— У тебя аллергия на фиолетовые «Скитлс»? — Его голос буквально пронизывают скептические нотки.

— У меня аллергия на фиолетовый пищевой краситель. — Взяв оранжевый кругляшок, я кладу его в рот. — На остальные аллергии нет. Обожаю «Скитлс».

— Мне достаточно своего завтрака, но все равно спасибо. — Дерек продолжает уминать яичницу и хлеб. Заходит Джулиан, и Дерек переключает внимание на племянника. — Привет, чувак. Будешь завтракать?

Джулиан кивает.

— Я сделаю, — быстро говорю я Дереку.

Нужно реабилитироваться, чтобы Джулиан не думал, что я самая негодная тетка на свете. Если нужно потрудиться, чтобы обняться наконец с ребенком, я этим займусь. Я уже поднимаюсь со стула, но Дерек поднимает руку.

— Я сам.

С тех пор как уехала мама, папа никогда дома не готовил. Мне приходилось заботиться о себе самой и питаться тем, что папа приносил из магазина: замороженной, разогретой в микроволновке и нездоровой пищей. Очевидно, мама Дерека проводила с ним больше времени, чем моя со мной. Хотя он здесь и ни при чем, меня охватывает сильнейшая зависть.

Джулиан садится на соседний с Дереком стул. Присутствие Дерека в нашем доме вызывает у меня чувство своей незначительности и ненужности. Будто меня нет.

— Хочешь «Скитлс»? — Я трясу пакетом перед носом племянника в жалкой попытке подружиться с ним. Не слышала, чтобы дети не любили конфет. — Это классная нездоровая пища для завтрака.

Он мотает головой. Племянник вообще не хочет иметь со мной дело. Мой заклятый враг ставит перед ребенком тарелку с дымящейся яичницей и поджаренным хлебом. У меня слюнки текут от одного запаха. Джулиан ест, довольно мурлыча себе под нос. Мелодия почему-то похожа на школьный командный гимн, который во время перерыва скандируют болельщики.

Мысль о командном гимне напоминает мне, что я не выглянула за дверь, чтобы удостовериться, что фэрфилдские не обмотали дом туалетной бумагой. Накануне вечером, когда я ложилась, все было чисто, однако Фалькор спал в «берлоге» и мог ничего не слышать. Я отдергиваю занавеску в гостиной и при виде участка перед домом непроизвольно подношу руку ко рту.

Нет! Нет, нет, нет и нет! Это хуже, чем туалетная бумага. Хуже, чем я могла себе представить, и ужасно оскорбительно. Не туалетная бумага свисает, как белые флаги, с веток деревьев. Сотни гигиенических прокладок приклеены к стволам, а тампоны привязаны к веткам и болтаются на ветру, как рождественские игрушки.

И словно это само по себе недостаточно тошнотворно, все прокладки и тампоны в ярко-красных «кровяных» пятнах. Даже весь почтовый ящик в прокладках. Чуть не дымясь от злости и стыда, я бросаюсь убирать двор, но тут мне на глаза попадается кое-что еще, и я присвистываю. На подъездной дорожке большими буквами, составленными из множества прокладок, написаны два слова: «ФРЕМОНТСКАЯ СУКА».

Глава 9

Дерек

БОРМОЧА РУГАТЕЛЬСТВА, ЭШТИН как угорелая выскакивает на улицу. Я нахожу ее на участке перед домом, она в ужасе обозревает устроенный на газоне и на деревьях кавардак. Ох, и ни фига себе.

— Иди отсюда! — кричит она, лихорадочно отдирая от дорожки выложенные прокладками слова «ФРЕМОНТСКАЯ СУКА».

Ее ладони испачканы чем-то вроде кетчупа. Он же попадает на хоккейный свитер, когда у нее в руках уже целая охапка прокладок. Как специалист по розыгрышам, этот я оценил по достоинству. Он серьезно спланирован и старательно исполнен. Руки чешутся придумать план мести — вот будет забава. Но Эштин пыхтит, как дракон, изрыгающий пламя. Ее все это не впечатляет и не забавляет. Она на взводе. Я хватаю стоящий у гаража мусорный бак и берусь отвязывать от веток тампоны.

Она выхватывает бак у меня из рук.

— Чего тебе?

— Помочь хочу.

Даже лицо и волосы у нее в кетчупе. Она убирает прядь волос с лица, но от этого только хуже.

— Обойдусь без твоей помощи.

Я смотрю на тампоны — они развеваются над ее головой.

— Слушай, Эштин, тебе же одной в два раза дольше убирать придется. — Стянув с ветки тампон, я кручу им перед ней. — Умерь уже свое самомнение и позволь мне помочь.

Выхватив у меня тампон, она швыряет его в мусор.

— Случись с тобой такое, тебе было бы не до смеха. — Отвернувшись, она утаскивает бак с мусором в сторону. — Почему бы тебе не подлизаться к моей сестре или племяннику и не помочь им — это у тебя здорово получается. А ко мне не надо, так что иди в дом.

Что ж, если она так хочет, пусть. Я поднимаю руки вверх, будто сдаюсь. Пусть сама все это убирает. Из прошлого опыта знаю: только свяжись с девчонкой типа Эштин, которая относится к жизни слишком серьезно, — хлопот не оберешься, а пользы никакой.

— Сколько же в тебе колючести.

— Так, что здесь происходит? — спрашивает Гас и поворачивается ко мне. — Имеешь к этому отношение?

— Нет, сэр.

Эштин продолжает срывать с деревьев прокладки. Гас наблюдает за дочерью, он возмущен так, будто страшнее этого розыгрыша ничего нет.

— Я вызываю полицию.

— Не надо, пап! — Эштин умоляюще смотрит на отца. — Если ты позвонишь в полицию, меня назовут слабой девочкой, которая не может быть капитаном команды.

— Эштин, ты и есть девочка, — сухо бросает Гас. — Почему бы не уступить должность капитана кому-то из мальчиков? И пусть его семья разбирается с варварскими выходками на своем участке.

— Гас, она же не виновата, — говорю я. Пусть услышат независимый голос третьей стороны, которая не считает розыгрыш концом света. — Это просто розыгрыш.

Гас переключается на меня.

— Просто розыгрыш, говоришь? Не вижу в нем ничего смешного.

— Гас, здесь нет ничего такого. Чем кричать на нее, почему бы вам не…

— Дерек, не вмешивайся. — Эштин встает перед Гасом, чтобы он выслушал ее. Спина прямая, голова высоко поднята, плечи расправлены. — Папа, я обещаю все убрать к твоему приходу с работы. Пожалуйста, не звони в полицию.

Гас, в полном бессилии снова оглядывая двор, качает головой.

— Будь мама здесь, она бы не позволила тебе играть в футбол. Она бы записала тебя в кулинарный кружок, на балет или что-то в этом роде.

Эштин воспринимает его слова, как пощечину.

— Папа, мне нравится футбол. И я хороший игрок. Если бы ты пришел на матч или на тренировку и сам посмотрел…

Ее слова звучат все тише, это уже почти шепот, но Гас пропускает их мимо ушей и идет к машине.

— Чтобы двор к моему приходу был вычищен, или я вызываю полицию.

Он садится в машину и уезжает. Эштин делает глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, и принимается за прокладки.

Тогда я стягиваю тампоны с верхних веток — ей дотуда не достать.

— Знаешь, — замечаю я, протягивая руку с тампонами к мусорному баку. — То, что ты в состоянии одна разбираться с дерьмом, не означает, что так и надо делать.

Глава 10

Эштин

— ЭЙ, ЕСТЬ ТАМ КТО? — Джет громогласно возвещает о себе на весь дом. Никогда не звонит. Если дверь заперта, будет стучать, пока дыру не проломит.

Я бросаюсь вниз, надеясь, что смыла с себя всю «кровь». Больше часа ушло у нас с Дереком на уборку двора перед домом. Под конец мы оба походили на жертв из фильма ужасов. Джет уже в гостиной, он устраивается на папином любимом кресле, а Трей с Моникой усаживаются на диван. Виктор, скрестив руки на груди, стоит в дверях. Знаю, что его беспокоит, но секрета ни за что не выдам.

Я еще не решила, как рассказать ребятам о розыгрыше, когда Джет прерывает молчание.

— Мы знаем, что твой дом ночью обвешали тампонами и обклеили прокладками.

Я-то надеялась, что шутку сработали достаточно поздно, а я все убрала достаточно рано и весть не успела разлететься. Утром мимо нашего дома проехало всего две-три машины, и только один водитель притормозил, чтобы рассмотреть, что происходит.

— Откуда вы узнали?

— Всем членам команды по электронке с анонимного адреса послали фотки. — Трей на мобильнике показывает мне одно за другим изображения тампонов и прокладок по всему двору… и подъездную дорожку со словами, от которых до сих пор тошно.

— Они и в сети есть, — добавляет Джет, убирая волосы с лица. — Надо придумать, как отомстить, — не собираюсь сидеть на заднице и ничего не предпринимать.

Моника нетерпеливо похлопывает Трея по коленке — они явно хотят сообщить что-то еще.

— Вот мы все пытаемся понять, откуда у них наши электронные адреса, — говорит Трей. Моника согласно кивает.

— Похоже на своих, — добавляет она.

— Да вы детективов насмотрелись, — отвечает им Вик.

— Заполучить расписание матчей и тренировок с нашими адресами не так-то сложно. Те, кто проживает в южной части Фэрфилда, ходят во Фремонтскую школу. — Джет издает жалобный стон. — Я проголодался до чертиков. Есть че пожрать?

— Да не особо, — говорю я, но он все равно устремляется в кухню, объясняя, что на голодный желудок думать не в состоянии. Этот парень ест, как троглодит, но более поджарого и быстрого игрока не найти — он сжигает калории своей неуемной энергией. Один из его пап — шеф-повар, и зачем ему что-либо есть у нас дома, для меня загадка.

Мы все следуем за Джетом на кухню. За столом Де-рек, перед ним ноутбук.