Тем временем в Нью-Йорке Стэн Ли также испытывал беспокойство. «Я не могу понять людей, которые читают комиксы! Я бы не стал их читать, если бы у меня было время и я не был бы в бизнесе», — сказал он французскому режиссеру Алену Рене за ужином и коктейлями однажды вечером. Он жаловался на то, какая часть его зарплаты уходит на налоги и, что еще хуже, на то, что он не владел ни одним из своих творений: «Все, что я написал, не принадлежит мне». Пятилетний контракт, который он подписал прошлым летом, мог быть легко нарушен, и с уходом Гудмана исчезло чувство семейной лояльности, державшее его там.
«Теперь я считаю, что в моем возрасте пришло время впервые подумать о других вещах, — признался он. — Я размышлял о том, чтобы попытаться написать пьесу или — я знаю некоторых продюсеров в этой стране — попытаться создать сценарий фильма. Я даже думал написать несколько стихотворений, как Род МакКуин, или тому подобное, с какой-то философией и сатирой. С тем, что я вкладываю в такие комиксы, как, например, “Серебряный Серфер” или “Человек-Паук”. Я думаю, что мое имя достаточно известно, чтобы эти стихи продавались. Единственная проблема в том, что, пока я здесь, у меня нет времени, чтобы написать их. А если я уйду, я не получу доход, который мне нужен для жизни! Так что я должен придумать, как это сделать». «Но как быть с художниками, — поинтересовался Рене, — как насчет Джека Кирби и Джона Бушемы?» — «Ну, я думал об этом, — сказал Ли. — Дело в том, что эти люди настолько талантливы, что, я думаю, если я буду работать в кино, я мог бы взять их с собой. Джек отлично разбирается в декорациях и подобных вещах. И они хорошо разбираются в раскадровках». Ли показал Рене только что полученный конверт с проектом сценографии, которую Кирби разработал для постановки «Юлия Цезаря» в Калифорнийском университете Санта-Круз. «Кирби и Бушема, вероятно, могли бы выжить, даже если бы они остались в индустрии комиксов, — сказал Ли. — Но я хотел бы увести их с собой».
Марти Аккерман из Perfect Film, столкнувшись с судебными процессами и нетерпеливыми кредиторами, подал в отставку с поста президента Curtis. «Я ухожу, — сказал он The New York Times. — Кому нужно обострение?» В июне, стремясь полностью отстраниться от руководящей позиции, он ушел из Perfect Film & Chemical, собственнолично составив себе контракт на сумму семьсот пятьдесят тысяч долларов за консультационные услуги, и отправился писать книгу о том, как, по его мнению, с ним плохо обошлись в Curtis. На смену Аккерману в The Perfect Film пришел тридцативосьмилетний Шелдон Файнберг, бывший финансовый директор Revlon. Файнберг был таким же, как и Аккерман — нахальным и вечно мусолившим сигару. Он родился в бедности, учился на вечернем отделении юридической школы и усвоил от основателя Revlon Чарльза Ревсона, как надо вести бизнес: с железным кулаком и нулевой виной. Привлеченный с целью погашения задолженности перед банками, Файнберг объявил о своем прибытии в Perfect, лишив Аккермана частного самолета, нескольких автомобилей и личного персонала, который он нанял для своего офиса в таунхаусе. Будучи не в состоянии позволить себе более опытных руководителей, Файнберг окружил себя молодыми амбициозными консультантами и создал атмосферу страха для всех остальных в компании. «Вы могли поговорить с Шелли только тогда, когда он хотел с вами разговаривать, — рассказывал один из бывших сотрудников. — В мою первую неделю на работе он хотел встретиться со мной, поэтому позвонил мне и сказал: “Можете ли вы зайти в мой кабинет?” Мое рабочее место располагалось рядом с его огромным кабинетом. Я сказал: “Я буду у вас через пять минут, я просто кое-что заканчиваю”. Через тридцать секунд подошел мой прямой начальник, вице-президент по маркетингу, со словами: “Ты идиот? Он не должен ждать и секунды. Ты должен быть там, как только он повесил трубку”». Другой давний сотрудник описал стиль управления Файнберга следующим образом: «Противопоставьте своих руководителей друг другу, заставьте их драться друг с другом, и тогда каким-то образом они придут к большему успеху. И постарайтесь унижать своих подчиненных. Это был тяжелый случай».
Файнберг не был в восторге от того, что он унаследовал. Это был «беспорядочный конгломерат», ворчал он; вряд ли он представлял себе масштабы бизнеса, в который его привели. Когда New York Times спросили, знал ли он, во что ввязался, придя на эту должность, Файнберг отказался отвечать. Он начал распродавать кусочки Perfect Film, что не осталось незамеченным в Marvel.
...«Журналы умирали, и мы думали, что за ними придет черед комиксов, и нас всегда очень тревожили такие вещи, — рассказывал Джон Ромита, — они уничтожили Saturday Evening Post. Это было ужасно. Во всей организации у них не было ни одного человека с хорошим вкусом».
Именно в такой обстановке Джек Кирби решил потребовать контракт. Marvelmania надула его с деньгами, Стэн Ли расстроил, он чувствовал, что Гудман и Аккерман его игнорируют даже после того, как он согласился принять сторону Marvel в споре за «Капитана Америку» с Джо Саймоном. Когда Саймон получил 20 ноября мировое соглашение, Кирби ждал, что Marvel заплатит ему соответствующую сумму (согласно одному источнику, всего семь с половиной тысяч долларов), как и было обещано. Кирби и его адвокат вылетели в Нью-Йорк в декабре 1969 года в надежде на приятную встречу с Perfect Film. Но кем был Джек Кирби для Шелдона Файнберга или его молодых руководителей? Стэн Ли — да, о нем они слышали. Впрочем, если Кирби хочет заключить контракт, они отправят ему контракт.
Кирби наконец получил «добро» на работу над новым комиксом, «Нелюди», и поскольку у Ли не было времени, чтобы добавлять диалоги, Кирби и рисовал, и писал тексты. Ему также дали задание придумать новые приключения для Ка-Зара, старого персонажа из журналов Timely. Но тут была одна загвоздка: когда продажи комиксов упали, Гудман решил, что это было не самое идеальное время, чтобы внезапно расширять линейку. На самом деле он только что снял с продажи отдельное издание плохо продававшихся «Людей Икс», которые присоединились к «Доктору Стрэнджу» и «Капитану Марвел». Поэтому возврат к 1960-м годам, к «Нелюдям» и «Ка-Зару», должен был происходить постепенно: истории поделят на десятистраничные сегменты и пробно напечатают в новом выпуске антологии комиксов. «Нелюди» выйдут в «Удивительных приключениях» вместе с «Черной вдовой», восставшей противницей Железного Человека; «Ка-Зар» разделит «Удивительные истории» с «Доктором Думом». Если продажи будут успешными, возможно, один из этих персонажей получит свой собственный комикс.
Кирби отправился домой, ждать свой контракт. Пока он обдумывал, как поровну разделить уже нарисованные истории о «Нелюдях», ему позвонил Ли, чтобы спросить, не возьмется ли он за выпуск о блуждающем Серебряном Серфере, в котором главный персонаж будет представлен как злой мститель. Теперь этот комикс будет называться «Дикий Серебряный Серфер» (The Savage Silver Surfer). (По иронии судьбы, именно так Кирби намеревался изображать персонажа все то время, с тех пор как впервые добавил его на страницы сорок восьмого выпуска «Фантастической Четверки», незадолго до сдачи номера.)
...Кирби взялся за работу, хотя она причиняла ему страдания — быть подменой при работе над персонажем, которого он сам создал, но которого ему не давали контролировать.
Наконец пришел контракт. Сердце Кирби упало, когда он прочитал условия. Он мог или согласиться с условиями, или уйти. Настроение Кирби проявилось на последних, пугающе интенсивных страницах восемнадцатого выпуска «Серебряного Серфера». Серфер сбежал от боя, прыгнул на вершину горы и ненадолго опустился на колени перед тем, как повернуться, чтобы обратиться к читателю, его лицо кипело от ярости. «Слишком долго я проявлял сдержанность! Слишком долго я отказывался выставлять напоказ свою силу! — кричал Серфер. — Я покончил с разумом, с любовью и с милосердием! Для людей это всего лишь слова, которые можно произносить и игнорировать!» [На самом деле ирония была в том, что этот диалог написал Ли, а не лишенный голоса Кирби.] Во время следующего визита Кармайна Инфантино в Калифорнию Кирби заключит с ним договор. Он пришел в гостиничный номер, где остановился Инфантино, и подписал трехлетний контракт с DC Comics.
Несмотря на все это, атмосфера в тесном офисном «аквариуме» в целом осталась живой. Возможно, редакция никогда не была утопической мастерской эльфов, изображенной в разделе «Писем читателей», а табличка «Извините, посетители не принимаются» висела снаружи незапертой парадной двери офиса просто для того, чтобы отпугнуть надоедливых фанатов. По словам Робин Грин, заменившей Фло Стайнберг в качестве секретаря Marvel, «офис стал своего рода мужской берлогой с изображениями обнаженных женщин, некоторых в стиле плейбоя, с рисунками персонажей комиксов, которые бы никогда не появились в “Человеке-Пауке”. Некоторые из них были совершенно порнографическими, и вы бы не могли спокойно поговорить с Тони Мортелларо (контуровщиком), чтобы грудь или зад не пялились вам в лицо. Ключ от ванной комнаты они называли “пропуском в сортир”».
Короткометражка студентов Нью-Йоркского университета «Мы любим тебя, Херб Тримп» (We Love You Herb Trimpe), снятая в то время в офисе, служит наглядным свидетельством этого мужского логова: Тримп, похожий на Алана Алда, украсил свое рабочее место плакатом генерала Джорджа С. Паттона (бипланы модели времен Второй мировой войны, зависшие точно над выстрелами). Джон Верпуртен и Мари Северин разговаривают и дразнят друг друга во время работы, никогда не поднимая головы. Столы поставлены так тесно, что всем приходится прекращать работу, чтобы кто-нибудь мог выскользнуть из комнаты. Они оплакивают то, что случилось с их аудиторией, которая когда-то состояла из увлеченных детей, а теперь из зацикленных подростков: «Это не фанаты, — говорил Тримп, — это фанатики».
Мари Северин с огромными карими глазами, скрытыми за очками, одетая в то, что Робин Грин назвала «очень Peck & Peck» [Peck & Peck — название марки и магазина одежды в Нью-Йорке. — Прим. перевод.], одновременно боролась с клубом мальчиков и с фанатами, которых она преследовала в ярких, злобных карикатурах, приколотых по всему офису. Ее шаржи получили шанс проявить себя в сатирическом сборнике Not Brand Echh, но теперь, когда он был снят с производства, большая часть ее лучших работ распространялась в частном порядке, в шутку критикуя коллег. Но за сигаретным дымом и остротами в «аквариумной» среде скрывалась и семейная мягкость. Курамото рисовал акварелью пейзажи во время обеденного перерыва. Периодически заглядывали фрилансеры: придвигали стул поближе к столу и работали. Когда художник Барри Смит посетил офис Marvel, он стал свидетелем спонтанного коллективного исполнения песни «Hey Jude» группы The Beatles, которая звучала по радио: «Когда дело дошло до длинной, повторяющейся финальной части, подпевали уже все: Херб, Джон Ромита, Морри Курамото, Тони Мортелларо, Мари и некоторые другие, все пели что есть мочи».
Конец ознакомительного фрагмента
