9

На следующий день, в половине девятого утра, королева, едва не плача от зубной боли, без стука вошла к Вайолет Тоби и прямиком устремилась на кухню, оставив у дверей возмущенных Сьюзен и Гарриса. Королева не сразу поняла, что за старуха с растрепанными волосами и бледным лицом сидит за пластиковым столом на кухне у Вайолет и ест гренок с фруктовым соусом. Через секунду до нее дошло, что это и есть Вайолет, еще не совершившая утреннего туалета.

Из замызганного портативного радиоприемника несся мужской голос с правильной, как у самой королевы, дикцией: «Монархия в этой стране умерла, изжила себя. Королевская семья — это шерстистые мамонты эволюции».

Королева, перекрикивая радио, заговорила:

— Вайолет, я всю ночь промучилась зубами. В три часа ночи я бы с радостью заплатила кому‑нибудь, чтобы отчекрыжил мне всю голову. Твоя женщина с пассатижами поможет мне, как думаешь?

Вайолет подкрутила громкость и спросила:

— Ты обезболивающее пила?

Королева кивнула.

— А то у меня есть хорошее, мне доктор выписал от спины. Правда, приходится не увлекаться, а то я от него становлюсь зомби.

— Ох, я бы сейчас не отказалась стать зомби, но сегодня мне нужна ясная голова.

Вайолет потянулась к телефону, нажала кнопку быстрого вызова и связалась с домом престарелых имени Фрэнка Бруно [Карьера Фрэнка Бруно, знаменитого британского боксера — супертяжеловеса, закончилась госпитализацией в психиатрическую клинику с диагнозом биполярное расстройство (маниакально — депрессивный психоз).], где в ту минуту дежурила ее внучка Шанталь.

— Шен? Это бабуля. Ты знаешь ту тетку, которая дергает зубы?.. Да знаешь, знаешь, дергает. Она замужем за… ну еще в «Чипсах Уокере» работает. Да за этим, со странной ногой… знаешь ты его. Сестра у него еще вечно распевает песню из «Титаника» на караоках в торговом центре. Точно, Шейла. Ну вот, ты же знаешь ее дочку, ну?.. Можешь позвонить ей, спросить номер ее тетки, которая зубы дергает?.. Вот умничка. Давай, у меня тут королева.

По радио дамочка с визгливым голосом рассказывала, что впервые в жизни собирается голосовать за консерваторов, потому что хочет снова увидеть королеву на троне. Королева вздохнула и схватилась за щеку. Ее язык словно жил сам по себе. Несмотря на адскую боль, он непрерывно нащупывал и раскачивал шаткий зуб. Хоть бы угомонился!

Перезвонила Шанталь, и Вайолет пошла наверх собираться. Королева скормила Микки несколько вымазанных в соусе корочек, оставшихся у Вайолет на тарелке. Микки пребывал в благодушном настроении и позволил погладить себя по жесткой рыжей шкуре. Королева спросила:

— Микки, у тебя когда‑нибудь болели зубы? Болели, а, малыш? Это кошмар.

Микки прорычал:

— У меня уже три года зуб болит. Почему, ты думаешь, я такой нервный?

Королева заглянула Микки в глаза и увидела, что пес всей душой сочувствует ее беде. На улице залаяли Гаррис и Сьюзен, Микки подскочил к входной двери и принялся бросаться на нее. Вайолет закричала сверху, усмиряя пса, а на лестнице послышались тяжелые шаги Барри Тоби. Адвокат Барри всегда описывал своего клиента в суде как «робкого великана» с «золотым сердцем». Ни то ни другое не соответствовало действительности. Барри и вправду был высок, и манеры у него были как у благородной девицы, но сердце имел злобное и мнительное, что и стоило ему жен, детей и работ.

— Заткни пасть, тварь! — заревел Барри на Микки. Затем кивнул королеве и мирно спросил: — Все нормалек?

Речистостью Барри никогда не отличался, так что королева обрадовалась, когда Вайолет, причесанная и накрашенная, спустилась к ним. Велев Барри хорошо себя вести, подруги вышли за дверь.

Дуэйн Локхарт стоял у поворота в переулок Ад. Сегодня его впервые отправили в наряд без старшего офицера — с заданием проверять у граждан наличие удостоверений. Поскольку каждого не проверишь, Дуэйн придумал свою систему. В это утро он останавливал бородатых, черноволосых и старух.

Последние три дня он дежурил на контрольном пункте, и теперь знал, что каждое его движение фиксируется на экране. Поэтому Дуэйн не собирался закрывать глаза, если вдруг у кого‑то не окажется удостоверения. Когда показались королева и Вайолет, сопровождаемые Гаррисом, Сьюзен и Микки, у него задрожали колени: Дуэйн трепетал перед ее величеством.

— Доброе утро, — сказал он. — Могу я побеспокоить вас, леди, на предмет проверки удостоверений личности?

«Почему я разговариваю как старый пердун? — подумал Дуэйн. — Разве может форма повлиять на манеру говорить?»

— Третий раз за неделю останавливают, чтоб им пусто было. За что меня травят? — возмутилась Вайолет.

Она вынула из кармана удостоверение и сунула Дуэйну в нос.

Королева отчаянно рылась в отделениях сумочки.

— Кажется, я забыла его, — испуганно сказала она.

— Прошу прощения, мадам, но вы должны предъявить удостоверение, — сказал Дуэйн.

Он оглянулся на видеокамеры, подвешенные на высоких металлических мачтах, и подумал, смотрят ли на него сейчас, отпуская глумливые шуточки, сослуживцы. За поиски взялась Вайолет. Она методично обшаривала карманы подруги — пальто, жакет, брюки.

— Ох, Гаррис, куда я задевала это подлое удостоверение? — сетовала королева.

— Я его не трогал, — прорычал Гаррис, — не смотри на меня.

— Я знаю, где оно, завалилось за диван, — протявкала Сьюзен.

Гаррис потянул королеву за край брючины. Раздраженная зубной болью и помехой в пути, она в сердцах шлепнула пса.

— Даю вам двадцать четыре часа, чтобы явиться с удостоверением в участок, — сказал Дуэйн. Вынув электронный блокнот, он вопросил, согласно предписанию: — Имя?

— А то ты не знаешь, — съязвила Вайолет. — И я про тебя все знаю, Дуэйн Локхарт. Помню тебя голожопым сопляком. Твои мамаша с папашей еще живы или в конце концов поубивали друг друга?

— Отец помер, а мама еще хоть куда, — ответил Дуэйн. И добавил, поскольку был правдивым человеком: — Ну, насколько можно быть хоть куда с больным сердцем, циррозом печени и биполярным расстройством. А потом обратился к королеве:

— Так какое имя вы сейчас носите?

Он знал из исторических книг, что под влиянием обстоятельств члены королевской семьи меняли имена и вероисповедание.

— Меня зовут Элизабет Виндзор, — сообщила королева. — Мой регистрационный номер 195311, номер жетона 19531187.

Она задрала брючину и показала жетон.

Дуэйн отпустил их с напутствием:

— Можете продолжить променад, леди.

В отделении его слова вызвали всеобщее веселье.

— Это надо запомнить! «Можете продолжить променад, леди», — выдавил сквозь смех инспектор Лэнсер.

— Я б им просто велел валить отсюдова, — добавил констебль Питер Пенни.

— Это все сраные книжки, что он читает, — заключил Лэнсер. — Парень знает слишком много слов.

С приближением к Боярышниковой улице, где стоял дом женщины с пассатижами, королеве становилось все тревожнее. Гаррис и Сьюзен примолкли и навострили уши, пытаясь установить точное местонахождение Мэджика, доберман — пинчера, на чью территорию они вступили.

В запущенном палисаднике у дома пассатижной женщины гуляла сучка такой вызывающей красоты, что Гаррис, завзятый бабник и ценитель сучьих прелестей, замер как вкопанный. Это была Бритни, от отца она унаследовала длинные лапы и золотистую шерсть, а от матери — изящную морду и темные глаза с длинными ресницами.

Сьюзен подбежала к Бритни и понюхала ее зад. Вернувшись, доложила:

— Она шлюха, Гаррис. Не связывайся с ней.

Но Гаррис уже попал под гипноз.

— Здравствуйте, — взрыкнул он. — Я Гаррис, пес королевы.

Бритни легла, в наилучшем ракурсе показывая свое изящное тело.

— Похоже, что я в будуаре? — с зевком спросила она.

Сьюзен затявкала:

— Гаррис! Да в ней перебывало больше собак, чем в манеже «Крафтса»! [«Крафте» — крупнейшая в мире выставка собак.]

Но было поздно. Гаррис прилег рядом с Бритни и приступил к обольщению.

Девица — подросток с намечающимся ожирением проводила дам в гостиную, где, к их удивлению, королеве пришлось присоединиться к другим пациентам, рассевшимся вдоль стен на белых пластиковых садовых стульях. На кофейном столике громоздились стопки древних глянцевых журналов. В углу телевизор показывал свадьбу дочери премьер — министра. Камеры прочесывали затопленный цветами зал Вестминстерского аббатства, выхватывая в сидящей публике знаменитые лица.

— Джимми Севайл [Сэр Джеймс Севайл — британский диджей, актер, теле— и радиоведущий.], — сказала Вайолет. — А я думала, он помер.

— Если нет, так заслуживает того, — зло сказала королева.

Она не рассчитывала сидеть в очереди. В конце концов, можно подумать, у этой пассатижницы есть диплом дантиста. Когда из соседней комнаты доносились вопли, появлялась жирная девчонка и делала телевизор погромче. От глубокого вибрато Вестминстерского органа старые окна гостиной так и дребезжали.

— Смотри, Лиз, премьер — министр шаркает подошвой по ступенькам, — сказала Вайолет. — Да он, никак, в собачьи какашки наступил.

Через час мучительного ожидания к королеве подошла жирная девчонка:

— Мама сейчас вас примет.

Королеву проводили на кухню, окутанную паром. На плите вовсю кипела кастрюля, за процессом наблюдала пышная особа в легинсах с лайкрой и в белой футболке с надписью на груди НЕТ ДОЛИ БЕЗ БОЛИ.

— Пол-минутки, — сказала пассатижная женщина. — Надо стерилизовать их после пациента, я на это смерть какая аккуратистка.