— Спасибо. — Слезы блестели в его глазах. Казалось, он вот-вот бросится обнимать меня. — Я никогда не забуду, что вы для нас сделали…

— Мы под камерами, — тихо сказала я. — До встречи!

Мужчина стал протискиваться к выходу, а я вернулась на свое рабочее место. Весь оставшийся день я с сожалением думала о том, что такое случалось изо дня в день. Поначалу я обивала пороги, считая важным сообщать руководству о каждой проблеме, ведь иногда для того, чтобы облегчить кому-то жизнь, достаточно было самых скромных усилий. Но мне снова и снова отвечали: «Атанасия, распоряжения идут сверху вниз, а не наоборот. Это понятно?»

Время шло, но ничего не менялось. Вышестоящее руководство неохотно занималось вопросами граждан. Видимо, перед ним стояли иные задачи. Как и многое другое, обсуждать подобное вслух было запрещено, но игнорировать ежедневное равнодушие к нуждающимся казалось уже невозможным. Когда я наблюдала за плачущими матерями, голодающими стариками и беспризорными детьми, сердце волей-неволей разбивалось. Так мы с коллегами стали понемногу брать инициативу в свои руки и помогать людям.

Но иногда жизнь вносила свои коррективы, и практика показывала, что люди не всегда являлись теми, за кого себя выдавали. В такие моменты накатывали обида и разочарование.

На днях молодой мужчина пришел оформлять свидетельство о рождении сына. Такое прекрасное событие никогда не проходило для нас незамеченным, и мы не стеснялись поздравлять новоиспеченных родителей. Пока оформляли документы, сотрудницы помогли ему выбрать имя из трех вариантов, предложенных его женой. После я лично консультировала его о положенной им материальной помощи и пищевых наборах. Он поблагодарил каждую из нас и ушел счастливым. А уже вечером нас собрали на экстренное совещание, где выяснилось, что этот мужчина продал своего сына на органы.

Кто-то из нас плакал, кого-то тошнило, я же была морально уничтожена.

Дома, чтобы никого не расстраивать, я держала все эмоции при себе. Со временем таких историй, оставляющих глубокие шрамы на сердце, становилось все больше… Казалось, что места для новых ран уже не осталось, но то ли из глупости, то ли из жалости я все равно продолжала открываться людям. Знала, что осчастливить всех не удастся, но хоть кого-то… Боль и страдания посетителей предвещали неминуемое моральное опустошение. Каждая новая история поражала своим равнодушием либо к тем, с кем это происходило, либо тех, кто в этом был замешан.

Кого-то такая работа ожесточала и учила дистанцироваться, но я еще больше замыкалась в себе. Некогда беззаботная, любопытная и веселая Атанасия пряталась теперь где-то глубоко внутри, изредка вспоминая мир, который представлялся ей интересной загадкой и незабываемым приключением. Но однажды я вновь надеялась вручить ей свою жизнь.

К моему величайшему сожалению я стала заложницей собственного пути. Удивляясь стойкости духа моих коллег, я тысячи раз думала о том, чтобы уйти с работы. Однако это решение грозило обернуться катастрофой. В течение нескольких дней после подписанного заявления о снятии с должности моя анкета попала бы в руки распределительного центра. Так как мой год для поиска жениха остался далеко позади, я была бы вынуждена стать невесткой в случайной семье… а зная, в каких условиях большинству людей приходится выживать, я не торопилась покидать родной дом.

Глава 3

На следующий день я снова стояла перед входом в офис и не могла заставить себя войти. Оставаясь снаружи, я будто отгораживалась от сознания собственной беспомощности и незначительности. Но опаздывать было запрещено. Это показало бы мое пренебрежение регламентом.

Пришлось взять себя в руки и пройти внутрь.

Переодевшись, я поспешила на утреннее построение. Восемь девушек моей должности стояли отдельно от других госслужащих. Мы были гордостью руководства, лучшими среди коллег. Мы считались красивее, умнее, ответственнее и перспективнее всех остальных, чем заслуживали особое расположение руководства.

В зал вошла наша начальница, утонченная, высокая женщина. Ее внешний вид был воплощением идеала государственного служащего: отстраненная и равнодушная. У нее были черные прямые волосы, которые гармонично сочетались с холодными серыми глазами. Она носила черные костюмы, что придавало ее образу еще больше строгости, ведь руководящий состав мог одеваться как угодно, а она всегда предпочитала что-то мрачное. Она прошла по залу, уверенно чеканя шаг и глядя на нас свысока, с вершины своего положения.

— Доброе утро, коллеги, — холодно поздоровалась начальница.

В этой системе добиться высокого положения можно было, только став такой же хладнокровной, как эта женщина. Меня пугало ее безразличие к окружающим. Обращаясь к ней напрямую, граждане ожидали участия и поддержки, но покидали ее кабинет униженными и со слезами на глазах. Подобная жестокость, выкованная годами, служила свидетельством высшей степени лояльности к государству.

Построение проходило по заранее подготовленному плану, без задержек и импровизаций. Закончив проводить утренний инструктаж, начальница отпустила сотрудников, попросив остаться лишь меня.

— Пойдем, — бросила она в мою сторону и направилась через весь зал в свой кабинет.

По пути я мельком осмотрела себя в зеркале. Когда ругать было не за что, начальница переключалась на внешность сотрудника, указывая на его бездарность, раз тот не мог справиться даже со своим внешним видом. Или же… Она узнала о моем вчерашнем своеволии?

Мы вошли в ее кабинет — маленькое помещение, испещренное оранжевыми элементами декора, с ослепительным искусственным освещением, бьющим в глаза. Первые секунды я щурилась, привыкая к яркому свету.

Начальница села за большой стол, а я осталась стоять перед ней.

— Знаешь, почему ты сейчас здесь? — Она с ухмылкой посмотрела на меня.

О, я знала, что ни один ответ на этот вопрос не будет правильным.

— Нет, — коротко ответила я, чтобы не дать повода придраться.

— Кем ты видишь себя через три года? — Она коснулась пальцами клавиатуры, приготовившись записать мои ответы.

— Руководителем отдела, — честно ответила я.

Я верила в то, что, заняв эту должность, я смогу изменить устоявшееся отношение руководства к гражданам. Я планировала прислушиваться к своим сотрудникам и шаг за шагом продвигать свой подход среди других руководителей отделов. Я намеревалась подобраться к высшему руководству, чтобы заявить о себе. Доказать им, что иногда решения насущных для населения проблем могут инициироваться и «снизу вверх». Но этого я тоже никогда не произнесла бы вслух.

— Ты делаешь все возможное со своей стороны, чтобы прийти к этому? — Начальница снова демонстративно вытянула пальцы над клавиатурой.

— Да, — сказала я, понимая, что любой другой ответ был бы ошибкой. Я знала, как отвечать, чтобы добиться своего, демонстрируя слепую покорность.

— Атанасия, перейдем к сути. Я предложила руководству твою кандидатуру для участия в одном важном проекте. Это будет грандиозное событие, в котором тебе доведется сыграть немаловажную роль. Но на данном этапе я могу рассказать тебе только о том, что ты получишь, если сможешь пройти все собеседования.

Зная, какими ужасными и тяжелыми могут быть проекты, на которые нас отправляли, я сомневалась, что меня заинтересует награда. Самое ужасное заключалось в том, что от проектов на самом деле нельзя было отказываться. Это тут же расценивалось как акт неповиновения и неизбежно приводило к увольнению, без возможности устроиться куда бы то ни было еще.

— Если ты успешно пройдешь все собеседования, то получишь пять годовых зарплат, — сказала начальница, не поднимая глаз. — А если ты хорошо себя покажешь, Аковам возьмет твою семью на пожизненное обеспечение продуктами питания, товарами первой необходимости и лекарствами.

Несмотря на понимание необходимости контролировать свои эмоции, я непроизвольно раскрыла рот.

За что могут обещать такие огромные деньги и привилегии? Что это может быть за проект, за участие в котором готовы столько заплатить?

— Что мне нужно будет делать? — изумленно спросила я.

— До подписания всех бумаг я не могу тебе рассказать. Есть еще кое-что. Проект будет длиться примерно шесть недель. По возвращении, продемонстрировав свою целеустремленность и верность государству, ты получишь должность руководителя отдела.

— Но почему выбор пал именно на меня? — совсем растерялась я.

Начальница многозначительно посмотрела на меня, скрестив руки на груди.

— Во-первых, ты очень гибкая: быстро адаптируешься к разным событиям, не бросаясь в слезы и сопли.

С этим я не могла не согласиться, но стоило указать, что мои нервы почти всегда были на пределе.

— Во-вторых, мы не можем не признать, что граждане тебя любят, — продолжила она. — За последний год твое имя чаще остальных мелькало в книге благодарностей. Твою доброту и заботу замечают все, даже твои коллеги, что может сыграть нам на руку. В-третьих, ты исполнительна. За два года тебе доставались проекты разной сложности, и все они своевременно и качественно выполнялись. Нравились они тебе или нет, результат всегда превосходил все наши ожидания.