иди… — Голос Рэйчел был, как обычно, мягким и спокойным, но в нем слышалось предостережение — мол, не смей со мной спорить. — Хватит. Прошу. Я придумаю, как помочь Джилли. Просто хочу сделать это по-своему.

Иди вздохнула:

— Ладно. Но учти, Дора Маккриди уже всех на уши из-за нее поставила.

Рэйчел нахмурилась:

— Дора? А ей-то что?

— Бурчала что-то про сквоттеров, захватывающих дома.

Рэйчел нетерпеливо и раздраженно хмыкнула.

— Ее это волнует? Так, может, ни к чему иметь так много пустых домов? Каллен сказал, что она и дом Фэзерли к рукам прибрала. Неужели у нее нет дел поважнее, чем скупать половину Ньютон-Данбара? Что она задумала?

Иди покачала головой:

— Не знаю. Но на месте Джилли я бы поостереглась и не приближалась к домам Доры Маккриди. С ней шутки плохи.

— Ладно, — ответила Рэйчел, — попробую завтра с ней поговорить.

Они помолчали. Иди наносила чернила на гравировочный блок.

— А что с той козой, не заходила больше? — спросила Рэйчел.

Иди тяжело вздохнула.

— Пока нет. Может, она понимает человеческий язык? Я пригрозила, что зажарю ее на вертеле, если снова увижу. И Эзру Джонса ждет такая же судьба, главное, найти вертел побольше.

Рэйчел негромко хихикнула.

Глава пятая

— Не знаю, как вы, — произнес Каллен из-за шахматной доски, — но я бы пропустил по пинте. Кто со мной в «Бешеного гуся»?

Был четверг, и день клонился к вечеру. Тоби стоял у прилавка книжного магазина после очередного рабочего дня.

— Я пойду, — ответил Рон, вставая с кресла, — только сначала отведу Буковски домой, ему надо поесть.

— Погоди минутку, я спущусь с вами и тоже зайду домой. — Каллен встал и повернулся к Рэйчел и Тоби: — А вы? Пойдете с нами?

— Конечно, — ответил Тоби и взглянул на Рэйчел, надеясь, что та согласится. — Я как раз собирался предложить то же самое.

Рэйчел улыбнулась.

— Уговорили, я тоже пойду, — ответила она и взглянула на Каллена, — но исключительно чтобы проследить, как ты выполняешь рекомендации врача.

— Ох уж эти врачи, — беззлобно буркнул Каллен. — Им бы только лишить человека последней радости. Я здоров как бык.

— Мне нужно закрыть кассу и покормить Юстаса, я немного задержусь, — сказала Рэйчел.

— Я тоже, — сказал Тоби, — мне надо зайти домой. Подойду через полчасика.

— Тогда увидимся, — ответил Каллен и заторопил Рона и Буковски к выходу: ему хотелось поскорее уйти.

Тоби повернулся к прилавку. Рэйчел, прищурившись, смотрела на входную дверь.

— В чем дело? — спросил он.

— Не знаю, — ответила Рэйчел, — но мне кажется, он что-то задумал.

— Кто, Каллен? Что именно?

Она пробила его книги на старом кассовом аппарате.

— Уверена, скоро мы все узнаем.

И они узнали: оказалось, ни Рон, ни Каллен в паб не явились, хотя сами предложили пойти туда. Тоби явился первым и поначалу решил, что просто всех опередил. Он заказал пинту пива и еще одну для Рэйчел, когда та пришла. Они сели и, увлеченно болтая, стали ждать остальных. Прошло уже много времени, и вдруг Тоби сообразил, что Каллен с Роном приходить не собираются.

— Тебе не кажется, что нам устроили свидание? — наконец произнес он.

— Я все думала, скоро ли ты догадаешься.

— Хитрые у тебя друзья, — заметил он, поднимая кружку.

— Теперь они и твои друзья, — рассмеялась Рэйчел. — Не вали все на меня!

— Наверное, ты права, — с удивлением ответил он. — Я и не заметил, как мы все подружились.

— Угу. — Рэйчел глотнула пива, кивнула и добавила: — Мне знакомо это чувство. Я ведь не планировала надолго задерживаться в Ньютон-Данбаре. Я попала сюда случайно, но, прожив тут пять лет, даже думать не хочу о переезде.

— А как ты тут оказалась, если говоришь, что все вышло случайно? — с любопытством спросил Тоби.

Рэйчел посмотрела на него, и на миг ему показалось, будто она оценивает, можно ли ему доверять. Ее глаза словно видели его насквозь. Должно быть, когда она сердится, они холодны как лед.

— Сломался фургон, — коротко ответила она.

— Ясно, — ответил Тоби, хотя ничего ему ясно не было.

Рэйчел продолжала смотреть на него тем же оценивающим взглядом. А потом решила сказать честно:

— Я жила в фургоне. Долгое время другого дома у меня не было.

Она замолчала, словно проверяя, как он отреагирует. Тоби солгал бы, сказав, что не удивился, но за годы работы журналистом он привык выслушивать невероятные, а подчас ужасные истории, не выдавая чувств.

— А что это был за фургон? — спросил он.

Вопросы — главное в журналистской работе.

— «Фольксваген». Очень старый.

— Классика.

Рэйчел рассмеялась:

— Можно и так сказать. Машина была маленькая, тесная, и зимой там можно было все себе отморозить.

— Но она была твоя.

— Да, — тихо проговорила она, — моя. И на ней можно было быстро уехать.

Он хотел спросить, почему это было для нее так важно, но опыт подсказывал, что момент неподходящий.

— Короче говоря, — продолжила Рэйчел после недолгого молчания, — я хотела устроиться на одну из больших ферм собирать малину. Заехала сюда посмотреть на маяк — я где-то видела открытки Иди, и на обороте был адрес. У въезда на холм фургон заглох. Я пошла в магазин и попросила Каллена вызвать механика. Пока я ждала, он заварил чай, мы разговорились, и так пролетело несколько часов. Когда механик наконец приехал и сказал, во сколько обойдется ремонт, я поняла, что с машиной придется попрощаться. Я пыталась понять, что делать дальше, ведь денег у меня не было, а теперь я лишилась и средства передвижения. Ни дома, ни работы… И тут Каллен предложил мне место в книжном. Поэтому я здесь. Прощай, фургон, здравствуй, маяк.

Тоби улыбнулся.

— Как будто судьба тебя сюда привела.

Рэйчел рассмеялась, и Тоби отметил, что ему нравится ее смех.

— Можно и так сказать. У Каллена даже в мыслях не было отнестись ко мне с подозрением, а ведь у меня не было ни дома, ни рекомендаций, ни опыта работы в книжном. Он просто взял и предложил мне работу и жилье.

— Наверное, ты произвела хорошее впечатление, пока вы пили чай, — рассудил Тоби.

— Возможно, — ответила Рэйчел, — но мне кажется, он поступил бы так с кем угодно. Просто он такой человек. На самом деле я ему всем обязана. Не знаю, что бы я без него делала. Что бы со мной сейчас было. Скорее всего, жила бы на улице.

Тоби стало любопытно, где она жила до фургона, была ли у нее семья и почему она не могла к ней вернуться. Но вслух он сказал другое:

— Поэтому ты так спокойно относишься к Джилли?

— Думаю, да. — Рэйчел задумалась и на миг улетела мыслями далеко-далеко, а потом с улыбкой снова взглянула на него. — Но хватит обо мне, я и так много наговорила, — произнесла она, хотя это была неправда — после ее рассказа она начала казаться Тоби еще более загадочной, чем была раньше. — Расскажи теперь ты о себе. Как стал журналистом?

— Я никогда не хотел заниматься ничем другим. Это было единственное мое серьезное увлечение, — ответил Тоби. — Я еще учился в школе, когда началась война на Балканах. Несмотря на весь ужас происходящего, я с интересом следил за событиями, ведь в конфликте с обеих сторон участвовали ребята моего возраста. Одни подростки сидели в подвалах, а им на голову падали бомбы, другие в камуфляже, с оружием в руках сражались, а моим единственным врагом были уравнения по математике. Я хотел лучше понять, как они живут, ведь их жизнь так отличалась от моей. Меня восхищали журналисты, готовые рисковать жизнью, чтобы задать те же самые вопросы, которые хотел задать я. Мне казалось, что это благородная профессия — рассказывать миру истории людей, которые не могут рассказать их сами.

Он взглянул на Рэйчел и обнаружил, что она внимательно слушает. Его смутил ее пристальный взгляд.