Старый Ваархен неожиданно издал торжествующий вопль, и все друиды подхватили его. В этом крике слились приветствие и ликование. Первые лучи восходящего светила коснулись верхушек деревьев, ударили прямо в глаза таившегося на вершине мегалита викинга. Стало совсем светло, и Ролло уже не на шутку опасался, как бы жрецы его не заметили. Он слился с камнем и, щурясь, наблюдал, как два друида подвели к Ваархену маленькую фигурку и тот резким движением разорвал на ней одеяние.

И все-таки Ролло не ошибся. Это была Эмма. Теперь она стояла среди друидов совершенно нагая, прикрытая лишь волнами своих дивных медных волос. Хрупкая, изящная фигурка среди облаченных в светлые балахоны лесных старцев. Она была неподвижна и покорна, словно неживая. Ее прежнего страха и стыдливости больше не существовало. Лицо Эммы оставалось безучастным, а взгляд был отсутствующим.

– Колдовство, – пробормотал Ролло, медленно нащупывая ближайший дротик.

Все его существо было напряжено до предела, сердце гулко стучало, солнечные лучи слепили глаза. В этом сиянии он видел, как друиды окропили неподвижную девушку горячей кровью с дубовых ветвей. Эмма слегка вздрагивала, когда темные вязкие капли касались ее, но не шевелилась, лишь недоуменно взглядывая на жрецов. У Ролло сердце заныло от жалости. Он видел, как один из друидов поднял чашу с маслом, и Ваархен, смочив в нем пятерню, провел ею по груди и животу Эммы. Девушка все сносила с покорностью, и Ролло наконец решил, что его время пришло.

Первый же дротик пронзил Ваархена, выйдя между лопаток. Жрец, не успев даже вскрикнуть, рухнул к ногам своей жертвы. Друиды были так поражены, что в первый миг стояли неподвижно, и это дало викингу возможность сразить еще четверых. В пятого он промахнулся, ослепленный блеском солнца. В тот же миг, схватив оставшиеся дротики и издав неистовый боевой клич, он прыгнул с мегалита прямо в корзину на алтаре.

Теперь друиды опомнились и в панике бросились кто куда, испуская громкие крики. Удержав равновесие, Ролло успел метнуть дротики еще в двоих, на большее у него времени не оставалось. Воспользовавшись паникой среди жрецов, он подхватил безучастную девушку и, перебросив ее как добычу через плечо, со всех ног кинулся в противоположную сторону.

По пути он натолкнулся еще на троих друидов и, выхватив кинжал, кинулся на них. Того, кто преграждал ему дорогу, он ударил лезвием в грудь, другого пнул ногой, третий же, вопя, сам кинулся прочь.

Шум погони он различил лишь тогда, когда почти уже миновал заросли священной рощи. Но здесь его ожидал новый сюрприз. Прямо на него бросились несколько друидов-стражников, а на открытом пространстве за рощей он обнаружил толпу явившихся к святилищу по случаю праздника бретонцев. Их было множество, даже женщины с детьми. Кое-кто из сопровождавших их мужчин пустился наутек, но часть бретонцев ринулись помогать стражам рощи.

Ролло успел увернуться от брошенного в него дротика. С размаху левой рукой он чиркнул кинжалом по груди одного из друидов и, заслонясь его телом, принял на себя еще два копья. Сражаться с ношей на плече было крайне неудобно, поэтому, швырнув в атакующих изувеченный труп жреца, Ролло со всех ног помчался прочь.

Он не сразу осознал, что почти инстинктивно движется в сторону пещеры Мервина, но менять направление было уже поздно, так как со всех сторон надвигались преследователи. Он несся как ветер, делая гигантские скачки, однако дорога в гору требовала неимоверных усилий, и когда он оказался на плато, то окончательно растратил силы.

Никогда ранее он не замечал, что девушка так тяжела. Все его существо кричало ему – брось ее. Почти не беспокоившие его трещины в ребрах теперь мучительно ныли от каждого толчка, он задыхался. Но Ролло был упрям и редко отказывался от задуманного. Поэтому он замер лишь на миг, переведя дыхание и поудобнее устроив на плече безжизненное тело Эммы. Ему необходимо добраться до зарослей с другой стороны плато. Спуск очень крут, но у викинга не было иного выхода. Хотя нет – был! Он понял это сразу, когда увидел, как снизу из зарослей навстречу ему движутся вооруженные бретонцы. Он резко свернул и бросился в глубь пещеры.

Шкура у входа была откинута, и новый, незнакомый ему друид разводил в очаге огонь. Он едва успел встать, привлеченный шумом, как Ролло по рукоять вогнал ему в грудь кинжал. Затем, сбросив Эмму на пол, викинг схватил несколько пылающих головней из огня и, задернув шкуру, подпалил ее. Повалил густой дым, но мех воспламенился не сразу. Ролло пришлось крюком с бечевой проломить череп первому же ввалившемуся в пещеру преследователю и пинком отшвырнуть второго. Шкура затлела, взметнулось пламя.

Ролло перевел дыхание, наблюдая, как стена огня отсекает его на какое-то время от преследователей. Он слышал их яростные вопли и вой у пещеры. Дым ел глаза, Ролло огляделся. У него оставались считанные мгновения, а сделать надо было много. Заново укрепив у пояса крюк, он вытер кинжал о бедро и бросил его в ножны. Схватив один из мешков овата, он свалил туда кое-что из остававшейся снеди, и хотя не был уверен, что там, куда он отправляется, все это ему понадобится, умирать с голоду все равно не собирался. Потом он схватил пучок свечей, кресало и трут и наконец повернулся к девушке.

Эмма тупо сидела на полу пещеры, не сознавая своей наготы, и беспомощно моргала, когда в глаза попадал едкий дым. Ролло рывком поставил ее на ноги и повлек за собой в глубь пещеры. Девушка послушно, как животное, двигалась за ним. На узком карнизе над озером она стала скользить и оступаться, и Ролло опять взвалил ее на плечо. Недавно он уже проходил здесь с куда более тяжелым грузом. Но тот человек был мертв. Эмма, впрочем, тоже была жива как бы наполовину, да и сам викинг не знал, что его ждет. По крайней мере, смерти от руки своих преследователей он избежал. Понял он это, когда достиг уводящего во тьму прохода, а на другом краю озера появились бретонцы. Ни один из них не решился двинуться далее. Пораженные, они стояли над озером, постепенно умолкая. Ролло приостановился на миг и, опустив Эмму, подтолкнул ее во мрак, сам же не удержался от того, чтобы не сделать в сторону преследователей непристойный жест. Бретонцы снова загалдели. Кто-то запустил факелом, и он, шипя, погас в водах озера. Ролло рассмеялся, и ему гулко ответило эхо – тысячи голосов. Викингу стало не по себе, но он отогнал страх. Старики твердят, что в подземельях обитает всякая нечисть, но сам он еще никогда никого не встречал. И если трезво рассудить, то ожидающие его по другую сторону озера бретонцы с их тяжелыми секирами куда опасней, чем тьма подземелья. Поэтому, взяв руку девушки, он торопливо зашагал вниз, в кромешный мрак и леденящий холод.

Ролло помнил, что где-то неподалеку он оставил Мервина. И действительно – вскоре он едва не споткнулся о тело и выругался сквозь зубы, налетев на выступ скалы. Приостановившись, Ролло высек огонь и зажег свечу. Желтый колеблющийся свет лег на влажные стены. Мервин полулежал, привалившись к стене. Рядом с ним, окутанная пеленой волос, стояла девушка. Ролло опустил руку на ее плечо.

– Птичка, ты слышишь меня? Это я, Ролло. Мы спасены. Ты понимаешь, что я говорю?

Эмма слегка повернула голову, и он увидел отражение пламени свечи в ее остановившихся глазах.

– Проклятые колдуны, что они сделали с тобой?

Ему стало не по себе. В толще скалы он находился в компании мертвеца и безумной. Бесстрастие Эммы пугало Ролло. Даже ее нагота не вызывала никаких чувств.

– Что же, идем, – проговорил наконец викинг. – Надеюсь, эта чертова дыра куда-нибудь да приведет нас.

Они долго брели при неверном свете сальной свечи, пробираясь по извилистому коридору и углубляясь все далее в недра подземелья. Туннель становился все уже. Вскоре Ролло потерял всякое представление о направлении. Не ощущалось даже легкого дуновения воздуха. Их тени причудливо ломались на покрытых влагой камнях. Но не было здесь и того, чего Ролло страшился. Тех, кто приходит из иных миров. Лишь тишина звенела в ушах тысячами цикад. Чтобы немного ободрить себя, Ролло заговорил. Бранил друидов, загнавших их сюда, размышлял вслух, где они могут находиться. В пещере становилось все холоднее, при дыхании с уст срывался пар.

Несколько раз они натыкались на человеческие останки в истлевших лохмотьях. Один из покойных даже сохранил кожу и длинные волосы. Ролло, привыкнув, что опасаться следует только живых существ, теперь, однако, испытывал смутный трепет и все сильнее стискивал ладонь девушки, словно черпая в ней силы. Он не сразу заметил, когда ее рука дрогнула и пошевелилась.

– Мне больно, – негромко проговорила она.

Ролло остановился как вкопанный, установил свечу на каменном выступе и стал пытливо вглядываться в лицо Эммы. Взгляд ее прояснился. Больше не оставалось сомнений – она приходит в себя.

– Великие боги! Птичка, ты узнаешь меня?

Она лишь мгновение вглядывалась в него при свете свечи, затем нахмурилась, словно вспоминая. И вдруг улыбнулась:

– Ролло, это ты! Благодарение богу, какая удача!

Он тут же заключил ее в объятия, счастливо смеясь. Злые силы отпустили ее! Он верил, что так и будет. Она ведь так упряма, у нее столько сил, что никакими чарами не одолеть ее.

– Ролло, где мы? Здесь так темно! Куда девались эти ужасные друиды?

– Далеко. Не бойся, Птичка, я никому не дам тебя в обиду, ибо ты снова со мной.

Он прижимал ее к себе, гладил по волосам, пропахшим дымом. В холодном мраке пещеры она была такой теплой, живой, хрупкой. Теперь она вновь стала человеком, живым существом, к которому его мучительно тянуло. И Эмма покорно доверилась его рукам. Ролло коснулся губами ее виска. Он чувствовал, как она замерла, ее упругая грудь мягко упиралась в его тело, словно обжигая его. Такая покорная, нежная, прильнувшая к нему… Он и представить такого не мог. Эта дикая кошка, ничего не ведающая о любви и шарахающаяся от одного мужского взгляда, теперь доверчиво затихла в его объятиях. Нет, он не зря рисковал сегодня. И он заслужил награду.

Дрожь, возникшая в глубине тела, словно передалась девушке. Она чуть изогнулась в его объятиях, и Ролло почувствовал, что от прикосновения этого покорного, совершенно нагого тела сходит с ума. Ее близость наполнила его желанием, от которого кружилась голова. Он забыл свои опасения, забыл мрак сводов, забыл о безвыходности их положения. Могучее, долго сдерживаемое стремление обладать ею билось глухими ударами в висках. Эмма не вырывалась, не противилась ему. Он запустил руку в ее густые волосы, ласкающие пальцы заскользили по ее шее и вниз, по спине. Он почувствовал, как неровно застучало ее сердце, ощутил дрожь ее тела. Осторожно, боясь спугнуть эту дивную минуту, Ролло склонился и слегка коснулся губами ее плеча, провел языком по шее и мочке уха. Эмма вздохнула и бессознательным движением откинула голову.

Ролло возликовал. Эмма уступала ему! Может, в ней еще и жил страх перед ним, но, пока ее разум пребывал в полумраке, ее тело отвечало его ласкам. Она была воплощением страсти и нежности, и теперь он держал это сокровище у своей груди. Придерживая ее одной рукой, Ролло ласково гладил ее другой. Плавный изгиб бедра, затрепетавший от его прикосновения живот… Его ладонь скользнула к груди. Соски под его пальцами набухли, и девушка снова изогнулась, почти повиснув у него в объятиях. Он продолжал целовать ее шею у ключицы – там, где бьется голубая жилка. Девушка тихо застонала, и ее голова легла на плечо викинга. Он чувствовал ее прерывистое дыхание на своих устах. Сейчас она полностью покорилась, и это доставило ему ослепительную радость.

– Эмма, – выдохнул он, словно в предсмертный час, и с жадностью впился в ее рот, закрыв глаза и позабыв обо всем на свете, испытывая лишь восторг от прикосновения к этим припухшим, чуть влажным губам. Вокруг все поплыло, и он качнулся вперед, прижав девушку к стене пещеры и не прерывая поцелуя.

Это было ошибкой. Эмма вздрогнула. До этой минуты прикосновения викинга успокаивали ее и дарили огромное наслаждение, но холодный камень вернул ее к действительности. Все еще пораженная неведомыми прежде ощущениями, она не вырвалась, но широко распахнула глаза. Перед ней был Ролло! Ролло! Что он делает? Как она оказалась так близко от него? Эмма уперлась в плечи норманна обеими руками, пытаясь оттолкнуть. Прежний страх проснулся в ней, удвоившись, когда охваченный страстью варвар крепче сжал ее в объятиях.

Эмма рванулась. Теперь она полностью пришла в себя.

– Нет! Отпусти меня!

Только сейчас она ощутила, что стоит перед ним обнаженной и он может сделать с ней что пожелает. Стыд и ужас захлестнули ее. Она поняла, чего он хочет. Это боль, адская мука, унижение. Как она могла настолько забыться?

– Нет! Лучше убей!

Она схватила Ролло за волосы и оторвала от себя его голову. В следующий миг она выскользнула из его рук и метнулась прочь.

Но ее сейчас же остановил мрак подземелья. Она замерла, озираясь, готовая сорваться с места в любой миг, когда Ролло приблизится к ней. Но викинг не двигался, оставаясь в кругу, очерченном светом свечи. Даже на расстоянии она видела, как бурно вздымается его грудь, слышала его тяжелое дыхание, видела блеск глаз. Он казался ей страшным, и вместе с тем она испытывала полуосознанное влечение к нему.

Закусив губы, она глядела на Ролло, ощущая спиной холодное дыхание подземелья.

– Вернись, – сказал Ролло спустя какое-то время.

– Нет!!!

Она выкрикнула это, и темный тоннель ответил ей каскадом ужасающих звуков, обрушившимся и замершим где-то в недрах земли. Эмма задрожала. Ролло тоже прислушался к голосам преисподней.

Когда они стихли, он вздохнул и проговорил:

– Ты не сможешь никуда уйти от меня. Вернись. Клянусь, я ничего не сделаю тебе… Если ты сама этого не захочешь.

Теперь он говорил спокойно, в голосе его звучала искренняя печаль.

– Я не могу, – ответила девушка после продолжительного молчания. – Я совершенно нагая.

– Да что ты говоришь? Надо же! А я и не заметил.

Она уловила недобрую иронию в его голосе. Ролло сбросил с плеч плащ и швырнул его на пол пещеры. Затем зажег от огарка свечи новую и медленно двинулся прочь.

Эмма подождала, чтобы он отошел подальше. Затем подбежала и закуталась в плащ, который ниспадал до земли, покрывая даже ее босые ноги. Пока она возилась с ним, огонек свечи зашипел и угас, оставив ее в кромешной тьме. Эмма со всех ног кинулась следом за Ролло.

Норманн даже не оглянулся при ее приближении. Он молча шел вперед, подняв повыше свечу. Низкий тоннель уводил все дальше, и они брели и брели, не зная, куда лежит их путь. Ролло пытался сосредоточиться на дороге и перестать думать о девушке. Возможно, и хорошо, что между ними ничего не произошло и он сможет смотреть прямо в глаза младшему брату. Воздух пещеры был тяжелый, холодный и затхлый одновременно. Какая-то мрачная неизбежность таилась в окружавшем их мраке, и Ролло уже пожалел, что совершил глупость, настолько удалившись в недра земли. Им следовало остаться неподалеку от выхода и дождаться, когда друиды уймутся, чтобы вновь вернуться на свет через пещеру Мервина. Но тогда он опасался погони, теперь – быть заживо погребенным в этих гигантских кротовых лабиринтах. Однако он не желал сдаваться. Он еще не вполне покорил предназначенную ему землю, не основал род правителей, как было предсказано ему в Упсале. Значит, многое у него еще впереди.

Резко тряхнув головой, он быстрее зашагал вперед, слыша за собой затрудненное дыхание девушки, но не оглядываясь.

Туннель порой переходил в анфилады пещер побольше. Они сообщались одна с другой, каждая имея по два-три выхода, и блуждать в их переходах можно было до бесконечности. При свете свечи выступали свисавшие с потолка причудливые нагромождения сталактитов. В одном месте послышалось журчание воды, и они вышли к подземному источнику. Вода была хрустально прозрачной, при свете свечи блестели устилавшие дно небольшого естественного бассейна кристаллы гипса. Здесь Ролло решил сделать привал. Он не знал, сколько времени они блуждают во мраке, но чувствовал страшную усталость. Попробовав воду и определив, что она пригодна для питья, он опустился на колени и стал жадно пить. Эмма присела рядом, набрала воду в ладони, попила, поплескала на себя водой, смывая с рук и груди темные пятна жертвенной крови. Напившись, Ролло протянул ей лепешку и пару яблок. Эмма была голодна и с жадностью принялась за еду. Лепешка оказалась черствой, зато еще отдавала медом.

Ролло сидел, отвернув лицо, и молча жевал свою долю. Он словно не замечал Эмму. С одной стороны, это устраивало девушку, но с другой – ей невыносимо хотелось услышать человеческий голос. Мертвая тишина подземелья кого угодно могла свести с ума.

– Ролло, я догадалась, что это пещера, куда уходят друиды. Однако я никак не могу понять, как вышло, что мы оказались здесь?

– У меня не было иного выбора, – кратко ответил Ролло и замолчал, грызя лепешку. Покончив с ней, он снова напился из родника.

Эмма невольно придвинулась к норманну. Пусть он и страшит ее, но этот мрак пугает ее куда больше.

– Что было до того, как тебя привели в святилище? – спросил он, чтобы не ощущать давящую тишину.

Эмма была благодарна, что он заговорил с ней. Ее тоже угнетало безмолвие подземелья. Она поведала, как ее разбудило чье-то грубое прикосновение, ей зажали рот и куда-то поволокли. Потом, уже в лесу, швырнули на землю, и она увидела верховного жреца Ваархена. Он что-то говорил, кипя негодованием, но она ничего не понимала. Затем один из друидов сказал ей на ее языке, чтобы она приготовилась к смерти и помолилась, ибо ее ждет огонь на жертвенном камне. Она и в самом деле стала молиться, но едва следивший за ней друид отвернулся, попыталась бежать, и напрасно. Ее сразу схватили, запрокинули голову и стали вливать в рот какое-то отвратительное на вкус зелье. А Ваархен смотрел на нее, пока ее не окутала тьма. Очнулась она уже здесь, в пещере.

Тогда и Ролло рассказал, как отбил ее у друидов в священной роще. Он не стал касаться подробностей, однако Эмма взглянула на него с невольным восхищением и благодарностью. Ролло сделал вид, что это его нисколько не трогает. Он зажег новую свечу и поднялся.

– Нам пора.

Эмма вдруг слабо вскрикнула:

– Ролло, гляди!

Он не сразу понял, что привлекло ее внимание. Дрожащей рукой девушка указывала на огонек. Светлое пламя слегка колебалось, клонясь в одну сторону. Тяга! Откуда-то шла едва ощутимая струя воздуха.

Ролло поднял свечу под самый свод и, когда огонек указал направление, медленно двинулся в ту сторону.

Они миновали несколько маленьких пещер, теперь пламя заколебалось еще заметнее. Начался пологий подъем, стали попадаться завалы. Один раз пришлось остановиться – дальше пути не было. Ролло передал девушке свечу и стал растаскивать известняковые глыбы. Он чувствовал, насколько легче стало дышать, и торопился, все еще боясь поверить, что чудо свершилось. Неужели сырой и холодный Трендхейм отпустит их?

Дальше путь был свободен. Они почти бежали и наконец оказались в небольшой круглой пещере, свод которой уходил вверх, образуя подобие шахты или огромной каменной трубы. Здесь их тотчас окружили тени вспугнутых летучих мышей, и свеча погасла. И тем не менее здесь был свет! Он сочился сверху сквозь круглое отверстие под сводом, куда стремительно вылетали мыши. Девушка и викинг стояли не шевелясь, с восхищением глядя на золотисто-розовое, в отблесках заката, небо в вышине. Это было величайшее чудо. Свет, свежее дыхание ветра, отдаленное пение дрозда. Они взглянули друг на друга с улыбкой, и в следующий миг Ролло уже схватил в охапку и закружил девушку, а она, смеясь, шутливо отбивалась и, похоже, на этот раз ничего не имела против его объятий.