— Недавно принц Чан приходил ко мне в мастерскую. Увидев набросок вышивки, которую делала Чжэлю, он заупрямился и заявил, что она сделала ее по образу его собственного сокола, поэтому и одеяние с этой вышивкой должно достаться именно ему. Эх, не нужно и говорить, что согласно древним традициям никому, кроме императора, нельзя носить одежду с вышивкой соколами да ястребами… Да и как же Чжэлю могла бы его там увидеть? Поразмыслив, я нашел выход: выбрал для вышивки тонкие медные нити с юго-запада царства Лэй, которые царство Лэй преподнесло нам в дар. У этих нитей благородное сияние, но при этом они еще очень тяжелые, прочные и колючие. Такая вышивка идеально подходит для одеяния воителя. И уж точно недостойна благородного облика принца Чана. Я сказал его высочеству, что стоит дождаться новых шелковых нитей, тогда Чжэлю сделает мягчайшую, прекраснейшую, восхитительную вышивку. Только тогда принц Чан успокоился. Ох уж этот принц… — без остановки болтал Ши Линь, поправляя складки одеяния.

Хайши не нашлась что ответить, поэтому она просто улыбалась на его слова. У императора Сюя еще не было наследников, а его единственный младший брат принц Чан вел разгульный образ жизни и не подходил для управления царством. Прошло не больше четырнадцати лет, как великая империя вновь объединилась после длительного периода восстаний. Если вдруг с императором Сюем что-то случится, некому будет продолжить династию…

Чжоин тоже ничего не сказал, только протянул руку, чтобы погладить зеленого сокола на спине Хайши. Казалось, что хищная птица, окутанная чудесным сиянием, собирается разорвать шелковую ткань, окружавшую ее, и улететь.

Ши Линь с улыбкой сказал:

— Не следует недооценивать обновки и старшего сына командующего. Фэйляня для вашего одеяния тоже вышивала Чжэлю. Эта девушка в полном одиночестве заперлась в темной-претемной комнате и, стараясь изо всех сил, вышивала одеяния для обоих сыновей командующего.

— Это же просто одежда. Не стоило так себя утруждать, — не подумав, ляпнул Чжоин.

Хайши повернулась и пристально посмотрела на него. Заметив, что Чжоин снова зарделся, она ничего не сказала и широко улыбнулась.

— Завтра молодой господин поедет вместе с войсками к Загробной заставе. Ваш покорный слуга не сможет вас проводить, поэтому заранее желает вам счастливого пути. Старший господин, прошу вас передать мои наилучшие пожелания командующему Фану. Разрешите откланяться. — Многословно попрощавшись, низкорослый, плотного телосложения мастер Ши Линь слегка поклонился, сложив руки в знак почтения, и вышел.

...

Плотная бирюзовая вода просачивалась сквозь ее пальцы и волосы. Множество мерцающих маленьких пузырьков, клокоча, поднимались наверх.

Она никак не могла достичь дна, бесконечно продолжая опускаться в вязкое и безмолвное сияние морской пучины, будто невидимая рука медленно тянула ее за собой в темную неизведанную глубину.

Не понимая, что происходит, Хайши запрокинула голову. Мутно-зеленая поверхность моря оставалась уже где-то совсем высоко, словно небо, до которого невозможно было дотянуться. Что-то огромное, светясь холодным металлически-серым блеском, бесшумно проплыло мимо нее, исчезнув во мраке морской пучины. Нечто багрово-красное тонкой струйкой растекалось повсюду, поднимая рябь. Коснувшись ее щеки, нечто оставило леденящее сальное прикосновение, отдававшее запахом рыбы.

Лан Хуань протянула к ней руки. Ее прекрасное лицо выражало беспокойство.

Она также изо всех сил пыталась дотянуться до Лан Хуань, но хватала только воду, продолжая все так же медленно опускаться. Она с отчаянием посмотрела на свои руки — те были детскими и мягкими. Хайши вдруг поняла, что она снова стала ребенком. Затем девочка увидела, как черточка за черточкой на ее ладони появляются два красивых иероглифа, светясь туманным белым светом в темноте…

Хайши резко открыла глаза. Ее руки и ноги были ледяными. Прохладный ночной ветерок коснулся щеки, напомнив прикосновение воды. Прошло уже десять лет, а этот ночной кошмар все еще преследовал ее.

Продолжая лежать, Хайши слегка повернула голову и увидела, что окна в спальне открыты. Многочисленные огоньки, озарявшие бескрайнюю темноту, очертили две основные дороги столицы: Вечного спокойствия и Вечной радости.

— Пора вставать. — Фан Чжу, одетый в церемониальный узорчатый наряд темно-зеленого цвета, отвернулся от окна.

Хайши помолчала, а затем прошептала:

— Снова этот сон.

— Ты уже большая, а все еще боишься кошмаров? — с легкой улыбкой спросил мужчина.

Хайши посмотрела на свои ладони. Не заметив ничего необычного, она встала, накинула на плечи верхнее одеяние и последовала за Фан Чжу. Каждые пять лет военные дивизионы Загробной заставы, Чэнчэн и Увэй, передислоцировали, и сейчас как раз пришло время. Кроме того, в этом году ситуация на границе стала достаточно напряженной, поэтому было принято решение увеличить численность войск на тридцать тысяч человек для каждого дивизиона.

На рассвете стовосьмидесятитысячное войско должно было выстроиться у ворот Чэнцзи. Столица, которая и так никогда не спала, должна была стать еще более шумной. В императорском дворце тоже было неспокойно.

По всей территории росло множество кленов. Сейчас, когда золотая осень вступала в свои права, под бескрайним ясным небом появлялось пурпурно-алое покрывало листьев, оттеняющее иссиня-черные и кристально-белоснежные дворцы и павильоны. Пылающая красота спустилась в безмятежный мир.

Стояла глубокая ночь. Огонь в расставленных по всей территории дворца стеклянных фонарях колыхался, словно знамена на ветру. Спокойно покачивались тени деревьев. Ярко подсвечивались багряные листья. Только Золотой дворец, резиденция императора Сюя, был погружен в тишину, хотя все придворные чины уже встали и оделись. Они понимали, что, скорее всего, император Сюй, как обычно, не поедет на военный парад. Однако он мог и передумать, поэтому все равно нужно было подготовить экипаж императора для поездки к воротам Чэнцзи. Таким образом, чтобы не ударить в грязь лицом, всю ночь напролет в огромной столице велись военные сборы, подготовка улиц и колесниц.

— Подняли такую суматоху ради императора, а ведь он наверняка не станет во всем этом участвовать. Однако и вправду красиво, — со вздохом сказала Хайши.

— Тебе нужно подготовиться. Ночь — лучшее время, чтобы отправить войска к воротам Чэнцзи занять свои позиции. Там, конечно, есть старые командиры, которые могут этим заняться, но лучше, чтобы ты сделала это сама. Не пренебрегай этим.

Церемониальная одежда Хайши была аккуратно сложена у изголовья кровати. Она состояла из верхнего одеяния офицера восьмого ранга и нижнего платья на выбор пяти оттенков синего. Хайши достала с самого низа дымчато-голубое платье и накинула на себя, стараясь завязать его на запах шелковой лентой за спиной. С шести лет она стала носить мужскую одежду и всегда одевалась самостоятельно. Однако церемониальная одежда была такой многослойной, что одеться без чьей-либо помощи было крайне сложно.

— Отец… — с трудом проговорила Хайши. Ночной ветер разлохматил ее длинные волосы, спадающие на поясницу. Обычно она больше походила на парня, одеваясь и ведя себя соответственно. Но сейчас перед Фан Чжу стояла молодая красивая девушка.

Он наклонил голову и сказал:

— Я позову Чжоина, чтобы он помог тебе.

— Рискну предположить, что он сейчас тоже пытается надеть на себя все это, — ответила Хайши с легкой улыбкой.

Фан Чжу покачал головой:

— Даже если ты уже десять лет притворяешься мужчиной, соперничая с Чжоином, тебе все равно не стоит забывать, что ты девушка и рано или поздно тебе придется выйти замуж.

Глаза Хайши наполнились слезами, однако она сдержалась и, не проронив ни слезинки, с улыбкой произнесла:

— Отец, разве во дворце вы никогда не прислуживали дамам, помогая им одеться? Как бы там ни было, старший брат Чжоин все-таки мужчина. Всем будет неловко, поэтому я все же попрошу вас помочь мне.

Все-таки он мужчина… Сложно подобрать другие слова, которые могли бы еще сильнее ранить евнуха. Взгляд Фан Чжу застыл. Однако, не подав виду, он подошел к Хайши и туго завязал ее одеяние.

Была глубокая ночь. Дул прохладный осенний ветер. Дворцовые служанки коротали где-то время, тихо играя на пипе [Пипа (кит. 琵琶) — китайский музыкальный инструмент, похожий на лютню.]. Хайши, словно хрупкая кукла, раскинула руки, позволяя Фан Чжу обматывать ее во множество слоев тонкой сетчатой ткани и парчовой нижней юбки. Он нежно коснулся ее щеки сильной и теплой рукой. Горячая слезинка разбилась о его кожу, заставив руки остановиться и перестать дрожать. Тщательно собрав ее сандалово-черные волосы в пучок, он покрыл его головным убором военных офицеров гуань из черного атласа и крепко завязал пятицветными лентами под подбородком. В завершение он повесил ей на пояс меч и инкрустированный золотом пропускной жетон с изображением суань-ни [Суань-ни (кит. 狻猊) — существо китайской мифологии, похожее на льва. Считалось, что суань-ни — восьмой из девяти сыновей дракона.]. К пропускному жетону были привязаны три крупные, размером с горошину, жемчужины, которые ярко сияли при тусклом свете лампы. Девушка узнала их. Это был тот самый жемчуг нага, который русалка подарила ей, когда она была еще совсем ребенком. Хайши поджала губы и развернулась. Перед Фан Чжу стояла уже не миловидная девушка, а храбрый и красивый молодой офицер с пронзительным взглядом.