— Кто она?

— Она наемный убийца. И я не уверен в том, что убийство — самое тяжкое из ее преступлений.

— Боже мой… — Линетт затрясло. Она похолодела изнутри, холод пробился наружу, и тело ее покрылось мурашками. Она поднесла руку к его лицу, провела по его красивым губам. — Я благодарна вам за то, что указали мне путь.

Он давал ей силы и уверенность. Впервые за два года она снова стала собой. И этот драгоценный дар она получила от Саймона.

— Колдунья, — прошептал он. Глаза его потемнели от страсти. — Лучше бы мы никогда не встречались. Ничего хорошего из этого не получится. Если я и могу повести вас, то эта тропинка приведет вас прямиком в ад.

Глава 10

Саймон разыскал Ричарда Бекинга уже ближе к полуночи в таверне на окраине города. На коленях у него сидела грудастая служанка, а пьяный француз распевал песни. Ричард поприветствовал Саймона улыбкой и взмахом руки.

— Привет, Ричард, — сказал Саймон, пододвигая к столу единственный свободный стул. Посмотрев на сиденье, он приподнял бровь, после чего вытащил носовой платок и постелил на стул, прежде чем сесть.

— Важничаешь, Куинн? — со смехом заметил Ричард.

— У меня с недавних пор неприятности с финансами, — криво усмехнувшись, пояснил Саймон. — Прошлой ночью я привел в негодность один из лучших своих костюмов. Вторым я рисковать не могу.

— Снова в драку?

— Вроде того.

Саймон пристально смотрел на Ричарда, пытаясь различить в нем признаки дурного влияния Дежардана, с которым Бекинг провел немало времени. Но ничего не обнаружил. Он был в прекрасной физической форме и излучал неброское обаяние, которое позволяло ему сойти за своего в любой компании. Русые волосы и глаза его не представляли ничего особенного, роста он был среднего, сложения тоже, да и голос его ничем не был примечателен. Короче, Ричард не привлекал к себе ненужного внимания, а общаться с ним было приятно и необременительно.

Ричард поцеловал служанку, прежде чем спустить ее с колен и отправить за новой порцией эля, после чего, бросив монетку французу, помахал ему рукой, чтобы тот уходил.

— Как случилось, что ты вдруг оказался на мели? — спросил Ричард Саймона, когда они остались одни.

— Эддингтон арестовал мои счета. — Саймон забарабанил пальцами по столу. — Я совершил глупость, надо было сразу снять все со счетов.

— Да, дело дрянь.

— Пусть это тебе послужит уроком.

— Не могу поверить, что у него хватило наглости так с тобой поступить. — Ричард откинулся на спинку стула. — Он не стал бы настраивать тебя против себя, если бы сам не оказался в отчаянном положении. Мне думается, что Эддингтон сам попал в ловушку.

Саймон засмеялся, но смех его закончился сильным кашлем: в таверне можно было топор вешать от табачного дыма, а легкие Саймона, которые он надсадил вчера на пожаре, отказывались принимать в себя новую порцию дыма.

— Когда я вернулся во Францию с мадемуазель Руссо, то подумал, что смогу жить своей жизнью, без приключений и проблем, но меня обложили с обеих сторон. Эддингтон ясно дал мне понять, что мои интересы его не волнуют, что оставляет передо мной только один выбор: обратиться за помощью к тебе, мой друг.

— Я знал, что ты не станешь искать меня просто так. — Ричард лучезарно улыбался. — Но, должен признать, у меня все же теплилась надежда, что ты составишь мне компанию на ночь только в качестве веселого собутыльника. Может, найдем себе парочку красоток, кутнем как встарь, а?

— В другой раз, — сказал Саймон, обводя взглядом таверну.

Он думал о Линетт. Если он и хотел женщину, то этой женщиной могла быть только она, Линетт. Давно он уже не испытывал подобного желания.

— Скажи, — заорал Ричард, перекрикивая пронзительные звуки скрипок, — что я могу для тебя сделать?

Было время, когда Саймон сам искал приключений в таких вот злачных местах. Когда вокруг веселятся, забываешь о собственной неустроенности. Да и места такие вполне годились для того, чтобы агенты могли обмениваться секретными донесениями. Теперь этот смрад и пиликанье скрипок его раздражали.

— Какое задание дал тебе Эддингтон? — спросил Саймон, наклоняясь через стол, чтобы быть услышанным.

— Он хочет, чтобы я занялся мадемуазель Руссо и мистером Джеймсом.

— Я попрошу тебя о том же, но дополнительно прошу, чтобы ты узнал все, что сможешь, о виконте де Гренье и его семье.

Ричард приподнял бровь и улыбнулся. Ему нравились трудные задачи.

— Будь предельно осторожен, — сказал Саймон, чуть отклонившись назад в тот момент, когда перед ними на стол служанка поставила две кружки с элем. — У них не все чисто. Они что-то скрывают. Кто-то или что-то заставили их в свое время бежать из Франции.

— Обещаю быть осторожным. Даю тебе фору в одни сутки.

— Фору в сутки? — прокричал Саймон как раз в тот момент, когда музыка оборвалась и наступила тишина.

Ричард засмеялся при виде недовольной мины Саймона.

— Я буду сообщать тебе все, что удастся узнать о мадемуазель Руссо и Джеймсе, а через сутки ту же информацию будет получать Эддингтон. Разумеется, информация относительно виконта де Гренье будет поставляться исключительно тебе, поскольку Эддингтон передо мной такой задачи не ставил. — Ричард пожал плечами и хлебнул добрую порцию эля. — Мне хотелось бы сделать для тебя больше, но увы…

— Ты и так делаешь для меня слишком много. — Саймон поднял кружку. — За тебя. Я очень тебе благодарен.

Эддингтон платил за информацию. Саймон просил о дружеской услуге. Лишенный семьи, Саймон был благодарен за все, что делалось от чистого сердца в знак дружбы и преданности.

— Я у тебя в долгу. Ты обеспечил наше освобождение, — сказал Ричард.

— На моем месте так поступил бы каждый.

— Это не так, и ты об этом отлично знаешь. Саймон едва успел поднести кружку к губам, как кто-то, стоявший у него за спиной, ударил его по голове, так что пиво в кружке расплескалось, залив ему подбородок, грудь и колени. Саймон посмотрел на свою одежду и злобно зарычал. Встав из-за стола, он развернулся лицом к обидчику.

— Немедленно извинитесь, — сказал Саймон, проклиная судьбу своего второго костюма.

Обидчик, мужчина примерно одного с Саймоном роста, но вдвое крупнее, посмотрел на растекавшееся по одежде Куинна пятно и допустил роковую ошибку — засмеялся.

— Бедняга, — пробормотал Ричард. — Он даже не представляет, что с ним сейчас сделают.

— Я глубоко сожалею о том, что вернулась в Париж. Этот город всегда приносил мне одни несчастья.

Линетт поморщилась, услышав боль в голосе матери, и присела с ней рядом на обтянутую красным бархатом кушетку.

Утренние лучи проникали сквозь прозрачные занавески в гостиную, заливая комнату мягким, приветливым светом. Линетт хорошо выспалась, даже притом, что видела во сне Саймона в таком виде, что порядочная девушка сгорела бы от стыда, увидев такое наяву. Линетт помнила свой сон, когда проснулась, и, хоть со стыда и не сгорела, залилась густым румянцем. Как бы там ни было, она чувствовала себя отдохнувшей и свежей. Она ощущала душевный подъем и на этой волне решилась поделиться с матерью тем, что узнала вчера от Саймона. И еще она хотела расспросить мать кое о чем и получить ответы на вопросы, давно ее волновавшие.

— Маман…

— Я велела тебе держаться от него подальше! — Маргарита плакала, и плечи ее дрожали. — Почему ты не можешь делать то, что я тебе говорю?

— Потому что я должна знать, кто эта женщина!

— Лизетт погибла! — Маргарита вскочила, и пеньюар хлестнул ее по ногам. — Я видела ее тело собственными глазами!

— Ты сказала, что ее лицо… лицо было сильно обожжено. До неузнаваемости.

— Я видела ее волосы. Ее платье. Ее туфли… — Маргарита зажала рот, чтобы не разрыдаться, и отвернулась.

— Может, вы и смирились с ее смертью, маман, — бесцветным голосом сказала Линетт, на мгновение, встретившись взглядом с Соланж, а потом, опустив глаза в пол, когда к глазам подступили слезы, — но я не смирилась. У меня такое чувство, словно я потеряла часть себя.

— Этот человек воспользовался твоим горем! — воскликнула Маргарита, сжимая кулаки.

— Зачем?

— Ты богата и красива. Брак с тобой был бы удачей для любого мужчины.

— Он английский шпион! — запальчиво возразила Линетт. — Какой ему прок от брака с француженкой, чья семья постоянно живет в Польше?

— Может, он хочет провести остаток дней с комфортом.

Линетт презрительно фыркнула.

— Есть вещи, о которых ты не имеешь представления, Линетт.

— Да, маман. Мне об этом каждый день напоминают. Каждый день здесь говорится что-то такое, что понимают все, кроме меня.

— Прошлое должно остаться в прошлом.

— Это смешно и глупо. Я не ребенок. Маргарита подняла палец:

— Что действительно глупо, так это то, что я позволила себя уговорить на поступок, который, как я с самого начала знала, добром не кончится. Ты воспользовалась моим горем. Мне так не хватало твоих улыбок, живости в глазах. Я повела себя безрассудно, и ты этим воспользовалась.

— Живость вернулась, — пробормотала Соланж.

— Благодаря ухаживаниям проходимца!

— Он не проходимец, — как можно спокойнее возразила Линетт.

— Проанализируй факты, — раздраженно сказала Маргарита. — Этот мужчина, чья репутация оставляет желать лучшего, чье дальнейшее пребывание во Франции весьма проблематично, ибо факт его шпионажа в пользу Англии стал известен в определенных кругах, видит женщину, красивую и явно небедную в весьма фривольной компании. Он подходит к ней, снимает с нее маску, целует ее… Я знаю, что он целовал тебя, Линетт. Не лги мне!

Линетт покраснела и прикусила язык.

— Он шепчет ее имя, — продолжала Маргарита, — и наивная девушка, потеряв голову, ведь этот опыт у нее первый, слышит то, что она хочет услышать. «Линетт» становится «Лизетт». Позже этот поднаторевший в подобных играх проходимец подбрасывает масла в пламя разгоревшейся страсти и говорит ей то, что она хочет слышать. Он умеет слушать, и она рассказывает ему достаточно, чтобы, оперируя ею же переданными сведениями завоевать ее доверие. Все для того, чтобы уложить ее в постель и завладеть приданым.

— Боже мой, — сказала Линетт, скрестив руки на груди. — Какая богатая у вас фантазия!

Маргарита невесело усмехнулась:

— Моя версия не более фантастична, чем та, что излагаешь ты. Женщина, как две капли воды похожая на твою покойную сестру, находится здесь, в Париже, но ты не можешь увидеть ее собственными глазами потому, что она — наемный убийца. Подумать только, наша Лизетт — наемный убийца!

В устах матери все и вправду казалось совсем уж неправдоподобным. Но с другой стороны, Маргарита никогда не говорила с Саймоном Куинном по душам.

— Вы не понимаете, маман, — сказала Линетт. — Если бы вы только с ним познакомились…

— Никогда, — отрезала Маргарита. — С меня довольно этих безумных баек. И тебе я запрещаю с ним встречаться. Если ты меня не послушаешь, то глубоко об этом пожалеешь. Это я тебе обещаю.

Линетт вскочила на ноги, ладони ее взмокли от пота.

— Дай ему время…

— Для чего? — Маргарита поднялась с кушетки и принялась нервно расхаживать по комнате, то и дело, бросая мрачные взгляды на Соланж, которая сидела за кофейным столиком и, как ни в чем не бывало, пила чай. — Чтобы он продолжал настраивать тебя против твоей же семьи? Чтобы он продолжал вбивать клинья между тобой и теми, кто тебя любит? Между тобой и теми единственными людьми, на которых ты можешь опереться в жизни? Или может, нам стоит подождать, пока ты понесешь от него, чтобы ни у кого уже не осталось сомнений в том, что он сломал тебе жизнь?

— Вы оскорбляете меня без всяких на то оснований, — сказала Линетт, скрывая панику под маской спокойного достоинства. — Он сам попросил меня держаться от него подальше. Он велел мне забыть о его существовании и жить так, словно мы никогда не встречались.

— Мудрая тактика, чтобы завоевать твое доверие. Разве ты не понимаешь? — Маргарита протянула руки к дочери. — Он заставляет тебя искать встречи с ним, а не наоборот, тем самым, создавая видимость своей непричастности.

Маргарита подошла к Соланж.

— Помоги мне, — взмолилась она.

Соланж вздохнула и опустила чашку на стол.

— Мой друг, такие мужчины, как описывает твоя мама, действительно существуют.

— Но вы не считаете, что Саймон Куинн один из них, — сказала Линетт.

— Откровенно говоря, я не знаю. Я с ним никогда близко не общалась.

— Как бы там ни было, — заявила Маргарита, расправляя плечи, — твой отец собирается приехать сюда через несколько дней, и я намерена ввести его в курс того, что происходит. А до его приезда я запрещаю тебе покидать этот дом, под каким бы то ни было предлогом.

— Ну что же, надеюсь, он сможет внять голосу разума!

Голубые глаза Маргариты приобрели стальной оттенок.

— Возможно, он выдаст тебя замуж за мужчину, который сумеет держать тебя в узде.

— Маман! — Сердце Линетт остановилось, а потом забилось как бешеное. Бабушка точно так же поступила с ее матерью. Родители ее жили в ладу друг с другом, но любви между ними никогда не было. В их браке не было места для страсти, от их союза веяло холодом. Линетт страшила такая судьба. — Если бы вы пригрозили мне чем-то другим, я могла бы вам повиноваться.

— Довольно, — ледяным тоном заявила Маргарита. — Больше ни слова. Иди в свою комнату и успокойся.

— Я не ребенок! Вы не можете запретить мне узнать правду о той женщине.

— Даже не думай мне перечить. Я не потерплю истерик.

У Линетт защипало глаза, полились непрошеные слезы. Маргарита поморщилась как от боли, но не сдалась.

— Уходи. Повернувшись. Линетт выбежала из комнаты.

— Хотел бы я видеть его лицо, — сказал Эддингтон от души хохоча. Он даже поставил бокал с вином на стол, чтобы не расплескать содержимое. — Мне так нравится наблюдать, как ты дерешься.

Саймон положил в рот кусочек куропатки.

— Смотреть было не на что. — Ответил он. — Один удар, и бедняга на полу.

— Но потом к нему на подмогу пришли друзья.

— Ну, — пожал плечами Саймон. — так всегда бывает.

Эддингтон дал знак слуге, чтобы тот убрал его тарелку.

— А что ты делал в этой таверне? — Нарывался на драку, что же еще, — сухо ответил Саймон. Он заметил испытующий взгляд и напряженность Эддингтона, которую тот пытался замаскировать разыгрывая развязность. Но Саймона обмануть было не так-то просто. — Знаете ли, от шантажа у меня портится настроение.

Эддингтон криво усмехнулся.

В дверь тихонько постучали. Саймон отозвался, и в столовую вошел дворецкий.

— Простите, милорд. — Дворецкий взглянул на Саймона. — К вам гостья.

Реакция Саймона была мгновенной. Живот свело от смеси тревоги и радостного ожидания. Он не спрашивал, кто к нему пришел, из-за Эддингтона. Он просто кивнул и встал из-за стола.

— Простите, милорд, я вынужден вас покинуть.

— Разумеется.

Саймон спиной чувствовал взгляд Эддингтона. Закрыв дверь, он вопросительно посмотрел на дворецкого.

— Красивая блондинка, сэр, — сказал понятливый слуга.

У Саймона на лбу выступил пот. Он часто и мелко задышал. Стоило ему только подумать о Линетт, как тело откликалось с пугающей резвостью. Если бы только он мог уехать из Франции. Бросить все и уехать. Ради нее.

Сделав глубокий вдох, Саймон переступил порог гостиной первого этажа. Первое, что бросилось ему в глаза, это цвет платья Линетт. Ярко-голубой. Она стояла к нему спиной, поглаживая кончиками пальцев нарядную китайскую вазу на деревянной подставке. Поза у нее была напряженной.

— Линетт, — тихо сказал он, несказанно счастливый тем, что снова может ее увидеть, — вам не стоило приходить.

Она обернулась, и он понял свою ошибку.

— Мистер Куинн. — Голос был низким и приятным, но в нем слышались стальные нотки.

Саймон поклонился.

— Виконтесса де Гренье.

Жестом пригласив ее присесть, Саймон оглянулся на дверь и кивнул дворецкому, чтобы принесли чай и угощение. Когда дворецкий ушел, Саймон сел напротив виконтессы и внимательно посмотрел на нее.

Он был согласен с тем, что мать Линетт вполне могла сойти за ее сестру. У обеих был тот же цвет волос и глаз. Кроме того, у виконтессы не было ни одной морщинки и фигура была такой же изящной и пропорциональной, как у Линетт.

— Вы очень привлекательны, — сказала она, пристально глядя на него. — Я понимаю, почему ее так к вам влечет.

Саймон скривил губы:

— Спасибо. Теперь я вижу, в кого пошла ваша дочь. Вы обе — самые прелестные женщины из тех, кого мне довелось встречать.

— А как насчет наемного убийцы? — холодно поинтересовалась виконтесса. — Полагаю, она тоже хорошенькая?

— Да, конечно. — Саймон уселся поудобнее, любуясь гостьей. Виконтесса была дамой с характером и, как подсказывало Саймону чутье, с очень даже живым темпераментом. Очевидно, Линетт эти качества достались в подарок от матери.

— Конечно, — натянуто улыбаясь, повторила виконтесса. — Чего вы хотите?

Саймон приподнял бровь.

— Предпочитаете сразу переходить к делу, как я вижу. Кисти ее рук лежали на коленях. Она сплела пальцы, украшенные кольцами с крупными драгоценными камнями. В волосах ее поблескивали маленькие бриллианты, а шляпка удерживалась на заколке с крупным сапфиром.

Маргарита подготовилась к визиту и рассчитывала ослепить Саймона своим богатством. Ей удалось произвести на него впечатление, но при этом он чувствовал себя глубоко оскорбленным. И оскорбленное достоинство заставило его засмеяться. Все эти годы он зарабатывал на жизнь, продавая все, на что находился покупатель. И, по злой иронии судьбы, как раз сейчас он не мог позволить себе быть щепетильным. Как бы ему ни хотелось.

— Я ничего не хочу, — сказал он.

— Вы хотите мою дочь, — возразила она, — или деньги, которыми она распоряжается.

— Мне не нужны ее деньги.

Виконтесса презрительно хмыкнула:

— Только не рассказывайте мне, что это любовь. Этого мне не переварить.

— Нет, — согласился он, — это не любовь. Но я действительно хочу ее, и я достаточно беспринципен, чтобы получить ее, как только представится возможность. Именно поэтому я попросил ее держаться от меня подальше.

— Как это благородно с вашей стороны, — ехидно протянула Маргарита, напомнив ему Лизетт. В голубых глазах ее был лед, а полные губы скривились в презрительной усмешке.

— Я так рад, что вы по достоинству оценили мой поступок, — протянул Саймон и положил руку на спинку кушетки.

Он знал, что эта его фамильярность еще больше ее заведет. Он тоже с каждой минутой все сильнее злился. Он ничего не имел против того, чтобы его называли эгоистом и распутником, когда он соответствующим образом себя вел, но ему не нравилось, когда на него навешивали ярлыки как раз тогда, когда он совершил попытку самопожертвования.

— Почему вы выбрали мою дочь? — спросила Маргарита. — Вы могли бы получить любую женщину, какую бы ни пожелали. Богатую вдову, например. Или вам не нравятся вдовы?

Саймон усмехнулся:

— Я понимаю, что вам очень трудно в это поверить, но я не охочусь за приданым. Я восхищен вашей дочерью. Она демонстрирует ту же силу убеждения, что только что продемонстрировали и вы уже тем, что решились прийти сюда. К тому же она хорошенькая, а я здоровый мужчина. Я не могу не заметить ее привлекательности. Однако никаких иных скрытых мотивов у меня нет. Она ищет встречи со мной, а не наоборот. Если бы она не пришла ко мне, я бы не стал искать с ней встречи. Виконтесса поджала губы.

— Миледи, — сев прямо, сказал Саймон. — Будет лучше, если вы покинете Париж. Я серьезно. Женщина, которая очень похожа на вашу дочь, замешана в весьма опасных аферах. И если вашу дочь примут за нее, может произойти большое несчастье.