— Томпсон! — окликнул его дворецкий. — У мистера Куинси для тебя поручение!

Объяснив Томпсону, что он должен купить, девушка вернулась в библиотеку и, прислонившись к стене, вздохнула с облегчением. К счастью, и на сей раз никто ничего не заподозрил. Снова усевшись за стол, она принялась сортировать утреннюю почту. Внезапно в дверь постучали, и в комнате появилась миссис Хаммонд.

— Извините, что беспокою вас, мистер Куинси, но миледи просит вас присоединиться к ней в гостиной.

Миледи? Но чего от нее хочет мать лорда Синклера? Вновь надев очки, она вышла из библиотеки и проследовала за экономкой в гостиную. Леди Синклер, довольно изящная дама с серебряными нитями в каштановых волосах, окинула ее взглядом и, протянув руку, сказала:

— Рада с вами познакомиться, мистер Куинси. — Джозефина склонилась над рукой графини. — Пожалуйста, садитесь. Не хотите ли чаю?

— Нет, благодарю вас. — Куинси села на краешек дивана.

— Что ж, тогда сразу перейдем к делу. Как вам ваша новая должность?

«Неужели уволит?» — подумала Куинси. Стараясь не выдать своего волнения, она ответила:

— Очень нравится, миледи.

— Что ж, прекрасно. — Графиня пристально на нее посмотрела, но Джозефина выдержала ее взгляд. — Скажите, мы раньше нигде не встречались? Может, я знаю вашего отца или брата?

— Нет, миледи, не думаю. Мой брат умер при рождении, а отец умер год назад.

— Сожалею... — пробормотала графиня. Она так долго смотрела на девушку, что та в ужасе подумала: «Кажется, догадалась...»

Внезапно глаза леди Синклер расширились, но уже в следующее мгновение она улыбнулась и сказала:

— А теперь — о вашей работе. Вы занимаетесь корреспонденцией моего сына и знаете, куда его приглашают?

— Да, верно, — кивнула Джозефина.

— Очень хорошо. — Леди Синклер налила себе чашку чая и, откинувшись на диванные подушки, посмотрела в глаза Куинси.

Девушка едва удержалась от вздоха. Неужели это называется «сразу перейти к делу»?

— Вы хотите знать... что-то конкретное, миледи?

— Да. Я хотела бы, чтобы вы сообщали мне, куда моего сына приглашают, и какие приглашения он принимает. — Графиня сделала глоток чая и поставила чашку на блюдце. — Кто-нибудь говорил вам, что у вас честные глаза, мистер Куинси?

— Нет, миледи, по-моему, нет.

— И все же это так. — Понизив голос, леди Синклер продолжала: — Мне кажется, вы похожи на человека, который умеет хранить секреты.

Куинси невольно потупилась.

— Благодарю вас, миледи, но я думаю... мне следует напомнить вам, что я в первую очередь обязан хранить секреты лорда Синклера. Уверен, он не нанял бы меня, если бы не думал, что я буду действовать в его интересах.

Леди Синклер резко выпрямилась.

— Так и должно быть. Я не прошу вас ни о чем, что могло бы повредить моему сыну. Я просто волнуюсь, что... — Графиня положила ладонь на руку Куинси. — Бенджамин всегда был очень скрытным, никогда ни с кем не советовался. Но теперь он стал настоящим затворником, особенно после того, как Энтони вернулся в Оксфорд. Энтони — это мой младший сын.

Немного помолчав, леди Синклер вновь заговорила:

— Видите ли, Бенджамин сказал, что больше нет необходимости отвлекать Тони от учебы. Но я знаю, что Бенджамин еще не настолько оправился от раны... О, у него были очень серьезные ранения.

Леди Синклер снова поднесла чашку к губам.

— А после одного ужасного происшествия прошлой осенью он, наверное, решил, что никогда не женится.

— Прошлой осенью? — Стараясь скрыть свое любопытство, Куинси сделала вид, что спрашивает только из вежливости.

— Да, осенью. Бенджамин был очень рад, что сумел так быстро избавиться от костылей, и начал понемногу выходить в свет. Некоторым дамам он безумно нравился. Раненый герой... и прочее... Он влюбился в одну черноволосую девушку и, как мне кажется, собирался даже просить ее руки. Но однажды вечером он вернулся домой и перебил в этой комнате все вазы. Когда же я стала его расспрашивать, он заявил, что «ее сердце такое же черное, как ее волосы».

Куинси понимала, что надо как-то отреагировать на рассказ графини, но ей ничего не приходило в голову.

— А ведь ему все равно нужна жена, — продолжала леди Синклер. — Я знаю, что он проводит много времени в своем клубе, но там одни лишь мужчины, и я уверена, что они говорят только о политике. Так, где же он найдет себе подходящую жену?

Куинси молча пожала плечами.

— Вот почему я хочу, чтобы вы сообщали мне, куда его приглашают. Мне хочется, чтобы он посещал балы и вечера, где будут молодые знатные дамы. Я могла бы по-матерински внушать ему, что он должен принимать такие приглашения, — вы меня понимаете? И если он однажды как-то... по-особенному упомянет какую-нибудь молодую леди, вы ведь дадите мне знать, не правда ли? Тогда я постараюсь пригласить ее на чай и на один из моих званых вечеров.

Куинси нахмурилась. Синклер мог счесть это шпионством, но ей не хотелось обижать и хозяйку дома.

— Я попытаюсь выполнить вашу просьбу, — сказала она, наконец.

— Вот и прекрасно! Я знала, что могу рассчитывать на вас.

Прежде чем Куинси успела как-то отреагировать, графиня обняла ее, затем села за фортепьяно.

Теперь леди Синклер казалась... совсем другой, чем в начале их странного разговора, но Куинси не могла бы сказать, что именно в ней изменилось.

Когда Куинси возвращалась в библиотеку, из гостиной доносились звуки моцартовской сонаты.

Но о каких же ранах говорила леди Синклер? Может, она имела в виду ноги? Да-да, конечно. Она ведь упомянула про костыли. Что ж, теперь понятно, почему Синклер все время укладывал ноги на что-нибудь высокое и часто прихрамывал. Куинси одолевало любопытство, но она, конечно же, не собиралась расспрашивать графа, так как понимала, что ему не понравились бы подобные вопросы.

В холле ей встретился Томпсон, и она, взяв у него сверток, вскоре снова занялась бухгалтерскими книгами графа. Несколько часов спустя он вошел в библиотеку и почти сразу же спросил:

— Моя мать здесь не была?

— Нет, милорд. Но я ходил к ней в гостиную по ее просьбе.

— Очаровали и ее тоже, не так ли? Зачем она вас звала?

Куинси пожала плечами:

— Леди Синклер сказала, что очень рада познакомиться со мной и...

— И что же?

— И она обняла меня.

Граф с удивлением уставился на своего секретаря. Потом вдруг спросил:

— А что это у вас на столе? — Он протянул руку и щелкнул по одному из цветных шариков, нанизанных на ряды проволоки в деревянной раме.

— Это счеты. — Куинси вернула на место шарик, который граф сдвинул. — Такие были у моего прежнего хозяина, и я находил их весьма полезными. Правда, они бы лучше сочетались с обстановкой, если бы эта комната была оформлена в китайском стиле.

— В китайском? — переспросил граф с усмешкой. Усевшись в кожаное кресло, он положил ноги на стол. — Итак, отчитывайтесь. Что вы узнали за это утро о моих счетах?

— Я не хотел бы пока об этом говорить, милорд. Я нашел несколько сомнительных записей, но предпочел бы как следует их изучить, прежде чем обсуждать эту тему.

— Ну, так займитесь этим. — Граф раскрыл книгу, которую принес с собой, и погрузился в чтение.

Куинси молча кивнула. Стараясь не думать о том, что лорд Синклер сидит всего в нескольких метрах от нее, она снова склонилась над отчетами, и ей стоило немалого труда сосредоточиться на конторских книгах.

Вскоре Куинси поняла, что именно смущало ее в записях бывшего секретаря лорда Синклера. Было совершенно очевидно, что верны ее цифры, а не цифры Джонсона. Но, к сожалению, это означало, что ей придется сообщить графу не очень-то приятные для него новости.

Делая вид, что читает, Синклер наблюдал за своим секретарем и вспоминал их вчерашний разговор. Он по-прежнему был уверен, что сделал правильный выбор, но кое-что его смущало. «Каким образом ему удалось так ловко подделать мою подпись?» — думал граф. Впрочем, он был почти уверен, что новому секретарю вполне можно доверять.

В очередной раз, взглянув на секретаря, сидевшего за столом, Синклер вдруг заметил, что ноги юноши едва доставали до пола; к тому же он казался слишком уж хрупким — даже для своего маленького роста. Пытаясь разобрать ужасные каракули Джонсона, Куинси то и дело щурился. Наконец его лицо прояснилось, словно он нашел ключ к какому-то тайному шифру, и он даже начал что-то напевать себе под нос и болтать под столом ногами — теперь Куинси очень походил на ребенка, притворяющегося взрослым. Однако интеллект этого молодого человека был совсем не детским, в чем Синклер убедился, скрестив с ним накануне словесные шпаги.

Решив, что пора произвести небольшую «разведку», Синклер убрал со стола ноги и, подавшись вперед, проговорил:

— Мистер Куинси, разрешите задать вам один вопрос.

Юноша вздрогнул от неожиданности и поднял голову.

— Слушаю вас, милорд.

— Расскажите мне, как вы научились подделывать подписи.

Куинси нахмурился и отложил карандаш. Потом, скрестив на груди руки, осведомился:

— Вы передумали насчет Ньюгейта?

— Нет-нет, не беспокойтесь. Я спрашиваю об этом просто из любопытства.

— Это произошло случайно, — ответил юноша. — Видите ли, мой... бывший хозяин долгое время болел. У него сильно дрожали руки, и ему было трудно писать. Поэтому я однажды попытался скопировать его подпись на одном из писем. А через несколько дней он уже не мог отличить мою подпись от своей.

— Вы делали это с его позволения?

— Разумеется. — Юноша, судя по всему, был оскорблен таким вопросом. — Барон Брадуэлл не хотел, чтобы его знакомые узнали, как далеко зашла болезнь.

— Не хотел из гордости, не так ли?

Юноша пожал плечами:

— Да, пожалуй. Но разве мы не все такие?

Синклер не ответил. Какое-то время он рассматривал свои ногти, потом вдруг сказал:

— Что-то я не припомню, чтобы я давал вам разрешение научиться подделывать мою подпись. Кстати, где вы ее видели? Вы ведь видели ее прежде, верно?

Куинси опустил глаза.

— Мне очень нужна была эта работа. А записки ...торговцам, например, не так уж трудно перехватить.

Синклер нахмурился:

— Вы украли записку у кого-то из моих слуг?

— Позаимствовал. Но я потом сам доставил ее адресату, — добавил юноша.

Граф по-прежнему хмурился.

— Скажите, ведь агентство по найму не присылало вас ко мне, верно?

В этот момент в дверь постучали, и тотчас же вошел Харпер.

— Прошу прощения, милорд, но леди Синклер хочет видеть вас, — сказал дворецкий.

Синклер встал.

— Мы закончим наш разговор позже, мистер Куинси. — Он повернулся к дворецкому: — Где она? В гостиной?

— Нет, у себя в спальне.

— В спальне? — с удивлением переспросил граф.

— Да, милорд, — кивнул Харпер.

Бросив последний взгляд на Куинси, граф вышел из комнаты и направился к матери.

Ханна, горничная леди Синклер, открыла дверь еще до того, как он успел постучать.

— Это чудо, милорд, — прошептала она, — настоящее чудо!..

Граф переступил порог и замер в изумлении. Мать по-девичьи вертелась перед зеркалом, и ее юбки развевались. Ее желтые юбки. Не черные, не серые и даже не лавандовые. Желтые, как солнце. Такой цвет она уже давно не носила.

— Почему ты так смотришь на меня? Что-то не так в моей внешности? — осведомилась леди Синклер. — Твой отец говорил, что это платье очень идет мне.

— Да, очень, но...

— Ты ведь уже не раз просил меня снять мой вдовий наряд, — сказала графиня с улыбкой. — А теперь, когда я наконец-то решила это сделать, ты не можешь и двух слов связать?

Она прищелкнула языком и повернулась к горничной:

— Ханна, наверное, я надену синее. А то все онемеют от изумления, если я надену ярко-желтое на сегодняшний вечер у леди Фицуотер.

— Да, миледи, — кивнула горничная.

Леди Синклер снова повернулась к сыну:

— Скажи, Бенджамин, на какой бал ты повезешь меня завтра?

— На бал? — Он судорожно сглотнул.

— Ты ведь не забыл о нашем соглашении? Ты обещал посещать балы — да-да, я знаю, что ты еще не можешь танцевать, — и присматривать себе жену. А я обещала танцевать... по крайней мере, с одним джентльменом на каждом балу. Ты уже подобрал мне кого-то? Как его зовут?

Синклер со вздохом опустился на стул. Мать внимательно посмотрела на него — и вдруг рассмеялась. Не удержавшись, Синклер тоже засмеялся; он уже давно не слышал смеха матери и теперь не только изумился, но и искренне обрадовался.

После самоубийства отца Бенджамин очень боялся за мать — ему казалось, что она может не выдержать горя и унижения. Лишь прошлой осенью, по его просьбе, она сняла глубокий траур. Он не испытывал ни малейших угрызений совести, когда сказал ей, что ее черное платье заставляет его чувствовать приближение собственной смерти.

Он сказал это в шутку, но быстро понял, что нашел способ возродить мать к жизни, заставить ее отказаться от уединения и вновь выходить в свет. Отсюда и их договоренность. Однако сегодня она впервые согласилась выполнить условие — собралась отправиться на бал, так что теперь ему следовало просмотреть все приглашения и подобрать что-нибудь подходящее.

— Ну, так как же, Бенджамин? Куда мы поедем? Он встал и поцеловал мать в щеку.

— Это сюрприз, мама.

Графиня фыркнула:

— Полагаю, ты еще сам не знаешь, куда мы поедем. Почему бы тебе не попросить твоего нового секретаря просмотреть почту и выбрать что-нибудь?

— Попросить выбрать мистера Куинси?

— Да, мистера Куинси. Мы сегодня с ним очень мило поболтали. Очаровательный молодой человек. Мне он нравится гораздо больше Джонсона.

— Во всяком случае, от него не пахнет потом, как от Джонсона.

Леди Синклер улыбнулась:

— Думаю, ты сделал правильный выбор, Бенджамин.

Юнец, подделывающий подписи, очень мило поболтал с графиней Синклер... и совершенно очаровал ее. При этой мысли лорд Синклер едва не рассмеялся.

Тут мать взяла его за плечи и развернула в сторону двери.

— А теперь, мой милый, убирайся! Я должна приготовиться к вечеринке у Фитци.

— Да, мама, конечно. — Граф еще раз поцеловал мать в щеку и отправился обратно в библиотеку.

Спускаясь по лестнице, он обдумывал их разговор, и внезапные перемены в матери. Полные живости движения, блеск в глазах — именно такой она была когда-то. А ведь сегодня за завтраком мать была такой, как обычно, — то есть такой, какой стала после смерти отца. К тому же она не выходила из дома, и к ней никто не приходил. Так почему же она... Неужели на нее так повлиял разговор с Куинси?

Он вспомнил слова матери: «Очаровательный молодой человек».

Неужели Куинси удалось очаровать его мать и рассеять ее уныние? За один день? А ведь он, Бенджамин, пытался сделать это годами... Да-да, годами!

Лорд Синклер вошел в библиотеку и уселся на диван. Взяв последний отчет стряпчего, он опять сделал вид, что читает, сам же принялся разглядывать своего нового секретаря. Граф собирался продолжить их беседу, но сначала ему хотелось подумать о разговоре с матерью.

Юноша же, поглощенный своей работой, встал из-за стола и, опустившись на колени, принялся раскладывать на полу бумаги и стопки гроссбухов. В какой-то момент фалды его сюртука разошлись в стороны, и Синклер заметил, что на Куинси были и новые брюки. Что ж, портной прекрасно поработал, быстро управился, но...

Но что-то было не так.

Тут Куинси наклонился вперед, чтобы положить в дальнюю стопку лист бумаги, и его брюки сильно натянулись сзади. Обычно граф не обращал внимания на одежду мужчин, если только не хотел убедиться, что его собственный наряд соответствует ситуации. Но сейчас он не мог оторвать взгляд от Куинси.

Да-да, что-то было не так, потому что...

В следующее мгновение Синклер понял, что его смущало — ведь он не был монахом. Да, сомнений быть не могло: мистер Куинси оказался женщиной.

Поднявшись с дивана, граф присел рядом с Куинси. Когда она откладывала в стопку очередной листок, он схватил ее за руку:

— Черт возьми, что вы тут делаете, мисс Куинси?

Глава 3

Девушка тихонько вскрикнула. Затем повернула голову — и словно окаменела.

— Спрашиваю еще раз. Что вы тут делаете, мисс Куинси?

Джозефина взглянула на свое запястье, все еще крепко сжатое рукой Синклера, и проговорила:

— Я делаю именно то, для чего вы меня наняли, милорд.

— Но я нанимал...

— Вы наняли секретаря, правда? — Сейчас она говорила с ним так, как разговаривают с ребенком — причем с ребенком, не слишком сообразительным. — Вот я и выполняю обязанности вашего секретаря. Что же вас не устраивает?

— Что меня не устраивает? — в растерянности переспросил граф, пытаясь собраться с мыслями. — И она еще спрашивает, — пробурчал он, обращаясь к камину.

— Полагаю, вы сами не знаете, что вам не нравится, — с невозмутимым видом продолжала Куинси.

«А у нее, оказывается, крепкие нервы», — подумал Синклер.

— Для начала объясните, почему вы солгали мне.

— Солгала? Все, что я сказала вам, — чистейшая правда.

— А то, что вы — мистер Куинси?

— Я никогда не называла себя «мистером».

Не в силах вымолвить ни слова, Синклер молча таращился на девушку.

— Я сказала, что мое имя Джо Куинси. В данном случае Джо — это Джозефина, а не Джозеф. Но я не утверждала, что я мужчина.

— Но вы... вы не потрудились исправить мое неверное представление о вас. — Граф окинул девушку взглядом. — Я ошибся, потому что у вас короткие волосы. — Синклер коснулся пальцем шелковистой пряди у нее за ухом. — И отсутствует грудь, — добавил он, чуть оттопырив край ее жилета.

Куинси залилась румянцем и, потупившись, пробормотала:

— Так мужская одежда лучше сидит. — Она судорожно сглотнула и еще гуще покраснела. — А мужской костюм — самый подходящий для секретаря. — Многозначительно посмотрев на свое запястье, она спросила: — Вы собираетесь держать меня весь день?

Он тут же отпустил ее и невольно поморщился, заметив на руке девушки красные отметины от своих пальцев. Граф ожидал, что Куинси встанет и уйдет, но она, поправив на носу очки, уселась на бумаги, разложенные на полу. Превозмогая боль в ноге, Синклер тоже сел.

— И что же теперь?.. — Она по-прежнему была невозмутима.

Проклятие! Похоже, он волнуется больше, чем она. А впрочем, ничего удивительного. Ведь это он ошеломлен... А она, наверное, понимала, что ее могут разоблачить, потому и приготовилась заранее.

Куинси сцепила дрожащие пальцы — первый признак нервозности, который он заметил. Что ж, может быть, ему, в конце концов, удалось взволновать ее.

— Спрашиваете, что теперь? Теперь вы собираете ваши вещи, мисс, и уходите. До того, как я пошлю за полицией.

Она пожала плечами и тяжко вздохнула, очевидно, признавая свое поражение.

— Хорошо, милорд. — Ее щеки вдруг снова вспыхнули. — Но, видите ли, я уже потратила весь аванс. Поэтому вам придется подождать, когда я найду другое место и смогу вернуть вам деньги. С вычетом оплаты за сегодняшнюю и вчерашнюю работу, разумеется.

— За работу? — Он искренне удивился. — Мне кажется, вы ничего особенного не сделали.

— Ошибаетесь, милорд. Я как раз собиралась сказать вам, что я обнаружила. Помните те неверные записи, о которых я упоминала? Так вот, я поняла, в чем дело. В данный момент мы сидим на доказательствах...

— Доказательствах чего? — перебил граф.

— Ведь Джонсон, ваш бывший секретарь, вел все ваши счета, верно?

— Да. И что же?

— Он обворовывал вас.

Синклер едва не задохнулся от гнева.

— Обворовывал?! Докажите! Вы можете это доказать?!

Куинси кивнула:

— Да, разумеется. Вот один из примеров. — Она взяла из ближайшей стопки верхний лист и раскрыла гроссбух. — Видите эту квитанцию на бренди? Месье Бове доставил два ящика, но в книге записана оплата за четыре.

— Может, Бове просто доставил два лишних ящика?

— Нет никакой расписки, указывающей на это. Как долго Харпер служит у вас? Ему можно доверять?