Артур велел своей жене Сандре скачать из Интернета и распечатать информацию о придворном этикете. Так он узнал, что не вправе заговаривать с королевой первым, а должен дождаться, пока она заговорит с ним. Он не должен трогать ее ни за какую часть тела. При первом обращении к королеве ее следует назвать «ваше величество», а затем обращаться к ней «мэ — эм».

После недолгого молчания королева сказала:

— Здравствуйте, мистер Грайс. Как поживаете?

Грайс поднял голову и улыбнулся, что редко за ним замечалось.

— Хорошо, ваше величество. Вообще сказать, лучше всех, мэ — эм.

Королева проводила Артура Грайса в гостиную. Она никогда не видела его так близко. Лицо и череп этого человека несли следы жестокого противоборства с жизненными обстоятельствами: кулаки, ножи и разбитые бутылки оставили свои оттиски, пока Грайс силой и хитростью прокладывал себе путь к богатству Королева не предложила гостю сесть, они так и стояли друг перед другом, и Грайсова туша нависала над хрупкой фигуркой королевы.

— Чем я могу быть вам полезна, мистер Грайс? — спросила королева.

— Да я не так чтобы из‑за себя пришел, мэ — эм. Из‑за жены, Сандры.

Королева кивнула.

— Не знаю, в курсе ли вы, мэ — эм, но Сандра в лепешку разбивается ради своей благотворительности, — прогудел Грайс.

— И какой благотворительностью занимается ваша жена? — спросила королева.

— Так это же она замутила ИСК.

— Иск? — переспросила королева.

— Искалеченные силиконовой коррекцией, — чуть ли не по слогам проговорил Грайс. И добавил: — Ей увеличивали сиськи и чего— то не так намудрили. Теперь одна титька в два раза больше другой. Короче, перекосило на всю жизнь.

Он печально опустил глаза и склонил голову.

— Какое несчастье, — пробормотала королева.

— И она еще с подростками возится.

— Это достойно восхищения, — сказала королева, частенько встречавшая на улицах поселка Сандру Грайс, рассекавшую в кабриолете с грохочущей музыкой и с разными обалдуями на переднем пассажирском сиденье. Пластическая хирургия подтянула миссис Грайс до такой степени, что она казалась загорелой астронавткой на тренажере перегрузок.

— И в чем же дело, мистер Грайс?

— Вы не поверите, как ее оскорбляют некоторые люди. Конечно, они завидуют, Сандра — роскошная женщина и не стыдится показывать свое тело. Некоторые болтают, что она шлюха. Я с такими провел работу, но вот если бы она была леди Грайс, она бы чувствовала себя гораздо спокойнее.

— Разумеется, — буркнула королева.

— Так что если вам видится возможным удостоить ее такого…

— Не исключено, что в будущем… — сказала королева, стараясь потянуть время.

— А не могли бы вы даровать мне рыцарство? Прямо сейчас? У меня в багажнике есть меч.

— Боюсь, что нет, мистер Грайс, — покачала головой королева. — Есть установленный порядок… Рекомендательные комитеты…

— Но вы ж скоро снова королевой будете. Кто может вам помешать удостоить титулом местного филантропа, который преодолел все преграды, чтобы стать владельцем самого крупного в Мидлендсе лесомонтажного бизнеса, а? Да и вообще, я хозяин целой зоны изоляции.

Королева посмотрела в изборожденное шрамами лицо Артура Грайса и сказала:

— Боюсь, мой ответ «нет», мистер Грайс.

— Нет? — изумился Грайс. Не часто он слышал это слово. — Да я самый крупный работодатель в поселке. Просто надрываюсь за — ради благотворительности. Это же я денег дал на Академию.

— Мистер Грайс, мы живем в эпоху, когда все граждане ценны одинаково. У меня теперь нет ни власти, ни, правду сказать, желания удовлетворить вашу просьбу.

— Но я ж устроил вашего внука на работу, — недоумевал Грайс.

— Не сомневаюсь, Уильям отлично управляется с лесами. Он очень добросовестный мальчик, — сказала королева.

— А она уже заказала новые визитки с сэром Артуром и леди Грайс, такие, с гербом, знаете. Треугольник из шестов для лесов, а в серединке лев на задних ногах и панда, она страсть как панд обожает.

Грайс говорил уже скорее сам с собой, чем с королевой.

— Со стороны вашей жены несколько преждевременно было заказывать новые письменные и канцелярские принадлежности, мистер Грайс, — заметила королева.

— Импульсивная она у меня, — объяснил тот.

Он не мог представить, как вернется домой, на свою перестроенную мельницу, и сообщит жене, что не сумел добыть для нее титул. Слишком уж капризная собственность, думал Грайс. Он отвалил двести пятьдесят штук на переделку старой мельницы, а жена уже пилит его, что шум воды действует ей на нервы.

— Что ж, ваше величество, — предложил Грайс, — может, когда вы уедете отсюда, вы как‑нибудь посетите нас с женой. У нас в гостиной стеклянный пол и видно, как внизу водичка течет. Мы оба обожаем природу, как и вы, мэ — эм.

Королева молча улыбнулась ему ледяной улыбкой, потом прошла к выходу и отворила дверь. Артуру не оставалось ничего другого, кроме как откланяться. Гаррис и Сьюзен облаивали с крыльца добермана, сидевшего на заднем сиденье «роллс — ройса».

— Хайлъ, Рокки, надеемся, ты провалишься сквозь стеклянный пол и утопнешь! — лаял Гаррис.

Рокки в бесплодной ярости исступленно бросался на стекло.

— Сидеть, ублюдок тупой! — заорал Грайс.

Забравшись в машину, он добавил:

— Еще раз такое увижу — велю отрезать тебе яйца и зажарю их себе к чаю, по — ал?

Рокки лег на сиденье и заставил себя успокоиться. Артур Грайс слов на ветер не бросал.

Королева поняла, что закрывать глаза на возможную перспективу возвращения к монаршим обязанностям более нельзя, и решила, что семье нужно собраться и обсудить все вероятия нового прихода в политическую жизнь. Но прежде она хотела навестить мужа и спросить совета у него.

Его королевское высочество принц Филип, герцог Эдинбургский, уже два года был неходячим, лишившись после удара зрения, памяти и подвижности. Филипа держали в интернате имени Фрэнка Бруно, что располагался в дальнем конце Артур — роуд, проходящей через центр поселка, в пятнадцати минутах ходьбы от переулка Ад. Принц — консорт чах в темной палате на пару с бывшим профсоюзным боссом, болтливым инвалидом — колясочником Гарольдом Баньяном по прозвищу Большевик Баньян. Большевик разговаривал во сне — привычным для него недовольным тоном, в точности как и днем, когда он пребывал в полном и неизменно агрессивном сознании.

Прикованный к постели герцог Эдинбургский считал себя пленником Баньяна. Он постоянно жаловался нянечкам, что из Рая королевских дворцов его швырнули в Ад зоны Цветов и ныне он обитает в Чистилище.

Собак в интернат не пускали, так что Гарриса и Сьюзен королева привязала к деревянной скамейке, украшенной бронзовой табличкой с надписью: «Эта скамья поставлена в память об Уилфе Тоби, 1922–1997». До недавнего времени пациентам интерната не только разрешали, но и прямо предлагали сидеть на этой скамье. Колясочники подъезжали и сидели рядом, дыша воздухом и глядя, как течет жизнь в поселке. Но новая заведующая, миссис Синтия Хедж, положила этому обычаю конец. Синтия, женщина с твердокаменной челюстью, заявляла, что ввела «политику запертых дверей», дабы защитить пациентов от возможных террористических актов.

Королева нажала на кнопку интеркома и долго ждала ответа, ежась на холодном ветру. Наконец интерком прохрипел что‑то нечленораздельное. Королева крикнула:

— Это Элизабет Виндзор.

Прошло еще несколько бесконечных минут: все это время некая престарелая леди в ночной рубашке и с прической, похожей на готовый разлететься одуванчик, сквозь застекленную дверь показывала королеве неприличные жесты. Но вот сама миссис Хедж, которую довольно редко можно было заметить за общением с пациентами, увела престарелую леди прочь и, вернувшись, отворила королеве.

— Удостоверение, пожалуйста, — резко бросила миссис Хедж.

— Мне ужасно неловко, — сказала королева, — но я его временно куда‑то задевала.

— Тогда я не смогу вас пропустить, — заявила миссис Хедж. — Теперь прошу меня извинить, у нас не хватает людей. Трое сомалийцев не явились на работу.

Королева рассмеялась.

— Но вы же знаете, кто я такая, миссис Хедж.

И она попыталась протиснуться в дверь.

Но миссис Хедж заступила ей путь:

— Сожалею, что вы так легкомысленно относитесь к вопросам безопасности и к борьбе с терроризмом, миссис Виндзор.

— Не думаю, что интернат Фрэнка Бруно представляет заметный интерес для Хамаса или Аль — Каиды, — с недоумением заметила королева.

— Если я пропущу вас без положенного документа, мы потеряем страховку, — разъяснила ситуацию миссис Хедж.

Гаррис скакнул к королеве и пролаял:

— Твое удостоверение завалилось за диван! Ну сколько можно, женщина!

К Гаррису присоединилась Сьюзен:

— Пошли домой, мы тебе его найдем!

— Тише вы! Глупые псы, — прикрикнула королева.

Собаки обиженно умолкли.

Гаррис проворчал под нос:

— Стараешься помочь, и что взамен? Брань.

Миссис Хедж затворила дверь. Королева отвязала собак и поволокла прочь.

Оказавшись дома, Гаррис и Сьюзен бросились в гостиную и принялись растаскивать диванные подушки. Гаррис на миг забыл, что роет мягкую обивку, и представил себя диким, вольным зверем, добывающим из норы мелкое живое существо с теплой кровью, которое можно загрызть, убить, съесть.