Мы продолжаем заниматься математикой как ни в чём не бывало. Миссис Уосли рассказывает об округлении чисел до десяти для удобства умножения и деления. Она показывает нам задачку на доске:

— У Бронте Крик есть гнездо с рыбьей икрой, и в нём пятьсот сорок четыре икринки. Если из них вылупилось триста двадцать два головастика, то сколько головастиков не вылупилось?

Эта задачка наводит меня на мысль о пропавшей рыбе. Если в Брант Хиллз учится двести пятьдесят ребят, на заборе должно было быть столько же рыбок. Каждая была прикручена двумя металлическими скрепками. Чтобы снять все, понадобилось бы немало времени. Кто-то должен был это видеть.

— Стивен?

— Да, миссис Уосли.

— Сколько рыбок?

Я замешкался. Откуда она знает, что я думаю о пропавшей рыбе «Потока мечты»?

— Двести двадцать две! — отвечает Рене.

В такие моменты Джесси — куда лучший друг. Он никогда бы так не поступил. Даже если бы учитель спросил его после меня, он притворился бы, что не знает ответа. Возможно, ему даже притворяться б не пришлось. Рене не очень-то хороша в том, чтобы быть одновременно и умной, и при этом тихой.

— Рене, подними руку и дождись, когда тебе дадут слово, — сдвигает кустистые брови миссис Уосли. — Класс, она права?

Рене всегда права. Но я не буду отвечать на этот вопрос.

— Помните, мы считаем в уме, — журчит её голос. — Мы округляем до ближайшего круглого числа, например пятьсот сорок четыре до пятисот сорока. И отбрасываем двойку от трёхсот двадцати двух, чтобы было триста двадцать. Теперь мы отнимаем триста двадцать из пятисот сорока. Ответ — примерно триста двадцать.

— Но вычесть триста двадцать два из пятисот сорока четырёх довольно просто, — говорит Рене.

Она не может сдержаться. Рене не хочет спорить, так само выходит.

Миссис Уосли закрывает глаза на секунду. Затем снова открывает их.

— Но так мы не научимся округлять, да, Рене? Мы должны научиться округлять до десяти.

— Но кто же захочет округлять, когда можно подсчитать?

«Многие», — думаю я. Например, я. Мы же не мерки для костюма собираемся снимать, точность для нас не важна. Если каждому ученику нашей школы нужно раздать по деревянной рыбе, я бы точно пересчитал всех учеников. Или округлил бы. Надеюсь, что они округлили, и никому не придётся раскрашивать рыбу, которую пожевала собака.

— Прошу прощения. Отправьте, пожалуйста, Стивена Нобеля и Рене Кобай в мой кабинет. Стивен Нобель и Рене Кобай.

Я оглядываюсь в панике. Одноклассники не сводят с нас глаз. Всё это может значить только одно.

Нас будет допрашивать полиция. Они посадят нас в комнату со стеклом-зеркалом, через которое будут наблюдать за нами.

Рене хватает меня за руку и встаёт, утягивая меня за собой. Я встряхиваюсь. Она первой выходит из нашего класса и идёт в кабинет директора.

Я вижу его через окно. Это тот самый полицейский с собакой по кличке Трой.

Он открывает нам дверь. Рене тут же говорит:

— Я вас помню. Вы — тот самый полицейский, который взорвал научный проект Рювена!

Рене права на счёт полицейского, который ждал нас в кабинете директора. Это он прочёсывал школу после того, как поступила угроза взрыва. Я узнаю этого золотистого пса с чёрной мордой из тысячи. Он тоже узнаёт нас и виляет хвостом.

После того как Трой обнюхал рюкзак Рювена в компьютерном классе, робот отвёз его на рентген, который показал провода. В рюкзаке было радио ручной сборки для научного проекта. Робот отвёз рюкзак в песочницу и взорвал его там.

Зачем напоминать офицеру про его ошибку? Неужели Рене не могла сказать, что помнит его с происшествия на крыше или что-то подобное? Тогда-то мы и познакомились и с ним, и с Троем. Они обыскивали школу сверху донизу. Рене не очень-то располагает к себе полицейского.

— Я констебль Юргенсен. — Он показывает большим пальцем на женщину с косой, спрятанной под полицейской фуражкой. — А это констебль Уилсон. Вы — те самые дети с грейхаундом и джек-расселом? Рене и Стивен, верно?

Мы киваем.

— Сядьте. Мы хотим задать вам пару вопросов. — Констебль Юргенсен не очень-то дружелюбен. Даже Трой больше не виляет хвостом. Шестую ошибку за день совершает Рене. Ведь она напомнила констеблю о том, что испортило ему настроение.

День первый. Ошибка седьмая

— Спрашивайте. — Я слегка улыбаюсь, чтобы показать офицеру, что мы дружелюбны и готовы к сотрудничеству. Но не слишком широко, чтобы они не подумали, что мы смеёмся над ними. Мы с Рене берём по стулу. — Мы будем рады рассказать всё, что знаем.

— Хорошо, — говорит констебль Уилсон с улыбкой. — Замечательно.

Трой довольно пыхтит. Он словно улыбается нам.

— Вы не видели подозрительных лиц у школы, когда выгуливали собак сегодня утром? — спрашивает констебль Юргенсен, приподняв бровь.

— Ну, нет, мы пришли в школу немного позже, чем обычно, — говорит Рене.

— Да, верно, сначала мы сходили в школу Брюса Т. Линди, — добавляю я.

Трой виляет хвостом, будто одобряя наши ответы.

— То есть вы не видели, как в школу вошёл вооружённый человек? — продолжает констебль Юргенсен.

Я ахаю. «О нет, мистер Руперт!» — думаю я, качая головой.

— Нет, сэр, — отвечает Рене.

— А прошлой ночью? — спрашивает констебль Уилсон. Если они играют в хорошего и плохого копа, то она точно хороший. Я замечаю, что именно она держит в руках поводок Троя. — Или ранним утром?

Я качаю головой.

— Может быть, вы видели незнакомцев? Что-нибудь необычное? — гавкает констебль Юргенсен. Трой тоже гавкает.

Констебль Уилсон немного ослабляет поводок Троя.

— Ничего, — говорю я.

Мне начинает казаться, что нос констебля Юргенсена заостряется, глаза вытягиваются.

— Вы уверены? Вы живёте совсем близко, да?

— Я — да, — говорю я, тыча пальцем в Рене. — Она — нет.

Трой делает шаг вперёд и принюхивается к моей штанине.

От неловкости я начинаю ёрзать.

— Ты какой-то подозрительный, — жёстко бросает констебль Юргенсен. — Чувствуешь вину за то, что украл экспозицию «Потока мечты»?

— Нет! — пищу я, вскакивая. Я почти слышу, как в моих карманах клацает рыба.

Трой снова гавкает.

— Мы не крали рыбу, — говорит Рене. — Зачем она нам?

Констебль Уилсон слегка покашливает.

— Миссис Филипович, которая регулирует перекрёсток, говорит, что видела деревянную рыбу в вашей тележке.

Трой принюхивается к моей штанине, поднимаясь чуть выше.

— Та рыба не с забора детского сада при школе. Её сделал мой брат, Аттила.

— Аттила! — восклицает констебль Юргенсен. Затем он поворачивается к констеблю Уилсон и поясняет: — Тот самый несовершеннолетний, который разрисовал старшую школу.

— Да, но он выплатил свой долг обществу, — говорит Рене. — Он сделал кучу деревянных поделок для обеих школ, которые участвуют в «Потоке мечты».

Здесь встреваю я.

— Мадам Х, то есть миссис Филипович, видела, как мы везли их в школу Брюса Т. Линдли.

Костебль Уилсон прищуривается.

— Аттила не подходил к этой школе, верно?

— Нет! Он учится в Чемплейн Хай, а не в Брант Хиллз.

Рене расскажет им, что Аттила одолжил машину, которую они чинили на уроках труда, чтобы добраться до школы Брюса Т.? Учитель труда ему разрешил? Или использование «Сатурна» — тоже кража?

В кои-то веки Рене не теряет присутствия духа. Я думаю, она всё делает правильно.

— То есть вы не знаете, куда делась рыба? — спрашивает констебль Юргенсен.

Я должен рассказать полицейским, что в моём кармане лежит деревянная рыба. Но они точно подумают, что мы замешаны в краже. А мы ведь ничего не знаем. Я кладу руку на карман с рыбками. Кажется, окунь и рыба-меч ожили и пытаются выпрыгнуть из моего кармана.

Кажется, Трой что-то учуял. Он подпрыгивает на месте.

— Что у тебя в кармане? — спрашивает констебль Уилсон.

— Печёночные байтсы, — отвечаю я, доставая пакет на молнии из другого кармана. — Их готовит мой папа. Можно угостить Троя кусочком?

— Ни в коем случае, — говорит констебль Юргенсен.

Трой упирается лапами в мои ноги и виляет хвостом.

— Прости, малыш, — говорю я и чешу ему за ухом.

— Покажи, пожалуйста, что у тебя в другом кармане, — говорит констебль Уилсон.

Моё лицо пылает, щёки становятся красными, как томатный суп. И что теперь?

Я знаю, что должен был достать рыбу-меч и окуня, как только констебль Юргенсен упомянул «Поток мечты». Стоило сделать это ещё раньше. Как только я зашёл в кабинет, я должен был спросить, куда пропала рыба с ограды и показать те, что собаки подобрали на своём по пути.

Но нет. Я медленно и нехотя достаю окуня и рыбу-меч именно сейчас.

Рене быстро встревает.

— Они были в пасти Пинга и Понга, когда мы вернулись домой. Мы понятия не имеем, откуда эти рыбы. — Она говорит так быстро, что даже я верю в то, что их она их украла. Трой взвывает и падает на пол.

— Серьёзно? — говорит констебль Юргенсен. — Вы уверены, что они не подобрали их в комнате Аттилы?

— Что? — визжу я. — Мы даже не заходили домой к Рене. В смысле зашли, но только в коридор на пару минут.

— Так собаки подобрали их в коридоре? — спрашивает констебль Уилсон.

— Нет!

— Вы сказали, что не имеете ни малейшего понятия, где собаки подобрали рыбу. Теперь вы уверены в том, что это случилось не в доме Аттилы.