Ширли Джамп

Чувства в заточении

ГЛАВА ПЕРВАЯ

За свою недолгую жизнь Каролин Дафф совершила одну грандиозную ошибку, но, увы, не оригинальную для тех, кто считает, что церквушки Вегаса годятся для совершения обрядов бракосочетания, забывая о том очевидном обстоятельстве, что Фортуна избрала этот город для потехи над страстями рода человеческого.

И эта ошибка преследовала молодую женщину. Она настигла ее даже в офисе, за рабочим столом. И была эта ошибка широка в плечах и шести с лишком футов ростом.

Однако порой ей удавалось не вспоминать, кто такой Николас Гилберт, и тогда от работы ее ничто не отвлекало.

Будучи помощником городского прокурора, Каролин едва выкраивала время между рассветом и закатом, чтобы задуматься о своей судьбе. Ее рабочий календарь пестрил всевозможными, одной ей понятными пометками, дни были насыщены разнообразными контактами — письменными, личными, интерактивными, телефонными. Ее интересы фокусировались на прецедентном праве штата Индиана. И только вечером пятницы Каролин Дафф невольно вспоминала о том, что за стенами офиса, как за бортом корабля, бурлит житейское море. Но пока Каролин оставалась на рабочем месте, ничто внешнее ее не волновало. Приоритеты были определены давно и надежно.

Однако предстоящий уик-энд выделялся на фоне прочих тем, что непосредственно примыкал к четвертому июля — Дню независимости Соединенных Штатов. Это означало, что суды по всей стране будут томиться под замком до вторника, лишив тем самым скромную труженицу Каролин возможности принести пользу обществу.

Придется пережить это временное бездействие. Каролин внимательно изучала очередное уголовное дело, а часы привычно отсчитывали время, заставляя ее поторопиться.

И вот только теперь, убрав папки в сейф, Каролин Дафф, помощник прокурора города, позволила себе счесть долг исполненным — и то лишь на сегодня, на сей час, — с тем чтобы предаться заслуженному отдыху. С маленькой оговоркой, с маленьким препятствием, с всегдашним «почти».

Каролин сосредоточенно потерла виски, соображая, не упустила ли она чего, чувствуя, что напряжение рабочего дня отразилось докучливой головной болью. А в мыслях все еще была текущая судебная тяжба со спорными аргументами сделки о признании вины, которые предстояло обсудить с общественным защитником. Адвокат, кстати, сам ни на секунду не сомневается, что обвиняемый — тот еще воришка, но поскольку мил и незлобив, то заслуживает не более трех месяцев тюремного заключения, которые его всенепременно изменят к лучшему.

Каролин Дафф и прокурор категорически не желали соглашаться на такой мягкий приговор. Если человек решает вооружиться, чтобы воровать и грабить, необходимо наказать его по всей строгости.

Судья же настаивал на скорейшем завершении этого дела, готовый в любой момент огласить решение и подшить его в папку как очередное свидетельство своего кропотливого труда и мудрого судейства.

В узкую щель между дверью и стеной просунулась головка Мэри Хадсон. Ее каштановые прядки, стриженные «под пажа», заслонили пол-лица, отчего большие карие глаза горели еще выразительнее. Она послала Каролин дружественную улыбку, сообщив:

—  Почти все уже разошлись по домам. — Мэри училась на юридическом и работала у Каролин ассистенткой. — Вы здесь намерены провести уик-энд? — спросила девушка.

—  Нет, конечно! — ответила Каролин, но, подумав, добавила: — Хотя не исключено, что придется заглянуть сюда на выходных.

—  Каролин, вы помните, что впереди праздник? Время встреч с родней, друзьями, любимыми… Я бы очень хотела выпить с вами по коктейлю. И как раз сейчас отправляюсь в паб неподалеку. Договорилась о встрече с подругами. Присоединитесь?

—  Прости, Мэри. Но я кое о чем вспомнила. Нужно ненадолго задержаться, чтобы поработать, — проговорила помощник прокурора и вернулась к сейфу.

—  Каролин, у меня к вам еще один вопрос.

—  Я тебя слушаю, Мэри.

—  У вас есть шикарное платье с открытой спиной и соблазнительный мужчина? — дерзко спросила подчиненная.

—  Они мне ни к чему, Мэри, — усмехнувшись, ответила Каролин.

—  Это многое объясняет, — глубокомысленно заметила Мэри Хадсон и, широко распахнув дверь, прошла в кабинет начальницы.

Не любит Каролин эти разговоры: они не ведут ни к чему путному, а лишь становятся очередным обременительным напоминанием о Нике.

А ведь они были вместе совсем мало. Тем не менее воспоминания об этом коротком эпизоде с назойливой регулярностью возвращались. В памяти Каролин Дафф постоянно всплывала череда сомнительных событий, приведших их в один из дней в капеллу Вегаса, где и свершился этот нелепый в своей поспешности обряд. Ныне Каролин была убеждена, что этого вообще не следовало допускать ни тогда, ни позже, подтверждением чему стали последующие события.

Это заставляло ее осторожнее смотреть на уик-энды вообще и в особенности на отдых после тяжелой работы, когда в запальчивости, в желании многое поспеть за короткое время долгожданного ничегонеделанья, непроизвольно испытываешь склонность к бестолковым решениям и поступкам.

Но с буднями обычно наступает тягостное отрезвление. Так и случилось тогда. Их брак продлился четыре дня, не более.

Мэри Хадсон облокотилась на бюро красного дерева, потом подбоченилась, ожидая продолжения разговора.

—  Ну, хорошо, на дружескую попойку вас не вытянешь, а на благотворительный пикник по поводу учреждения очередного фонда в пользу детей-сирот? Каролин, сиротам нужна ваша помощь! — насмешливо призвала она начальницу к сознательности. — У меня была возможность ознакомиться с этой программой. Так вот, дети из приютов и дети из неполных и неблагополучных семей должны быть, по мнению активистов, заняты целый день: учебой, играми, образовательными и развлекательными мероприятиями. Таким образом, не зацикливаясь на своей обделенности, они получат возможность развивать свои способности, задатки и таланты для лучшей адаптации в юном и молодом возрасте. По-моему, очень полезная идея.

—  Вне всякого сомнения, — сдержанно поддержала ее Каролин.

—  Это также касается детей, которые живут у приемных родителей. Им тоже не помешало бы участвовать в подобной программе, чтобы дать отдых усыновителям.

—  Как дальновидно, — проговорила помощник городского прокурора. — Мэри, я ведь уже сказала, что буду на пикнике в субботу. А новое платье, в особенности с открытой спиной, для этих целей не понадобится. Я планирую надеть то, которое уже как-то надевала летом на вечеринку в офисе. Не думаю, что кто-то запомнил его. А если даже и запомнил, то что с того?

—  А что касается спутника? — полюбопытствовала Мэри.

—  Приду без оного, — тотчас заявила Каролин. — Я еще в состоянии передвигаться без сопровождения, — пошутила она.

—  Я в курсе ваших способностей, — едко заметила молоденькая ассистентка. — Раки-отшельники тоже в состоянии передвигаться. Но вы никогда не увидите их улыбающимися! — выдала Мэри.

—  К чему ракообразные метафоры, Мэри? Уверена, эти твари не улыбаются вовсе не оттого, что зоологи обозвали их отшельниками. Полагаю, их пасти, если таковые вообще существуют, предназначены исключительно для выживания. Уже поэтому им не пристало расточать улыбки.

—  Совершенно верно. Именно это я и пытаюсь до вас донести. Тот, кто занят проблемами выживания, и только ими, никогда не улыбается! — сурово подытожила Мэри, раздосадованная тем, что ее шутка столь детально раскритикована.

Мэри Хадсон работала у Каролин уже два года, в течение которых начальница успела убедиться, что ее очаровательная головка способна размышлять обо всем на свете, притом одновременно, крайне непоследовательно и тем более без сколько-нибудь ясной цели. К счастью, печатала Мэри с феноменальной скоростью. Что же до остального, то Каролин все это мало волновало, поскольку она равномерно распределяла нагрузку между несколькими своими подчиненными.

Самой Каролин было двадцать восемь лет. И она с определенного момента совершенно перестала воспринимать рекомендации или критическое мнение окружающих о том, как она живет. И просто выслушивала неизбежные замечания без всяких самооправданий, обид и злости. Суждения же ветреной подчиненной по этому поводу волновали ее в последнюю очередь. Пропуская мимо ушей пустую болтовню, она сознавала, что в ее сейфе лежат дела, которые куда в большей степени достойны ее вдумчивого отношения.

Каролин неторопливо заняла свое место за рабочим столом, раскрыла большую папку с документами и еще несколько раз пробежалась по всем пунктам. Видом своим она давала понять подчиненной, что отвлекать ее от этого занятия ни в коем случае не позволительно.

Вне всякого сомнения, этот человек, Лиам Пендэнт, вор-рецидивист, был виновен. При задержании в бардачке его пикапа обнаружили незарегистрированное огнестрельное оружие. Адвокат призывал Каролин к снисходительному отношению. Однако помощник городского прокурора все доводы защиты воспринимала скептически, поскольку очевидным было другое. Лиам Пендэнт, задерживаемый и ранее по обвинению в аналогичных преступлениях, совершил новый противозаконный шаг. Прежде он не позволял себе вооружаться.

Пробрался Лиам в чужой гараж для того, чтобы украсть оттуда газонокосилку. Адвокат настаивает на том, что пистолет все это время так и пролежал в бардачке, тогда как Каролин уверена, что в конце концов пистолет все же перекочует в карман вора-рецидивиста, не склонного одуматься.

Она считала своим долгом не только карать, но и предупреждать преступления. И вовсе не кровожадность мешала ей смягчить свое отношение к данному правонарушению. Как раз наоборот — закрыть глаза на отягчающие обстоятельства Каролин посчитала бы в высшей степени безответственным. Дурной нрав плюс оружие хорошего не сулят. И Каролин Дафф знала слишком хорошо, к чему это может привести. Не только злой умысел, но и заурядное безрассудство способно отнять жизнь, разрушить судьбу многих и многих ни в чем не повинных Людей.

Когда она покидала Бостон три с половиной года назад, то решила, что не следует брать некоторые из воспоминаний с собой. Но юридические знания и опыт, естественно, сохранила.

Мэри Хадсон сделала на двоих кофе и тихонько присела на край кресла напротив рабочего стола начальницы, предварительно поставив чашку перед Каролин.

—  Достопочтенный помощник городского прокурора, позволительно ли мне высказать одно замечание? — претенциозно произнесла Мэри.

—  Вряд ли я смогу тебе помешать, — с нескрываемой досадой ответила ей Каролин.

—  Так вот, мисс Дафф, на мой взгляд, в дождевом черве больше жизни, чем в некоторых госслужащих.

—  Мэри, ты, кажется, забыла…

—  Ничего я не забыла, я все прекрасно помню, дражайшая моя мисс Дафф. Помогать, а не поучать! Как же я могу забыть, если вы мне каждый день это напоминаете?

—  Вероятно, следует напоминать еще чаще, — заключила Каролин.

—  Я и впредь планирую игнорировать это наставление с тем же упорством, с каким вы игнорируете жизнь за стенами этого здания, — дерзко ответила ассистентка. — Но после двух лет нашего знакомства я больше не в состоянии равнодушно взирать на то, как вы убиваете себя работой. Дорогая моя мисс Дафф, я имею дерзость считать себя вашим другом и как друг болею за вас всей душой. Я просто отказываюсь понимать, что заставляет молодую привлекательную женщину хоронить себя в офисной пыли, вгрызаясь во всю эту казуистику, когда за окном лето. Люди сбрасывают с себя все заботы, как тесные одежды, и наслаждаются солнцем, жарой, романами… Вы же, милая моя, бледны, как вампир, и появляетесь на улице лишь после заката, словно солнечный луч вам чем-либо грозит… Это, знаете ли, наводит на размышления не меня одну.

—  Прекрати болтать, — добродушно осадила ее Каролин.

—  Я не утверждаю, что вы действительно вампир. Но, может быть, вы тайно симпатизируете готам? И профессию выбрали себе вполне подходящую, — рассуждала вслух Мэри.

Каролин от души рассмеялась.

—  Мэри, душечка, ты превзошла саму себя. Я знала, что твоя фантазия беспредельна, однако ты все еще в состоянии меня удивить после двух лет нашего знакомства.

Мэри словно не заметила этот своеобразный комплимент. Она подошла к окну и подняла жалюзи.

—  Нет, вы только посмотрите, какой чудесный сегодня день! А вечер вообще обещает быть волшебным. Уик-энд только начинается. Прогноз погоды на грядущие выходные самый оптимистический. Это как нельзя лучше поспособствует хорошему началу той многообещающей программы, которую задумали активисты проекта внешкольного досуга, о котором я вам уже рассказывала… Вот бы благотворители учли это, покупая ребятам подарки. Я планирую выбрать что-нибудь для подвижных игр на улице. Зайду в магазин по дороге домой.

—  Подарки? — переспросила Каролин.

—  Да. А как без подарков? Это же дети!

—  Ты права, — согласилась помощник городского прокурора, закрыв досье с делом вора-рецидивиста и потерев виски. — Я, откровенно говоря, даже не задумывалась об этом. Считала, что все ограничится спонсорством на нужды организации. Однако это действительно отличная идея, если каждый ребенок помимо всего прочего получит еще и персональный подарок. Ты, Мэри, умница, что об этом напомнила… Это дело как-то полностью завладело моими мыслями, не позволяет думать ни о чем другом, — призналась она, кивнув на папку с досье. — Я не склонна распоряжаться чужими судьбами, как мне заблагорассудится, и очень боюсь ошибиться. Но все же это не тот случай, где стоит проявлять снисхождение.

—  Каролин, насколько мне известно, каждое дело полностью завладевает вашими мыслями. Со следующим будет то же самое, — предрекла девушка. — Давайте прячьте его в сейф и идите вместе со мной выбирать детям подарки. Неспешно пройдемся по улице, по пути выпьем по коктейлю, проветрим мозги…

Каролин поднялась со своего места и подошла к окну.

Вечер был чудесен. Полумрак кабинета и бесшумно работающий кондиционер не позволяли прочувствовать его истинно летнюю прелесть в полной мере.

Каролин невольно вспомнила, как она вернулась домой после школы в свой самый первый учебный день. Она была очень взволнованна, ей казалось, что она перемахнула незримую метку, после чего еще более приблизилась к своему обожаемому взрослому папочке. Девочка с нетерпением ждала его возвращения после работы. А потом они вместе отправятся на велосипедную прогулку или поплавают в бассейне во внутреннем дворике. Каролин лишь с сожалением думала о том, что теперь, когда она школьница, они больше не смогут, не наблюдая часов, резвиться до заката, а потом еще сидеть на веранде, обнявшись, и считать падающие звездочки.

Эти воспоминания были самыми счастливыми для нее, однако всякий раз приводили к тому, что в горле образовывался затрудняющий дыхание ком, а на глаза наворачивались слезы.

Именно летом Каролин острее всего тосковала по своему отцу. Он, как ребенок, любил игры на природе, поэтому каждый проведенный с ним отпуск становился настоящим приключением. Отец изо всех сил старался, чтобы после автомобильной аварии, унесшей жизнь ее матери, дочь не чувствовала себя обделенной родительской любовью. Отец сделал невозможное — он стал для Каролин не только заботливым родителем и строгим наставником, но и близким другом, и это оказалось самым ценным.

Но их дружба оборвалась внезапно. Отца не стало, когда Каролин исполнилось девять лет. С его гибелью она навсегда утратила способность наслаждаться жизнью. Даже когда она не растравляла себя воспоминаниями о потере, что-то мешало ей с легким сердцем любоваться погожим летним деньком.

Не более пяти минут задумчиво простояла Каролин, бесцельно глядя сквозь оконное стекло на улицу. Это созерцательное спокойствие сменилось напряжением, как только цепь воспоминаний направила ее ко времени встречи с Ником, человеком, который на время вернул ей прелесть беспечных летних денечков. Но эта встреча оказалась лишь крохотным просветом на ее затянутом тучами небосводе. Так что, когда мот просвет исчез, одиночество стало еще ощутимее. Вернее, становилось таковым, если Каролин, как теперь, позволяла себе задумываться. А это непременно происходило, если она не занимала свою голову профессиональными проблемами.

К счастью для себя, она быстро обнаруживала, что меланхолия ведет ее в опасном направлении, и использовала действенные методы, чтобы вернуть себе спокойствие.

Каролин Дафф была весьма успешным сотрудником городской прокуратуры, влиятельные люди прочили ей большое будущее. Она пользовалась авторитетом в профессиональной среде и имела обширные связи, которые хоть и исчерпывали ее круг общения, однако гарантированно избавляли от свободного времени как такового. И Каролин это вполне устраивало. Тем более, что деятельность помощника городского прокурора в принципе не могла быть ограничена какими либо временными рамками. Она оставалась сотрудником прокуратуры, даже когда спала, поскольку в любое время мог раздаться телефонный звонок, требующий ее немедленного реагирования. Это давало молодой женщине иллюзию полноты жизни.

Она знала, что искусственно отгораживает себя от душевных переживаний. И поначалу ее это пугало. Однако после несколько лет успешной работы Каролин уже с трудом могла представить себя собирающейся на свидание, страдающей от любви к кому-либо, предвкушающей светлый праздник бракосочетания, ожидающей детей, пекущейся о них, стряпающей, хлопочущей по дому. Все это с каждым годом отдалялось от нее. Она уже не могла думать о семейной жизни иначе как о навязанном предрассудке. Хотя к возможности супружества с Ником относилась когда-то очень серьезно. Именно поэтому неудача с ним заставила женщину воспринимать брак как таковой крайне скептически.

—  Я куплю подарки. Но только несколько позже. А ты отправляйся домой или куда ты там планировала…

—  Отлично! — искренне обрадовавшись, провозгласила помощница. — И на пикник завтра тоже придете?

—  Непременно. Обещаю! — отозвалась Каролин.

* * *

Последним местом, где Николас Гилберт мог себя представить, был магазин игрушек.

Стоя в ярко освещенном проходе между многоцветными стеллажами, битком набитыми всевозможными предметами, назначение которых далеко не всегда угадывалось сразу, он растерянно глядел по сторонам в попытках собраться с мыслями и решить наконец, что следует выбрать. Проведя еще как минимум четверть часа в раздумьях, Ник понял, что проблема совершенно неразрешима.

В одной его руке была кукла, которая умеет плакать, в другой же — та, что мочит подгузники совсем как грудной ребенок. Ник пытался ответить на вопрос, не имея ни единой подсказки. Писающая игрушка — это круто или отстой? И обрадуется ли такому подарку девчушка, которой кукла достанется? Быть может, она придет в недоумение. А, возможно, и наоборот. Он в далеком детстве частенько, к своему изумлению, наблюдал, как девчонки возятся с куклами, кормят их, пеленают, укачивают, укладывают спать, внушая себе, что заботятся о настоящем малыше. Возможно, писающий пупс — это предел мечтаний, тогда как плачущая кукла вряд ли вызовет какие-либо эмоции.

Так что предпочтительнее для ребенка — кукла с выделениями из почек или из слезных протоков? Казалось, проблемы сложнее ему решать еще не приходилось. Ник был слишком горд, чтобы делиться своими сомнениями с продавцом-консультантом. Для него вообще участие в благотворительной программе поддержки сирот и детей из неполных и малообеспеченных семей стало своеобразным вызовом самому себе.