Вдруг с востока на запад в рядах мятежников поднялось волнение.

— Смотрите, крепостная стена! — крик пронзил бескрайнюю дождевую завесу.

Несколько боевых сигналов, запущенных с востока, озарили красным светом небесное пространство, пронзив плотную стену ливня. Тунпин объявил общую боевую тревогу.

— Это восточный отряд. Они штурмуют город! — Императорская армия разразилась радостными криками.

Тунпин был атакован войсками принца Сюя с востока и запада. Ситуация была критической. В строю мятежников началось какое-то движение. Было видно, что отряд, над которым развевался флаг принца И, направился на восток. Чу Фэнъи решил вернуться назад, чтобы прорвать кольцо осады города. На длинной узкой равнине остался лишь мятежный генерал Ло Цзихань со своим двадцатипятитысячным отрядом, продолжив борьбу.

Чу Чжунсюй во вглаве западного отряда императорского войска продвигался на восток. Они медленно оттесняли войско Ло Цзиханя к Тунпину, оставляя после себя трупы в грязном красно-желтом месиве.

Наступила ночь. Восточные ворота Тунпина загорелись. Войска мятежников были атакованы со всех сторон. Через южные и северные ворота они попытались бежать из города, но попали в засаду врагов и понесли тяжелые потери. Армии повстанцев был нанесен серьезный ущерб, но они не хотели сдаваться и продолжили отчаянно сопротивляться не на жизнь, а на смерть. Главный отряд войска Чу Фэнъи добрался до западных ворот Тунпина. К этому времени половина солдат восточного отряда императорских войск, во главе с Фан Цзяньмином, вошли в город через южные и северные ворота. Они успели объединиться и были полностью готовы к бою. Несмотря на непрекращающийся ливень, восточные ворота продолжали пылать, озаряя ночное небо. Языки пламени трепетали, величественно вздымаясь вверх за спинами императорского войска, словно распахнувшиеся врата ада, из которых вырывался бушующий огонь.

Городские ворота сгорели дотла. Снопы искр поднялись в небо, жженое дерево и расплавленный металл согнулись и, наконец, с грохотом рухнули на землю. Больше сотни солдат конницы, прикрыв голову щитами, ворвались в город. Темные силуэты всадников на фоне пожара выглядели ужасающе. Несколько солдат, державших знамя, последовали за ними на лошадях, перепрыгивая через трупы мятежников. От этих прыжков знамя взмыло вверх и, полностью раскрывшись в свете пламени, приобрело кровавый оттенок. Черные спины коней, освещенные языками пламени, переливались, словно атлас. Молодой мужчина, сидевший на одной из тех лошадей, был облачен в блестящие доспехи и черное платье, а в руках он держал тяжелое серебряное копье. Серебряный шлем скрывал его взгляд, но было видно, как по горделиво поднятому подбородку стекают струйки дождевой воды, перемешанные с кровью и потом. Мужчина поднял голову и посмотрел на разрушенные ворота за своей спиной. Ремень на его шлеме разболтался, и тот звонко упал на землю, обнажив благородное утонченное лицо этого юноши. Знамена мятежников на зубчатых стенах городской крепости продолжали пылать.

В правом уголке рта молодого мужчины слегка приподнимался старый шрам, образуя подобие улыбки. Он направил свое копье, с наконечника которого стекала кровь врагов, на знамя возглавлявшего мятежников Чу Фэнъи. Пламя ненависти охватило его. Мужчина уничтожал все на своем пути, словно в него вселился бог убийства.

— Убейте их! Всех до одного!

Солдаты восточного войска ответили на приказ своего командира воинственным криком и бросились в атаку.

...

Натянув свои луки и оголив лезвия мечей, они яростно освобождали все царство. На тридцать второй год правления под девизом Линьтай четырнадцатого числа седьмого месяца Тунпин пал, а более пятнадцати тысяч врагов было уничтожено.

«Книга Чжи Книга князей сто сорок два Князь Цзинъи [Князь Цзинъи — посмертный титул Фан Цзяньмина.]»

Ближе к полуночи дождь прекратился. Тучи разошлись, открыв ясное небо, усыпанное звездами. Ночной прохладный летний воздух пах кровью. Запах поднимался вверх, заполняя собой все пространство, словно лианы ядовитого растения, опутавшие ноги человека и тянущиеся все выше и выше.

Западный фланг императорского войска постепенно сдавал свои позиции под мощным давлением с востока. Основные силы мятежных войск, вернувшихся в Тунпин, были вновь оттеснены за пределы города. После объединения с армией Ло Цзиханя их численность по-прежнему насчитывала около пятидесяти тысяч человек. Город был захвачен. Разъяренный, словно стая волков, восточный фланг императорской армии преследовал отступавших мятежников. Те, чтобы спастись, бежали на запад, убивая всех на своем пути.

— Восточное войско слишком рано взяло город! Куда вы прете, ублюдки? — громко ругались солдаты западного фланга, изо всех сил орудуя мечами и стараясь подольше выдержать этот натиск. Только на следующий день они узнали, что той ночью командующий восточной армией и заместитель главнокомандующего императорских войск Фан Цзяньмин отдал приказ о том, что тот, кто убьет принца И, получит сто тысяч золотых. К сожалению, далеко не все из них дожили до следующего дня.

Чу Чжунсюй стоял на вершине холма и успокаивал своего коня, окидывая взглядом поле боя. С тех пор как два войска сошлись в бою на узкой равнине, прошло четырнадцать часов. В начале битвы с обеих сторон насчитывалось около двухсот тысяч человек, сейчас осталось меньше девяноста тысяч. Мятежники продолжали прорываться через императорские войска, оттесняя их на запад.

А Молань, один из шести генералов, повесив лук за спину, встал рядом с принцем Сюем и с тревогой в голосе сказал:

— Ваше высочество, если ситуация не изменится, нам придется вскоре отступить к самому узкому проходу на равнине. Там у нас не будет достаточно места для маневров, и мы потеряем как минимум еще несколько тысяч солдат. Объединиться с восточным отрядом по-прежнему достаточно сложно.

Чжунсюй кивнул и еще сильнее нахмурил брови.

«Неужели этот поход на юг округа Лилань был зря? Неужели я напрасно потерял несколько десятков тысяч солдат?» — подумал он.

Они уже едва держались. Вдруг Чжунсюй услышал какой-то звук, напоминавший шепот. Сначала он был тихим, но постепенно становился все громче и громче. Вскоре он уже был повсюду, словно ветер проносил его сквозь сражавшуюся толпу. Это были мысли людей. Они отделились от их тел и сознания и собрались в единый молящий шепот. Кисти рук, державшие мечи, уже потеряли чувствительность. Предплечья онемели. Кожа между большим и указательным пальцем давно порвалась, оголив кость. А мужчины все не останавливались. Они сражались… сражались… сражались…

Внезапно перед глазами Чжунсюя стремительно промелькнул какой-то свет, а затем в его памяти начали всплывать одна за другой картины из его прошлого.

Отец. Ладонь на его мертвенной сине-зеленой руке то сжималась, то разжималась в воздухе, второй же рукой император яростно расчесывал свое собственное горло. Это была не диагностируемая и не поддававшаяся лечению болезнь. Она развивалась с бешеной скоростью и в одну ночь сломила его.

Разгром столицы огромным войском.

Беспорядочные нападения на солдат, перевозивших зерно, по дороге в царство Хань. Больше половины провианта и фуража, старательно приобретенных его младшим братом Цзичаном в царстве Лэй, было разграблено.

Выкидыш Цзыцзань на втором месяце беременности после того, как убийца, подосланный мятежниками, пробрался в их покои в Шуанхае.

Покрасневшие от слез глаза Фан Цзяньмина.

Чжунсюй крепко сжал рукоять меча и сделал глубокий вдох.

— О небо, зачем ты так глумишься надо мной? Зачем? — Молодой мужчина потер ладонью щеку, размазав слегка подсохшее пятно крови, и высоко поднял голову, посмотрев прямо на бездонное звездное небо, окутанное облаками. Этот полный укора холодный взгляд не искал ответов. Он будто вызывающе вопрошал: «Почему я должен подчиняться тебе?»

Фигура принца Сюя, стоявшего под бескрайним небом, усыпанным звездами, казалась совсем крохотной и ничтожной.

Чжунсюй вскинул меч к уху и отбил пущенную кем-то небольшую арбалетную стрелу. Затем он подстегнул своего коня и бросился вперед на передовую линию, раскалывая ряды мятежных войск, словно молния раскалывает мглу.

— В атаку! Все, кто хочет жить, за мной! — Его громкий голос пронесся высоко в небе над полем битвы. Каждый солдат императорской армии услышал призыв своего главнокомандующего и принца. Но впервые в его голосе они почувствовали тон императора.

Внезапно металлический звук от ударов обнаженных клинков усилился и толпа разразилась поистине величественным ревом. Это был восторженный крик сорока тысяч человек, который шел от самого сердца. Сначала он был спутанным и хаотичным, но затем потихоньку нарастал и становился все более отчетливым, превратившись в сносящий горы и опрокидывающий моря победоносный клич:

— Ура! Ура! Ура-а-а!

Голоса за спиной Чжунсюя, словно морской прилив, нарастали все сильнее и сильнее, но он будто ничего не замечал. Ворвавшись в толпу мятежного войска, принц Сюй мужественно и яростно размахивал свистящим клинком, словно хотел перерезать горло всем своим падениям и неудачам.