По мере того как лифт поднимался, останавливаясь на разных этажах, народу в кабине оставалось все меньше. Зная привычки Гидеона, в частности то, что он никогда не ездит в набитых битком лифтах, я не могла не подозревать, с надеждой и мольбой, что он оказался здесь только из-за желания увидеть меня, побыть со мной, пусть и столь ужасающе обезличенным способом.

Когда мы добрались до двадцатого этажа, я, глубоко вздохнув, приготовилась выйти наружу, внутренне содрогаясь от необходимости покинуть того единственного в мире, который позволял мне чувствовать себя по-настоящему живой.

Двери открылись.

— Подожди.

Я закрыла глаза, остановленная этой мягкой, хрипловатой командой, хотя прекрасно понимала, что мне следовало бы выйти, как будто я ничего не слышала. Понимала, что оттого, что отдам ему еще часть себя, пусть даже еще минуту моей жизни, мне будет лишь больнее. Но как я могла воспротивиться? В отношении Гидеона у меня этого не получалось никогда.

Я посторонилась, давая возможность выйти остальным. Уилл, увидев, что я задержалась, непонимающе нахмурился, но Мегуми вытолкнула его наружу. Двери закрылись.

С бьющимся сердцем я забилась в угол. Гидеон стоял напротив, излучая требовательное нетерпение. По мере подъема к последнему этажу мое тело откликалось на его почти осязаемое желание. Груди налились и отяжелели, промежность набухла и увлажнилась. Я жаждала его. Нуждалась в нем. Дыхание мое участилось.

Он даже не прикоснулся ко мне, а я чуть ли не задыхалась от вожделения. Лифт начал двигаться медленнее. Гидеон достал из кармана ключ и вставил в панель, остановив кабину.

И подошел ко мне.

Нас разделяли всего лишь дюймы. Голова моя была опущена, так что видела я только его до блеска начищенные туфли да слышала дыхание, глубокое и быстрое, как у меня. А когда вдохнула запах его кожи, сердце мое подскочило.

— Повернись, Ева.

От этого столь знакомого и любимого мною повелительного тона меня бросило в дрожь. Закрыв глаза, я повернулась и охнула, когда он тут же приник ко мне сзади, прижав меня к стенке лифта. Его пальцы сплелись с моими, подняв мои руки к плечам.

— Ты так прекрасна, — выдохнул он прямо мне в волосы. — На тебя просто больно смотреть.

— Гидеон, что ты делаешь?

Я чувствовала исходящее от него обволакивающее меня возбуждение. Его мощное тело было крепким и жарким, дрожащим от напряжения. Член уже встал, и я, не в силах ничего с собой поделать, начала о него тереться. Я хотела его. Хотела ощутить его в себе. Наполняющим меня. Завершающим меня. Без него я была такой пустой.

Он содрогнулся и сделал глубокий вдох. Его пальцы непрерывно шевелились, словно он исходил желанием прикоснуться ко мне где-то еще, но сдерживал себя.

Ощутив, как надавило на мою плоть подаренное мною кольцо, я повернулась и, увидев его, напряглась в боли и смятении.

— Зачем? — прошептала я. — Чего ты от меня хочешь? Оргазма? Хочешь трахнуть меня, да? Спустить в меня?

Эти бесцеремонно брошенные ему в лицо слова заставили его резко выдохнуть.

— Не надо!

— Не надо называть вещи своими именами? — Я закрыла глаза. — Ладно. Просто сделай это. Только вот это кольцо к подобному действу не больно-то подходит.

— Я никогда не сниму его. Нет. Никогда.

Он отпустил мою руку и полез в карман. Я молча смотрела на то, как он снова надел подаренное им кольцо мне на палец, поднес мою руку к губам, поцеловал, а потом запечатлел еще один поцелуй — быстрый, крепкий, жаркий — на моем виске.

— Жди! — произнес он.

И вышел. Лифт пошел на спуск. Моя правая рука судорожно сжалась в кулак. Тяжело дыша, я попятилась от стены.

Ждать. Чего?

ГЛАВА 18

Когда я вышла из кабины на двадцатом этаже, глаза мои были сухими, а настроение решительным. Пропустив меня внутрь, Мегуми встала из-за стола:

— Все в порядке?

Я задержалась возле нее:

— Сама ни хрена не врубаюсь. Это не мужчина, а какой-то сплошной дурман.

У нее поднялись брови.

— Держи меня в курсе.

— Может, мне пора книгу написать, — пробормотала я по пути к своему рабочему месту, гадая, с какого перепугу всем так интересна моя личная жизнь.

Добравшись до своего рабочего стола, я бросила сумочку в ящик и позвонила Кэри.

— Привет, — сказала я, когда он ответил, — если ты мучаешься бездельем…

— Если? — фыркнул он.

— Помнишь, сколько информации ты в свое время накопал насчет Гидеона? Можешь организовать мне такую же подборку про доктора Терренса Лукаса?

— Сделаю. А я знаю этого малого?

— Нет. Он педиатр.

Последовала пауза, а за ней вопрос:

— Ты что, залетела?

— Господи, нет! А если бы да, то мне потребовался бы акушер.

— Врубился. Ладно. Продиктуй мне его имя по буквам.

Сообщив Кэри все, что его интересовало, я связалась с офисом доктора Лукаса и записалась на прием, сказав секретарше, что мне нужна лишь разовая консультация, так что заводить на меня карточку не стоит.

После чего позвонила в «Видал рекорде» и оставила сообщение для Кристофера, чтобы он со мной связался.

Когда Марк вернулся с ланча, я отправилась к нему и, постучав в открытую дверь, с порога сказала:

— Тут такое дело: у меня назначена важная встреча. Ничего, если я завтра приду к десяти, но задержусь до шести?

— Приходи к десяти, а задерживаться не стоит. — Он внимательно посмотрела на меня. — Все в порядке, Ева?

— С каждым днем все лучше.

— Вот и хорошо, — улыбнулся он. — Я действительно рад это слышать.

Мы погрузились в работу, но мысли о Гидеоне продолжали давить на мое сознание. Я снова и снова смотрела на кольцо, вспоминая слова, сказанные, когда он мне его преподнес: «Крест символизирует то, как я за тебя держусь».

Ждать. Его? Его возвращения? Но почему? Я не понимала, что могло побудить его оттолкнуть меня так, как это было сделано, но при этом рассчитывать, что я приму его обратно. Особенно если учесть, что в этой истории была замешана еще и Коринн.

Остаток дня я вновь и вновь прокручивала в памяти события последних недель, все наши беседы с Гидеоном, все его слова и поступки, пытаясь найти ответ. Когда в конце рабочего дня я вышла из Кроссфайра и увидела поджидавший «бентли», то помахала Энгусу, который улыбнулся в ответ. Какие бы трения ни возникли у меня с его боссом, винить Энгуса было не в чем.

Снаружи царила влажная жара. Я завернула за угол и зашла в «Дьюэн рид», чтобы купить бутылку холодной воды и упаковку маленьких шоколадок, которые помогли бы мне выдержать тренировку по крав-мага. Выйдя из аптеки, я направилась обратно в сторону Кроссфайра, чтобы пойти домой. Машина Энгуса все так же стояла у тротуара, но я вдруг увидела Гидеона, вышедшего из здания вместе с Коринн. Обняв за талию, он подвел ее к обтекаемому черному «мерседесу», одному из его автомобилей. Она улыбалась. Выражение его лица было непроницаемым.

Ошеломленная, я застыла на месте, прямо посреди заполненного пешеходами тротуара. Мой желудок скрутило от горя, злости и ужасного чувства, что меня предали.

Гидеон тоже заметил меня и, как и я, замер. Шофер-латиноамериканец, которого я видела в день прибытия отца, открыл заднюю дверь, и Коринн села в седан. Гидеон остался на месте, и его взгляд встретился с моим. И уж конечно, он не мог не заметить, как я подняла руку и показала ему средний палец.

И тут меня поразила одна мысль.

Отвернувшись от Гидеона, я отошла в сторону, достала из сумочки телефон, набрала номер и, когда мама ответила, с ходу заявила:

— В тот день, когда мы обедали с Мегуми, а тебе потом стало не по себе возле Кроссфайра, — это ведь потому, что ты увидела его, да? Натана. Ты видела Натана возле Кроссфайра?

— Да, — призналась она. — Поэтому Ричард решил, что лучше откупиться от него деньгами. Натан сказал, что, как только у него будут деньги, он покинет страну и больше тебя не потревожит. А почему ты спрашиваешь?

— До меня только сейчас дошло, что причиной твоей тогдашней реакции был Натан.

Я снова посмотрела вперед и быстро зашагала по направлению к дому. «Мерседес» исчез, но настроение мое улучшилось.

— Мне надо идти, мама. Перезвоню позже.

— У тебя все нормально? — обеспокоенно спросила она.

— Пока нет, но я над этим работаю.

— Если понадоблюсь, всегда в твоем распоряжении.

— Знаю, — вздохнула я. — Я в норме. Я люблю тебя.

Дома я застала Кэри, сидевшего на диване с ноутбуком на коленях, босые ноги он забросил на кофейный столик.

— Привет, — буркнул он, не отрываясь от экрана.

Я бросила пакет и скинула туфли.

— Знаешь что?

— Что? — Он взглянул на меня из-под упавшей на глаза челки.

— Мне казалось, что все эти закидоны Гидеона связаны с Натаном. Все было прекрасно, потом вдруг случился облом. Почти сразу же явилась полиция, и мы узнали про Натана. Поневоле подумаешь, что одно с другим связано.

— Ну да, — нахмурился он. — Пожалуй, это имеет смысл.

— Слушай дальше. В понедельник, до того как на тебя напали, Натан наведывался в Кроссфайр. Полагаю, чтобы увидеться с Гидеоном. Больше незачем. Не стал бы он соваться ко мне в таком месте, где есть охрана и полно знакомых мне людей.

Кэри сбросил ноги со столика и выпрямился:

— Ладно. И что из этого следует?

— Да то, что с Гидеоном все было тип-топ и после появления Натана. — Я развела руками. — Целую неделю. Мы с ним провели выходные, да так, что лучше не бывает, и в понедельник с утра с ним все было в порядке. А потом — бам! — он словно умом тронулся, и все пошло прахом. В понедельник вечером.

— Я внимательно слушаю.

— Итак, что случилось в понедельник?

— Ты меня спрашиваешь? — поднял брови Кэри.

— Брр… — Я схватилась руками за волосы. — Я спрашиваю весь долбаный мир. Бога. Кого угодно. Что за хрень произошла с моим парнем?

— А мы вроде как сошлись на том, что надо спросить его.

— Спрашивала. И получила от него два ответа: «Верь мне» и «Жди». — Я показала Кэри свой палец. — И он до сих пор носит кольцо, которое я ему подарила. Ты хоть понимаешь, насколько это сбивает с толку? Это ведь не просто колечки, это обещания. Символы притязаний и обязанностей. Почему он носит свое? Почему для него так важно, чтобы я носила свое? Он что, всерьез полагает, что я буду ждать до тех пор, пока он не натрахается с Коринн и не пошлет ее подальше?

— А ты всерьез считаешь, что он это делает?

Я закрыла глаза и откинула голову:

— Нет. Хотя сама не знаю, то ли тут дело в моей наивности, то ли я сознательно себя морочу.

— Тяжелый случай, детка, когда я сам без понятия, что ищу.

— Да просто подозрения… — Я взглянула на его экран. — А это что?

— Текст интервью, данного вчера Бреттом радиостанции во Флориде.

— Надо же. А с чего это вдруг?

— Послушал «Золотую девочку», решил пошарить на этот счет в Сети и вот наткнулся.

Я присмотрелась, но под моим углом зрения разобрать текст было трудно.

— О чем там речь?

— Ну, его спрашивают, реально ли существует такая Ева, и он отвечает, что да, вполне, что он недавно встречался с ней и рассчитывает на возобновление отношений.

— Что? Невозможно!

— Возможно, — ухмыльнулся Кэри. — Почему бы тебе не подхватить этого малого, ежели твой Гидеон так и не разгребет свое дерьмо?

Я вскочила на ноги:

— Потому! Ладно, я с голоду умираю. Хочешь чего-нибудь?

— Ну, если к тебе вернулся аппетит, это добрый знак.

— Все возвращается, — заметила я. — С воздаянием.

* * *

На следующее утро я подождала Энгуса у крыльца. Он сдал назад, и Пол, наш швейцар, открыл для меня заднюю дверь.

— Доброе утро, Энгус, — приветствовала я его.

— Доброе утро, мисс Трэмелл. — Он поймал мой взгляд в зеркале заднего вида и улыбнулся.

Когда он начал отъезжать, я подалась между двумя передними сиденьями и спросила:

— Вы знаете, где живет Коринн Жиро?

— Да, — посмотрев на меня, ответил он.

Я села на место:

— Туда мне и надо.

* * *

Коринн жила недалеко от Гидеона, за углом. У меня не было сомнений в том, что это не случайное совпадение.

Назвав себя консьержу, я прождала добрых двадцать минут, прежде чем получила разрешение подняться на десятый этаж, позвонила в ее квартиру и, когда дверь распахнулась, увидела раскрасневшуюся, растрепанную Коринн в длинном, до полу, черном шелковом халате. С ее шелковистыми черными волосами, аквамариновыми глазами и восхитительной грацией движений, она была воистину великолепна. Я порадовалась тому, что догадалась надеть свое любимое серое платье без рукавов. Оно заставило меня почувствовать себя прямо-таки непринужденно.

— Ева, — едва выдохнула она. — Какая неожиданность.

— Прошу прощения, что нагрянула без приглашения. Но я ненадолго, у меня просто возникло несколько вопросов.

— О? — Она придерживала дверь полузакрытой и стояла, прислонившись к косяку.

— Можно войти? — натянуто спросила я.

— Э… — Она машинально оглянулась. — Лучше бы не надо.

— Меня совершенно не волнует, кто там еще, и я обещаю, что мой визит не затянется больше чем на минуту.

— Ева… — Она облизала губы. — Как бы это лучше сказать…

Руки мои тряслись, желудок превратился в дрожащую массу, перед мысленным взором возник образ Гидеона, голого, негодующего из-за того, что его бывшая любовница, завалившись нежданно-негаданно, прервала их утренний секс. Уж мне ли было не знать, как он любит секс по утрам. Но с другой стороны, я вообще его хорошо знала. Достаточно хорошо, чтобы сказать:

— Коринн, кончай выделываться.

Ее глаза расширились.

Мой рот насмешливо скривился.

— Гидеон влюблен в меня. А ты ему на хрен не нужна.

Оправилась она фактически мгновенно:

— Ты ему тоже на хрен не нужна. Во всяком случае, судя по тому, что все свое свободное время он проводит со мной.

Прекрасно. Поговорим в коридоре.

— Я его знаю. Может быть, не всегда понимаю, но это уже другая история. Я знаю, что он заранее честно предупредил тебя, что вы с ним ни к чему не придете, потому что он не хочет тебя обманывать. Один раз ты уже пострадала, и повторения он не желает.

— Все это просто занимательно. А он знает, что ты здесь?

— Нет, но ты ему непременно расскажешь. И это хорошо. Мне же просто хочется выяснить, что ты делала в Кроссфайре, когда вывалилась оттуда в таком виде, словно тебя только что поимели, — вот как сейчас?

Ее улыбка была как лезвие бритвы.

— А как ты думаешь, что я там делала?

— Во всяком случае, ты не трахалась с Гидеоном, — решительно заявила я, хотя внутренне молилась о том, чтобы не выставить себя в результате полнейшей идиоткой. — Ты увидела меня, так ведь? Из холла хорошо видно улицу, и ты заметила, что я подхожу к зданию. На банкете в «Уолдорфе» Гидеон рассказал тебе, что я по натуре ревнива. Интересно, ты правда перепихнулась там с кем-то другим? Или просто привела себя в беспорядок, перед тем как выйти наружу, чтобы позлить меня?

Ответ я увидела на ее лице. Он промелькнул стремительно, как молния, но я успела заметить.

— Оба эти предположения абсурдны, — заявила она.

Я кивнула, смакуя свое глубочайшее облегчение и удовлетворение.

— Послушай. Ты никогда не получишь его в том смысле, в каком того желаешь. И мне хорошо известно, как это больно. Сама прожила с этим последние две недели. Мне жаль тебя, искренне жаль.

— Да пошла ты вместе со своим сочувствием! — выругалась она. — Прибереги их для себя. Потому что время он проводит со мной.

— И это, Коринн, дает тебе возможность помочь ему. Если ты вообще обращаешь на это внимание, то должна знать, как он страдает. Будь ему другом. — Я повернулась, направляясь к лифту, и уже через плечо бросила: — Желаю приятно провести день.

Она захлопнула дверь.

Вернувшись в «бентли», я велела Энгусу отвезти меня к доктору Терренсу Лукасу. Выслушав меня, он помедлил и, перед тем как закрыть дверь, предостерег:

— Ева, Гидеон будет страшно рассержен.

Я кивнула, понимая предостережение:

— С этим я разберусь, когда придет время.

Дом, где располагалась частная клиника, выглядел непритязательно, но внутренние помещения были привлекательны и уютны. Комната ожидания была отделана панелями из темного дерева и украшена множеством изображений младенцев и детей. На столах и полках лежали журналы для родителей, а предназначенная для детей игровая зона была чистой и находилась под наблюдением.

Я отметилась в регистратуре и села, но почти сразу же меня вызвали. Медсестра провела меня не в смотровую, а в кабинет доктора Лукаса. При моем появлении он встал и быстро обогнул стол.

— Ева, — подал он мне руку. — Вы могли бы и не договариваться о приеме.

Я изобразила улыбку:

— Не знала, как еще до вас добраться.

— Прошу садиться.

Я села, а вот он остался стоять, прислонясь к письменному столу и взявшись обеими руками за его край. Это была оборонительная позиция, и мне оставалось лишь гадать, почему он счел нужным занять ее по отношению ко мне.

— Чем могу быть полезен? — поинтересовался доктор Лукас.

Держался он спокойно, уверенно, на лице широкая, открытая улыбка. Было очевидно, что внешность и манеры врача внушат молодым мамам уверенность в его познаниях и умениях.

— Гидеон Кросс был вашим пациентом, так ведь?

Его лицо мгновенно замкнулось, он выпрямился:

— Я не вправе рассказывать о своих пациентах.

— Когда вы сказали мне то же самое в больнице, я не сопоставила одно с другим, а должна бы. — Я постучала ногтями по подлокотнику. — Вы солгали его матери. Почему?

Он вернулся за стол, отгородившись таким образом от меня.

— Это он вам сказал?

— Нет. Это все мои догадки. Чисто гипотетически: с чего бы вам лгать о результатах проверки?

— Я и не стал бы. А вам лучше уйти.

— О, не так быстро. — Я откинулась на стуле и закинула ногу на ногу. — Я жду от вас большего. Почему бы вам не сказать, что Гидеон — бездушный монстр, патологически склонный портить жизнь женщинам?

— Я лишь исполнил свой долг и предостерег вас. — Взгляд его был тяжелым, губы скривились в презрительной усмешке. Столь привлекательным, как совсем недавно, он больше не выглядел. — Но если вы сами, несмотря ни на что, намерены загубить свою жизнь, тут уж я ничего поделать не могу.

— Об этом я подумаю сама. Мне просто нужно было увидеть ваше лицо. Чтобы убедиться, что я права.

— Вы не правы. Кросс никогда не был моим пациентом.

— Это словесные отговорки. Его мать консультировалась у вас. А потому, прежде чем негодовать по поводу того, что ваша жена влюбилась в него, подумайте о том, что вы сделали с ребенком, нуждавшимся в помощи.

Голос мой наполнился гневом. Памятуя о том, какую страшную, незаживающую травму получил Гидеон, мне было трудно удержаться от желания посчитаться со всеми, так или иначе причастными к этому горю.

Я встала:

— То, что произошло между ним и вашей женой, случилось по обоюдному согласию двух взрослых людей. То, что произошло в детстве с ним, являлось преступлением, а вы, в определенном смысле, его соучастник.

— Убирайтесь!

— С превеликим удовольствием.

Я рывком распахнула дверь и чуть не налетела на Гидеона, который стоял, прислонившись к стене, напротив кабинета. Он схватил меня за руку, но его взгляд, полный гнева и ненависти, был сосредоточен на докторе Лукасе.

— Прочь от нее, — хрипло произнес он.