— Привет. — Дерек коротким взмахом руки здоровается с вошедшими.
Виктор рассматривает Дерека с подозрением.
— Кто ты такой? — спрашивает Джет.
— Это Дерек… пасынок моей сестры, — объясняю я, принимаясь рыться в кухонном шкафу и доставая оттуда разную дрянь, чтобы покормить парней. Ребятам из команды все равно, здоровая пища или нет… им бы хоть чем-нибудь заправиться.
Я буквально слышу, как в голове у Джета крутятся колесики. Заклеить бы ему рот, чтобы не болтал, жаль у меня сил не хватит удержать его в неподвижном состоянии.
— Погоди-ка, Эш, так тебе он тогда приемным племянником приходится. — Джет хохочет, находя это ужасно забавным. — Ни фига себе, как все запутано.
— И не говори, — бормочет Дерек.
Джет хватает горсть фиолетовых «Скитлс», так и оставшихся с утра на столе, и сует их в рот.
— Эш, нам надо составить план, — говорит он с полным ртом. — Показать этим придуркам из Фэрфилда, чтоб неповадно было с нами связываться.
Входит сестра, ее пышные волосы собраны на макушке в бесформенный узел. Она смотрит на ребят.
— Какой еще план?
— План мести, — вставляет Джет до того, как я успеваю подать ему знак молчать.
Брэнди грозит Дереку пальцем, точно как это делала мама.
— Даже не думай в это ввязываться, — говорит она ему. — Помнишь, чем кончился твой последний розыгрыш?
— А что было? — спрашивает Трей.
Дерек качает головой, а сестрица уже приготовилась выложить сенсационную новость.
— Его исключили из школы за то, что он выпустил поросят во время церемонии вручения дипломов.
Исключили? Вчера, увидев Дерека в шортах Академии Риджентс, я и подумать не могла, что его выгнали. Джет хохочет от души и с явным одобрением делает победный рывок кулаком.
— Чувак, это грандиозно.
Подбоченясь, сестра поворачивается к Джету — сейчас она скорее похожа на маму, а не на придурковатую девчонку, которая когда-то каждый день плясала по всему дому в нижнем белье.
— Это не грандиозно. Это, типа, совсем не хорошо. — Она поворачивается к Дереку. — Не смей участвовать в глупых затеях друзей моей сестры.
Дерек делает движение, как будто салютует ей двумя пальцами.
— Зачинщик, скорее всего, этот чувак Бонк, — предполагает Вик, когда сестра с чашкой кофе выходит. Он все еще посматривает на Дерека, будто тот супершпион и доверять ему нельзя.
— Только хочу сразу внести ясность: мой ни с кем драться не будет, — говорит Моника. Она с нежностью треплет Трея по щекам. — Нечего портить это роскошное лицо. Правда, бэби?
Они целуются и сюсюкают. Вик отворачивается. Джет морщится и делает вид, что его тошнит.
— Правда, ребят, уединились бы, что ли?
Я толкаю Джета в бок:
— Оставь их в покое. Когда сам влюбишься, тоже так будешь.
— Видишь ли, этому не суждено случиться. А если все-таки да, то пристрели меня, чтоб не мучился.
Виктору приходит эсэмэска, он ругается себе под нос.
— Мне надо идти.
Джет вскидывает руки:
— Я что, один буду план составлять, как Фэрфилд отметелить?
— Может, нам не стоит торопиться с отмщением, вроде как мы выше этого? — предлагаю я.
— А разве мы выше? — протестует Джет. — Я — нет. Ты, Эш, заблуждаешься, считая, что тебя выбрали капитаном, ожидая или желая благородных действий. Давай посмотрим правде в глаза: если бы голосовали за самого симпатичного парня, то победил бы я.
Моника, не сводя глаз с Трея, поднимает руку.
— Я протестую. Самый симпатичный в команде — мой бэби.
Джет смеется:
— Ты необъективна. Эй, Паркер, ты и вправду хочешь узнать, почему выбрали тебя?
— Вообще-то нет.
Джет обязательно скажет, что у меня самая большая грудь или еще какую-нибудь пошлость. Или, как Лэндон, заявит, что сам все подстроил, — это будет ужасное чувство, будто я недостойна. Я хочу знать правду… но только, надеюсь, она далека от мнения Лэндона.
— Я хочу узнать, — вмешивается Дерек.
Джет обнимает меня за плечи и, как тряпичную куклу, прижимает к себе.
— Ее выбрали капитаном за то, что она самая шикарная телка в команде.
— Джет, я единственная девчонка, — поправляю я.
— Я еще не закончил. Еще ее выбрали капитаном за редкое для девчонки мужество. Она не сдается и не ревет, когда получает на поле синяки, раны и терпит грубое обращение. Она показывает высший класс каждый, к черту, раз. Она наша движущая сила, это уже точно. — Он переводит взгляд на Дерека. — Эта девчонка пришла в команду в девятом. Народ заключал пари, что она через неделю бросит. Я-то знаю, сам на этом материально пострадал. Не говоря уже о том, что некоторые нарочно вели себя так, чтобы она бросила, и я в том числе, но она не сдалась. За это мы ее и уважаем. — Теперь он рассматривает мою грудь. — И сиськи у нее лучше всех.
Глава 11
Дерек
ПРИ УПОМИНАНИИ О ГРУДИ Эштин я отворачиваюсь и делаю вид, что интересуюсь остатками «Скитлс». Не буду обращать внимания на грудь, да и на остальные части тела Эштин. Я и так уже немного зациклился на этой девчонке. Так что ее женскими прелестями мне интересоваться не следует, и не только по причине, которая на поверхности. Я закрываю ноутбук, но тут ко мне обращается огромный латиноамериканец:
— Слушай, Дерек, так как насчет помощи?
— Вик, помощь нам не нужна, — вступает Эштин. — Не говоря уже о том, что сказала сестра. Дереку запрещено нам помогать.
Да-а, но от этого мое желание нарушить правила только усиливается.
— О какой помощи идет речь?
— План мести за беспорядок во дворе у Эштин.
Теперь очередь Джета, по его собственным словам, самого симпатичного в команде и при этом самого болтливого.
— Нам нужен такой план, чтобы им впредь неповадно было с нами связываться. Пригодятся любые идеи.
Между мной и ребятами возникает Эштин.
— Никаких идей у него нет. Правда, Дерек?
— Правда. — Ее триумф длится недолго. — Но я буду думать.
— Нет, не будешь, — протестует Эштин.
— Прекрасно. Сообщи, если что придумаешь, — одобряют члены команды.
Эштин, с презрением взглянув на меня, хлопает каждого из друзей по плечу.
— Поговорим позже. Это внутренние дела команды. Вы, ребята, идите, тренируйтесь. Я чуть позже подойду.
Когда они уходят, Эштин, облокотившись на стол, склоняет лицо ко мне. Вот зачем Джет вспомнил ее грудь — сейчас, когда она буквально лежит на столе, мне хорошо виден розовый кружевной лифчик.
— Ты, наверное, подумал, что меня нужно спасать. — Мне тяжело дается смысл слов, все из-за лифчика. — Не нужно. Хотя я и благодарна тебе за помощь в уборке двора, но могла совершенно спокойно сделать это сама.
Я беру ноутбук в руки:
— Не собираюсь я тебя спасать.
— Тогда, ковбой, что ты собираешься делать? — продолжает она. — Надоедать мне?
— Ничего я делать не собираюсь, — говорю я. — С самого приезда у меня уходит слишком много времени на то, чтобы надоедать тебе, и ни на что больше, видать, времени ни остается.
Покидая кухню, я надеюсь забыть розовый кружевной лифчик и его владелицу. Оказавшись у себя на надувном матрасе, опять открываю ноутбук. Собираюсь посмотреть видео, но вместо этого ищу в сети фотографии участка перед домом Эштин. Находятся они довольно быстро. На созданной тем же утром липовой страничке какого-то Буджера Макги, выдающего себя за ученика школы Фремонта. Фотки разбросанных по газону тампонов и прокладок размещены утром. Эштин отмечена на одной из них — фотографии с подписью «ФРЕМОНТСКАЯ СУКА».
Одну фотку сделали с улицы, стараясь охватить цельную картину. Другие сняты крупным планом и демонстрируют искусное размещение прокладок и тампонов. Устроители розыгрыша приняли меры, чтобы не выдать себя, — боялись последствий узнавания. Умные, да не очень. Прищурившись, я вглядываюсь в фотографию машины Эштин. В боковом стекле отражается другой автомобиль. В нем легко узнать джип «Рэнглер» с нестандартной световой балкой. Его ни с чем не спутаешь.
Напоминаю себе, что не собираюсь становиться защитником Эштин. Девчонка в состоянии сама за себя постоять, а если нет… ну, у нее и бойфренд есть, и друзья по команде. Говорю себе: не стоит вмешиваться в ее жизнь, хотя инстинктивно чувствую, что стоит. Фалькор запрыгивает мне на колени и скребет лапой. Изо рта у него несет явно не собачьим кормом.
Здорово было бы остаться на лето в Риджентс — гулял бы на вечеринках ночи напролет. Но я тут, в окрестностях Чикаго, с мачехой, которая вдруг решила заботиться о том, чтобы я не влип в неприятности, и с девчонкой в розовом кружевном лифчике, которая играет в футбол и только и мечтает, чтобы я исчез с лица земли.
Делать мне все равно нечего, а развлечься хочется — я решаю проехаться до Фэрфилда, поискать этот самый джип. Нет ничего проще проникнуть на территорию врага, если никто не узнает врага в тебе. Я в джинсах, сапогах и клетчатой рубашке на пуговицах, а также в бини, по которой видно, что я не местный. Когда в Риджентс я только познакомился с Джеком, тот спросил, не вырос ли я на ранчо, — он так определил по моему выговору. Может, я и говорю, как ковбой, но смотрюсь, как калифорнийский чувак, который серфингует и носит бини. Где бы я ни жил — ни под какие шаблоны не подхожу.