Бретт, надо отдать ему должное, поерзал в явном смущении.

— Хрен я, конечно, точно помню, что тогда гнал, но… Блин, Ева. Мне был двадцать один год. Наша группа начинала набирать популярность. Девчонки так и вешались.

— Знаю, — сухо отозвалась я. — Сама была одной из них.

— К тому времени я уже несколько раз с тобой переспал. А в бильярдную притащил как раз для того, чтобы показать ребятам — у нас вроде как складываются отношения. — Он до боли знакомым жестом потер лоб. — У меня просто храбрости не хватало даже перед самим собой признаться в том, что у меня к тебе за чувства. Я норовил списать все на секс, но это была неправда.

Я подняла стакан и отпила, чтобы протолкнуть внутрь застрявший в горле ком. Его рука упала на подлокотник.

— Так, стало быть, я сам все испоганил своей болтовней. Потому ты и свалила. И никогда больше никуда со мной не ходила.

— Я была в отчаянии, Бретт, — признала я, — но не желала этого показывать.

Официантка принесла блюда, и я подумала, зачем вообще делала заказ, поскольку была слишком расстроена, чтобы есть.

А вот Бретт энергично взялся за стейк, но потом неожиданно положил вилку и нож.

— Тогда я не подавал виду, но нынче все знают, что творилось в то время в моей башке. «Золотая девочка» — наш лучший хит. Именно благодаря ему мы и подписали соглашение с «Видал».

Мысль о том, чем все кончилось, вызвала у меня улыбку.

— Это действительно прекрасная песня, и голос твой, когда ты ее исполняешь, звучит восхитительно. Я правда очень рада тому, что ты нашел меня и мы увиделись до твоего отъезда. То, что мы смогли обо всем этом поговорить, действительно много для меня значит.

— А что, если я не хочу вот просто так распрощаться и отбыть на гастроли? — Он глубоко вздохнул и со свистом выпустил воздух. — Ева, в последние несколько лет ты была моей музой. Благодаря тебе я написал лучшее, что есть в репертуаре группы.

— Это очень трогательно… — начала я.

— Мы закипаем друг от друга. По-прежнему. Знаю, ты это чувствуешь. То, как ты поцеловала меня в тот вечер…

— Это была ошибка. — Я сцепила руки под столом. Чего мне только не хватало, так это очередной драмы. На еще один такой же вечер, как в пятницу, у меня просто не было сил. — К тому же ты должен подумать и о том, что Гидеон владеет вашим товарным знаком. Вряд ли тебе нужны трения.

— Да хрен с ним. Что он, хотелось бы знать, сделает? — Бретт побарабанил пальцами по столу. — Я хочу снова попытать счастья с тобой.

Я покачала головой и потянулась за сумочкой.

— Это невозможно. Даже не будь у меня возлюбленного, я просто не та девушка, которая годится для твоего образа жизни. Я требую слишком много заботы.

— Да уж помню, — проворчал Бретт. — Что помню, то помню.

— Я не это имела в виду, — покраснев, ответила я.

— А мне тоже не только это нужно. Я могу измениться для тебя. Посмотри на меня — группа в пути, а мы с тобой вместе. Я могу найти возможность. Я хочу этого.

— Все не так просто. — Я достала из бумажника наличные и бросила на стол. — Ты ведь меня не знаешь. И не знаешь, что значит иметь со мной отношения, какая это нелегкая работа.

— Испытай меня, — отозвался он.

— Я требовательная, прилипчивая, болезненно ревнивая. Да ты со мной за неделю с катушек съедешь.

— Да я уже съезжаю — от одного твоего вида. И балдею. — Его лицо сделалось серьезным. — Кончай убегать, Ева. Дай мне шанс.

Я встретилась с ним взглядом и не отвела глаз.

— Я люблю Гидеона.

У него поднялись брови. Лицо его оставалось потрясающим, несмотря на фингал.

— Не верю.

— Извини. Мне пора идти. — Я встала из-за стола и направилась мимо него к выходу.

Он удержал меня за локоть:

— Ева…

— Пожалуйста, не устраивай сцен, — шепотом попросила я, ругая себя за необдуманное решение притащиться с ним в такое популярное место.

— Ты не поела.

— Не могу. Мне надо идти.

— Ладно. Но я не отступлюсь. — Бретт отпустил мою руку. — Я ошибаюсь, но я и учусь на своих ошибках.

— Шансов нет, — со всей возможной твердостью заявила я. — Никаких.

Бретт вонзил вилку в кусок стейка.

— Докажи.

* * *

Выйдя из ресторана, я увидела припаркованный у тротуара «бентли». Энгус вышел наружу и открыл для меня заднюю дверь.

— Откуда вы узнали, где я?

Его появление стало для меня полной неожиданностью.

В ответ он лишь доброжелательно улыбнулся и прикоснулся к краю шоферской фуражки.

— Но это же жуть какая-то, Энгус, — пожаловалась я, залезая на заднее сиденье.

— Спорить не стану, мисс Трэмелл. Но я всего лишь выполняю свою работу.

По дороге к Кроссфайру я отбила эсэмэску Кэри:

«Обедала с Бреттом. Просит дать ему шанс».

«Одно к одному», — ответил Кэри.

«Весь день в обломах. Хочу обновления», — написала я ему.

Телефон зазвонил. Это был Кэри.

— Детка, — протянул он, — хочу выразить сочувствие, правда, но любовный треугольник — это ведь так восхитительно. Особенно если его участники — решительный рок-музыкант и властный миллиардер. Бррр!

— О боже. Прекрати сейчас же.

— Вечером увидимся?

— Непременно. Но, пожалуйста, не заставляй меня пожалеть об этом.

Я отключилась под его смех, втайне радуясь тому, какое у него славное настроение. Похоже, Трей умеет творить чудеса.

Энгус высадил меня напротив входа в Кроссфайр, и я, поспешив по жаре в прохладный холл, успела заскочить в лифт, прежде чем закрылись двери. Кроме меня, в кабине находилось еще человек шесть, разбившихся на две оживленно общавшиеся группы. Я стояла в углу и изо всех сил старалась заставить себя отрешиться от личных проблем и переключиться на работу.

— Эй, мы наш этаж проехали, — заметила вдруг одна девушка.

Я посмотрела на стрелку над дверью.

Парень, стоявший ближе всех к панели, начал нажимать на все кнопки подряд, но ни одна не зажигалась… кроме самой верхней.

— Кнопки не работают.

Мой пульс участился.

— Надо в аварийную позвонить, — сказала другая девушка.

По мере подъема бабочки в моем желудке все более отчаянно махали крылышками, но наконец кабина остановилась и двери отворились.

На площадке стоял Гидеон. На лице прекрасная бесстрастная маска. Глаза ослепительно-голубые… и холодные как лед. От одного его вида у меня перехватило дыхание.

Никто в кабине не проронил ни слова. Я не шелохнулась, молясь о том, чтобы двери поскорее закрылись, но Гидеон взял меня под локоть и вытащил наружу. Я в ярости отбивалась, желая хоть как-нибудь досадить ему. Двери закрылись за моей спиной, и он отпустил меня.

— Твое сегодняшнее поведение возмутительно, — прорычал он.

— Мое? А как насчет твоего? — Я повернулась к кнопкам вызова и нажала нижнюю, но она не загорелась.

— Ева, речь идет о тебе.

Взглянув на двери «Кросс индастриз», я с облегчением отметила, что рыжеволосой секретарши в приемной нет.

— Правда? — повернулась я к нему, злясь на себя из-за того, что при всех его непростительных выходках он все равно казался мне неотразимо привлекательным. — Ну конечно, обо мне говорить проще, чем о чем-нибудь на самом деле интересном, например о твоем вчерашнем ужине с Коринн.

— Нечего тебе выискивать в Сети сплетни обо мне, — отрезал он. — Ты намеренно стараешься выведать что-нибудь, из чего можно раздуть проблему.

— Ах, значит, в твоих действиях никакой проблемы нет? — выпалила я в ответ, чувствуя, как меня душат слезы. — Проблема лишь в том, что я о них узнаю?

Гидеон скрестил руки на груди:

— Ты должна верить мне, Ева.

— Ты сам делаешь это невозможным. Почему ты не сказал мне, что собираешься на ужин с Коринн?

— Потому что знал, тебе это не понравится.

— Ага, знал и все равно пошел.

Мне было больно. После всех наших разговоров, состоявшихся в выходные… после того, как он сказал, что понимает мои чувства…

— А ты пошла с Бреттом Клайном, зная, что мне это не понравится.

— А я тебе что говорила? Ты сам создал прецедент, показав, как надо обращаться с бывшими.

— Значит, зуб за зуб. Умно и по-взрослому, ничего не скажешь.

Я отшатнулась от него. В стоявшем передо мной мужчине не было ничего от Гидеона, которого я знала. Казалось, будто любимый мною человек куда-то исчез, а напротив меня стоял невесть кто в его обличье.

— Прекрати, — прошептала я. — Не заставляй меня возненавидеть тебя.

По лицу Гидеона что-то промелькнуло, но так быстро, что я не успела ничего уловить. Я попыталась по его позе понять, в каком он состоянии. Гидеон держался на расстоянии от меня, его плечи напряжены, челюсти плотно сжаты.

Сердце мое обливалось кровью, взгляд поник. Я с трудом произнесла:

— Не могу сейчас находиться с тобой рядом. Отпусти.

Перейдя к другому лифту, Гидеон нажал на кнопку. Стоя спиной ко мне и глядя на стрелку индикатора, он сказал:

— Энгус будет забирать тебя каждое утро. Дожидайся его. А обедать тебе лучше на рабочем месте. В настоящее время тебе не стоит болтаться по улице.

— Почему?

— У меня сейчас по горло неотложных дел…

— Вроде ужина с Коринн?

— …и я не могу еще беспокоиться о тебе, — закончил он, проигнорировав мой выпад. — Думаю, прошу не так уж много.

Что-то было не так.

— Гидеон, ну почему бы тебе не поговорить со мной начистоту? — Я протянула руку и коснулась его плеча, но он отдернулся, как при ожоге, чем уязвил меня до глубины души. — Объясни, что происходит. Если возникла проблема…

— Проблема в том, что я в основном понятия не имею, где тебя черти носят, — рявкнул он и хмуро повернулся ко мне как раз в тот момент, когда открылись двери подошедшего лифта. — Между прочим, твой друг в больнице. Твой отец собирается приехать. Просто… сосредоточься на этом.

Я вошла в кабину с горящими от слез глазами. Если не считать того, что он за руку вытащил меня из лифта, Гидеон не прикоснулся ко мне. Не провел пальцами по щеке, даже не попытался поцеловать. И не заикнулся о намерении увидеться позже, в течение дня, сказав лишь, что Энгус будет ждать меня по утрам.

Я бывала в полном смятении, решительно не понимая, что происходит, откуда вдруг взялось это отчуждение, почему Гидеон столь напряжен и сердит, хотя, похоже, мой обед с Бреттом его ничуть не волновал.

Похоже, его ничто не волновало.

Дверь стала закрываться.

«Верь мне, Ева».

Он действительно выдохнул эти слова за миг до того, как нас разделили двери, или мне просто этого хотелось?

* * *

Как только я вошла к Кэри, он мигом понял, что я не в себе. И это притом, что мне удалось выдержать тренировку по крав-мага у Паркера и забежать домой, чтобы принять душ и подкрепиться лапшой быстрого приготовления. После того как весь день во рту и крошки не было, это пересоленное и насыщенное углеводами блюдо больно ударило по моему желудку.

— Дерьмово ты выглядишь, — приглушив телевизор, заметил Кэри.

— Кто бы говорил, — буркнула я, неспособная в таком состоянии нормально воспринимать критику.

— Меня поколотили бейсбольной битой. А у тебя какое оправдание?

Я поправила подушку и ворсистое одеяло на своей раскладушке, а потом изложила Кэри события прошедшего дня, от начала до конца.

— И с того момента мы с ним не разговаривали, — устало закончила я. — Даже Бретт и тот связался со мной после обеда. Оставил внизу, у охраны, конверт с номером телефона.

Туда также были вложены деньги, которые я бросила на стол в ресторане.

— Собираешься ему позвонить? — спросил Кэри.

— Да не хочу я сейчас думать о Бретте! — Я растянулась на раскладушке и запустила руки в волосы. — Я хочу понять, что происходит с Гидеоном. За последние тридцать шесть часов он словно претерпел пересадку личности.

— Может, из-за этого.

Приподняв голову над подушкой, я увидела, что Кэри показывает на что-то, лежащее на прикроватном столике. Я встала на ноги и присмотрелась. Это было издание гомосексуального сообщества.

— Трей принес это вчера, — сказал Кэри.

На первой странице красовался портрет Кэри, а под ним статья с предположением, что нападение было совершено на почве ненависти. В статье упоминалось и о нашей совместной жизни, и о моем романе с Гидеоном, причем, как мне показалось, с единственной целью добавить к тексту клубнички.

— На сайте у них то же самое, — тихо произнес Кэри. — Полагаю, кто-то в агентстве пустил слух, ну а потом его подхватили, и вот результат. Честно говоря, мне стало не по себе при мысли о том, как может разозлиться Кросс…

— Из-за твоей сексуальной ориентации? Да брось ты. Он не такой.

— Но хреновы писаки могут думать иначе. Не исключено, что из-за этой шумихи он и решил держать тебя под постоянным наблюдением. А если его беспокоит, что кто-то может попытаться через тебя добраться до меня, становится понятно, почему он не хочет, чтобы ты болталась по улицам.

— Но непонятно, почему бы ему так прямо мне и не сказать. — Я положила газету обратно. — Пока мы были в отъезде, все было так чудесно. Он был чудесным. Мне уже казалось, что в наших отношениях настал новый этап. Может, и настал, да только к худшему. Он сам на себя не похож. Это просто… Ну, не знаю. Он сейчас за миллион миль от меня. Ничего не понимаю.

— Не тот я парень, Ева, который может это прояснить, — сжав мою руку, сказал Кэри. — Ответы есть только у него.

— Ты прав. — Я полезла в сумочку и достала телефон. — Скоро вернусь.

Я вышла на небольшую лоджию в стороне от комнаты ожидания и набрала номер Гидеона. Раздавались бесконечные звонки, но трубку никто не брал, а затем последовало предложение оставить сообщение в режиме голосовой почты. Тогда я набрала домашний номер. После третьего гудка Гидеон ответил.

— Кросс, — отрывисто произнес он.

— Привет.

После недолгого молчания послышалось «подожди», а потом раздался звук открывающейся двери. Звук изменился. Где бы ни находился Гидеон ранее, он перешел в другое место.

— Все в порядке? — спросил он.

— Нет. — Я потерла усталые глаза. — Мне не хватает тебя.

— Я… я не могу сейчас говорить, Ева, — вздохнул он.

— Почему? Я не понимаю, почему ты со мной так холоден. Я в чем-то провинилась?

Послышалось бормотание, и до меня дошло, что он прикрыл микрофон, чтобы с кем-то поговорить. Ужасающее чувство измены сдавило мне грудь, затруднив дыхание.

— Гидеон. Кто там у тебя?

— Мне надо идти.

— Скажи мне, кто там с тобой!

— Энгус подъедет к больнице к семи. Поспи хоть немного, ангел.

Наступила тишина.

Я уставилась на телефон, словно он каким-то образом мог объяснить мне, что это за чертовщина.

Чувствуя себя раздавленной и несчастной, я отправилась обратно. Едва я отворила дверь в палату, как Кэри, подняв на меня глаза, тяжело вздохнул:

— Ну, детка, вид у тебя такой, будто только что помер твой щенок.

И тут меня прорвало. Я разрыдалась.

ГЛАВА 14

Ночью я почти не спала. Ворочалась, дергалась, проваливалась в забытье, но ненадолго. Тревожили меня и частые посещения Кэри медсестрой. Рентгеновские снимки и анализы вроде бы особого беспокойства не внушали, но меня не было с ним, когда он, будучи в худшем состоянии, сюда угодил, и меня не покидало ощущение, что сейчас я должна быть с ним, спит он или не спит.

Незадолго до шести утра я встала, взяла свой планшет и беспроводную клавиатуру и отправилась в больничный кафетерий взбодриться кофе. Там, пристроившись за столиком, я собралась написать Гидеону письмо. В последние дни мы практически не контактировали, и сейчас письмо виделось мне единственным способом донести до него мои мысли. А постоянный и откровенный диалог был жизненно необходим, если мы, конечно, собирались оставаться парой.

Пригубив кофе, я принялась печатать, начав с благодарности за прошедшие выходные, которые так много для меня значили. Я поделилась мыслями о том, что, по моему мнению, в эти дни наши отношения существенно продвинулись вперед, что, однако, заставляло еще болезненнее переживать последующий откат…

— Ева. Какая приятная неожиданность.

Повернув голову, я увидела доктора Терренса Лукаса, стоявшего с такой же одноразовой кофейной чашкой, как и у меня. Одет он был по-рабочему, в брюках и белом халате.

— Привет, — откликнулась я, надеясь скрыть свою настороженность.

— Не против, если я к вам подсяду?

— Ничуть.

Глядя, как он присаживается рядом со мной, я вспомнила нашу первую встречу. Голова доктора была совершенно седой, что лишь подчеркивало свежесть и гладкость привлекательного лица. Глаза необычного зеленого оттенка светились умом, улыбка была одновременно чарующей и внушающей доверие. Подозреваю, что он пользовался немалой популярностью у своих пациентов — и их матерей.

— Надо думать, случилось что-то особенное, если вы находитесь в больнице в часы, не предназначенные для приема посетителей, — заметил он.

— Здесь лежит мой сосед по квартире.

Делиться дополнительной информацией у меня желания не было, но доктор на этом не остановился.

— Стало быть, Гидеон Кросс пустил в ход свои деньги и добился для вас исключения. — Он покачал головой и отпил кофе. — И вы ему благодарны. Но чего это будет вам стоить.

Я откинулась назад. Меня задело предположение, будто за великодушием Гидеона таятся некие корыстные мотивы.

— Почему вы так настроены друг против друга?

Его глаза утратили мягкость.

— Он нанес обиду очень близкому мне человеку.

— Вашей жене. Он мне рассказывал. — Как мне показалось, его это изумило. — Но ведь не с этого все началось, верно? Это был результат.

— Вы знаете, что он сделал, и все же остаетесь с ним? — Лукас оперся локтями о стол. — То же самое он проделывает с вами. Вы выглядите утомленной и угнетенной. Это, знаете ли, часть его игры. Уж он-то умеет очаровать женщину, восхищаясь ею так, словно дышать без нее не в силах. А потом внезапно оказывается, что он и вида ее не выносит.

Это описание с такой болезненной точностью соответствовало моей нынешней ситуации, что у меня участилось сердцебиение.

Лукас внимательно посмотрел на меня, и его рот скривился в насмешливой, понимающей улыбке.

— То, о чем я говорю, вам самой известно, и не понаслышке. Но вы рассчитываете, что он вас оценит, а на самом деле он будет забавляться, пока вы не наскучите ему.

— Что произошло между вами? — снова спросила я, понимая, что ключ именно в этом.

— Гидеон Кросс — самовлюбленный психопат, — продолжил доктор, словно и не расслышал моего вопроса. — Думаю, он женоненавистник. Он использует свои деньги, чтобы соблазнять женщин, и презирает их за то, что они настолько мелочны, что находят его богатство привлекательным. Он использует секс для контроля, и вы никогда не можете знать, в каком настроении его застанете. Это часть замысла. Когда вы заранее готовите себя к худшему, то испытываете прилив облегчения, если сталкиваетесь с чем-то хоть чуточку лучшим.

— Вы его не знаете, — ровно ответила я, отказываясь клевать на наживку. — И ваша жена тоже.

— Так же как и вы. — Он откинулся на стуле и отпил кофе, выглядя невозмутимым, а я лишь пыталась казаться такой. — Да и никто другой. Он большой мастер по части манипуляций и лжи. Не стоит недооценивать его. Он извращенный, опасный человек, способный почти на все.

— Ваше упорное нежелание объяснить, что настроило его против вас, заставляет предположить, что виноваты все же были вы.