Мэри полностью расслабилась и с удовольствием потягивала имбирный эль. При нежном, рассеянном свете мягкие подушки приобрели теплый красный цвет, а музыка, льющаяся из скрытых репродукторов, плавно растекалась по залу. Неспешно допив эль, Мэри перевернула бокал верх дном, и вишенка скатилась ей в ладонь. Мэри подхватила ее губами и вонзила зубы в нежную мякоть. Было видно, как за венецианским окном оранжевое солнце садится на западе в серую мглу. Казалось, оно уменьшилось с тех пор, как Мэри смотрела на него в последний раз, а оранжевый цвет превратился в красный.

— Только подумать! Как быстро смеркается, — заметила Мэри, глядя в окно на пустынный, затягивающийся темнотой пейзаж.

— В этом поезде практически не ощущаешь течения времени. Так здесь все продуманно, удобно. Мы только что проехали пятую станцию, а это означает, что впереди нас ждет длинный туннель. Не пора ли вернуться к себе?

— Хорошо. Но сначала надо расплатиться?

— Не надо. В конце поездки нам приплюсуют эту сумму к общему счету. — Женщина поднялась и проследовала в обратном направлении, твердо ступая по раскачивающейся «гармошке» между вагонами мчащегося поезда.

Вернувшись на свое место, она тут же принялась за вязание, а Мэри лениво провожала взглядом проносившиеся за окном бесплодные земли. В дальнем конце вагона капризно и требовательно заплакал ребенок. Три бизнесмена, выйдя из бара, прошли мимо, смеясь тому, что их заносит от движения состава. Лампочки на потолке казались жесткими сверкающими звездами.

— Вот сукин сын, — сказал один мужчина.

— Ну ты даешь, — отозвался второй.

В серых фетровых шляпах все трое выглядели абсолютно одинаково. Спотыкаясь и покачиваясь, они, толкаясь, одолели проход, а ребенок все плакал, словно заведенный.

Поезд влетел в очередной туннель. Темный скальный массив молчаливо и стремительно проносился рядом с окном, а колеса отщелкивали время, словно зубцы огромного часового механизма.

Дверь распахнулась, и в вагон ступил лоточник; медленно, слегка пошатываясь, он шел по проходу, выкрикивая: «Конфеты, попкорн, орехи кешью… покупайте конфеты, попкорн, орехи…»

— Сюда подойди, — позвала его женщина, расстегивая тем временем коричневую сумку и доставая потертый кошелек. — Дай нам шоколадку.

— О нет, — запротестовала Мэри. — Спасибо, я расплачусь сама.

— Что за ерунда, дорогая, — остановила ее женщина. — Это доставит мне удовольствие. Шоколад — то, что надо юным сладкоежкам. Кроме того, у тебя еще будет достаточно расходов до конца пути.

Продавец остановился рядом, надвинул ниже на лоб красную кепку и засунул большие пальцы в красно-белый полосатый жилет.

— Какую возьмете? — поинтересовался он скучным, усталым голосом. — У нас есть… — Потом неожиданно замолк, внимательно всмотрелся в женщину и хрипло рассмеялся. — А вы опять пустились в путь? — Он понизил голос, в котором послышались тихие, доверительные нотки. — Вам здесь ничего не светит. Все оформлено по правилам. Подписано, запечатано и отправлено.

— Не будь таким доверчивым, Берт, — ласково улыбнулась женщина. — Даже бухгалтеры время от времени ошибаются.

— Бухгалтеры — возможно, но не хозяин. — Хитро улыбаясь, Берт потряс своим черным кошельком — в нем звякнула мелочь. — У него все схвачено. На этот раз он сам во главе дела.

Женщина от души расхохоталась.

— Да, пора уж. Особенно после последней ошибки, когда он допустил, что поезда пересеклись на более высоком уровне. Теперь ему ни за что не договориться с землевладельцами из низины, как бы он ни старался. Они привязаны к своей земле, как дети к игрушкам, и совершенно счастливы. Думаешь, теперь они ему подчинятся? Да никогда.

Берт поморщился, отчего стал похож на обезьяну.

— Да, — сдался он. — Думаю, со временем вы получите свою долю.

— Потому я и нахожусь здесь, — сказала женщина. — Так дашь ты, наконец, шоколадку?

— Большую или маленькую?

— Большую. — Женщина протянула продавцу двадцатипятицентовую монету.

— Ладно. Тогда до скорого, — произнес Берт, дотрагиваясь до кепки. — Счастливой охоты! — И он, раскачиваясь, пошел дальше по проходу, монотонно повторяя нараспев: «Конфеты, попкорн, орехи кешью…»

— Бедный Берт, — сочувственно произнесла женщина и аккуратно развернула шоколадку, не повредив при этом тонкую серебряную фольгу. — Такой одинокий. Рад хоть с кем-нибудь перемолвиться словом во время рейса. А путь такой длинный, что редко кто отваживается его повторить.

Женщина разломила шоколад и вручила кусок побольше Мэри. В воздухе разнесся нежный сладкий аромат.

— М-мм, — восхитилась Мэри. — Как дивно пахнет! — Откусив кусочек, она ждала, когда шоколад растает на языке, и, медленно посасывая его, глотала вкусный сироп.

— Вы так много знаете о нашей поездке, — сказала Мэри женщине. — Наверное, вы много путешествуете?

— О да. Сколько себя помню, все время куда-нибудь еду. Но этим маршрутом — особенно часто.

— Неудивительно. Здесь очень спокойная и уютная обстановка. Столько приятных мелочей вроде ежечасно предлагаемых закусок или напитков в баре и диванов в вагоне-ресторане. Прямо как в отеле.

Женщина метнула на нее быстрый взгляд.

— Это правда, милочка, — сухо проговорила она. — Но не забывай: за удобство надо платить. Расплачиваешься в конце пути. Сделать путешествие привлекательным — это бизнес. У железнодорожной компании заинтересованность в пассажирах замешана не на чистом альтруизме.

— Полагаю, вы правы, — рассмеялась Мэри. — Я об этом как-то не подумала. Прошу вас, скажите, что нас ждет в конце пути? Я даже вообразить не могу. В рекламном буклете ничего не сказано о тамошнем климате или о жителях северного района — совсем ничего.

Женщина вдруг решительно склонилась над вязанием. Оказалось, запуталась нитка. Поспешно исправив положение, она продолжила работу.

— Как я понимаю, ты едешь до конца, — сказала женщина.

— Да, до конца. Папа сказал, что мне не надо ни о чем беспокоиться: проводник сам скажет, куда идти дальше.

— Конечная остановка, — пробормотала женщина. — Ты уверена?

— Абсолютно. Во всяком случае, так указано на билете. Он такой необычный, что я помню даже название станции — красное на черном. «Девятое королевство». Странное название, правда?

— Ко всему можно привыкнуть, — произнесла женщина, как бы обращаясь к самой себе. — К нелепым делениям, подразделениям, классификациям. Все делается наугад. Произвольно. Но, похоже, никого это не волнует. Одно случайное движение, один решительный жест — и вся структура рухнет. Развалится.

— Не совсем понимаю, о чем вы.

— Естественно. Естественно, милая. Я немного забылась. Говорю загадками. Скажи только, не заметила ли ты, войдя в поезд, чего-то необычного в поведении людей?

— В общем, нет, — медленно протянула Мэри, оглядываясь по сторонам. — Нет, — растерянно повторила она. — Вроде все нормально себя ведут.

Женщина вздохнула.

— Наверно, я слишком чувствительна, — предположила она.

За окном замигали красные огоньки — неоновые лампы. Поезд замедлил ход, содрогаясь при въезде на очередную станцию «Девятого королевства». Дверь вагона широко распахнулась, и по проходу тяжело зашагал проводник, направляясь к блондинке с ярко накрашенным ртом. Та побледнела, закуталась в мех и отпрянула назад.

— Не сейчас, — умоляюще проговорила она. — Пожалуйста, не сейчас. Это не моя остановка. Позвольте, я поеду дальше.

— Покажите билет, — потребовал проводник. Женщина облизнула губы кровавого цвета.

— Я куда-то его засунула. Не могу найти, — сказала она.

— Он во втором пальце вашей правой перчатки, — произнес проводник бесцветным голосом. — Вы его туда засовывали, когда я входил.

Женщина раздраженно сорвала перчатку с правой руки, извлекла из отделения для второго пальца красный картонный корешок и швырнула его проводнику. Тот прокомпостировал билет, разорвал его надвое и отдал женщине меньшую часть.

— Вам на другую сторону реки, — сказал он. — Думаю, лучше сойти сейчас.

Женщина не пошевелилась. Проводник подошел ближе и ухватил ее за плечо.

— Извините, — сказал он, — но вам придется выйти. Здесь нельзя тратить время впустую. Надо придерживаться расписания. И на пассажиров у нас определенная квота.

— Хорошо, иду, — проговорила женщина с недовольной гримасой. — Только уберите руку. Это больно. И оскорбительно. — Она поднялась и направилась по проходу к двери, ее темно-красная шерстяная юбка колыхалась вокруг бедер, голова была гордо и дерзко запрокинута.

На платформе у выхода из вагона женщину уже ждали два станционных охранника. При ослепительно ярком неоновом свете они, каждый со своей стороны, вывели женщину через зарешеченные ворота наружу.

Проводник вернулся в вагон, утирая пот со лба большим красным шелковым платком. Остановившись рядом с Мэри, он широко улыбнулся ее соседке. В его черных бездонных глазах играла ледяная усмешка.

— Не так уж часто возникают у нас проблемы с пассажирами на выходе, — заявил он женщине.

Та улыбнулась в ответ, но ее голос звучал мягко и печально: