— Бери всю пачку, — сказал он. — Я знаю одного мужичка, который только что приехал из Испании.

Они прошли в конец комнаты, к кухонной плите. Спигги включил вытяжку. Закурив, они с Камиллой смотрели, как дым уползает в засаленную горловину.

Тут, слегка возвышая голос, заговорила королева:

— Я смотрю, время идет, всем нужно соблюдать комендантский час, день нынче рабочий, так что, может, мы начнем?

Убедившись, что клан навострил уши, Елизавета продолжала:

— Думаю, все вы знаете, что есть большая вероятность победы новых консерваторов на ближайших выборах. Если это случится. Сынок обещал восстановить монархию, то есть нас. Это значит, что мне придется опять занять свое место, и я сейчас кратко изложу свой титул. «Елизавета Вторая, милостью Божьей Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и других моих владений и территорий королева, глава Содружества, защитница веры».

Принцесса Кентская, выныривая из глубокого дивана «под кожу», который Спигги недавно выменял на бензопилу, воскликнула:

— Слава богу! Конец нашим бедам и лишениям, конец жизни среди маленьких людей в их маленьких домах. Позвольте мне первой поздравить вас с возвращением, ваше величество.

И принцесса присела в глубоком книксене.

Королева поджала губы. Принцесса Кентская и в лучшие времена ее злила, а теперь взяла и перебила в важный исторический момент.

Тут вылез Эндрю:

— Да это было бы превосходно. Боже, я стосковался по хорошей жизни. Мне не терпится вернуться в цивилизацию. В Кенсингтон, — уточнил он.

А София сказала:

— Мы с Эдвардом отчаянно хотим отдать Луизу в приличную школу для девочек.

— Чтобы Луизу взяли в какую‑нибудь приличную школу, придется основательно заняться дикцией, — посетовал Эдвард. — У нее такой ужасающий местный выговор.

— Если вы позволите мне продолжить…

Королева поиграла серьгой, потом потрогала брошь. И наконец объявила:

— После долгих размышлений я решила отречься.

— Вот черт, — сказала Камилла.

— Но, мама, люди захотят, чтобы ты была королевой, — возразил Чарльз.

— Чарльз, мне восемьдесят лет, и я просто не смогу вынести… — Королева осеклась.

— Нового сезона в сраном королевском варьете? — подсказала Анна.

Послышался смех. Оглянувшись на Чарльза, Камилла увидела, что принцу не до веселья. С его лица сбежал обычный румянец, побледневший принц выглядел испуганным. Камилла бросила сигарету в раковину и двинулась к мужу, перешагивая через ноги и собак.

— Ох, дорогая… — пробормотал Чарльз, когда Камилла села рядом.

Она понимала, что у принца на душе. Они часто беседовали о том, что однажды Чарльз станет королем. И это все были безрадостные разговоры.

— А как отрекаются, Лиз? — полюбопытствовал Спигги. — Там есть какая, ну, типа, церемония? Или только бумажку подписать — и вся фигня?

— Поскольку при нынешнем режиме я обычный гражданин, — сказала королева, — я могу сделать, как мне, черт меня возьми, заблагорассудится.

— Ого, ма! — удивился Эндрю. — Следи за языком, а то, гляди, так начнешь гулять и травку покуривать.

— Я с тобой, ма! — объявила Анна. — Я, блин, не просилась рождаться принцессой, и меня не тянет снова идти открывать больницы и долбаные мосты. Пусть какая‑нибудь другая дуреха елозит в реверансах и машет букетом. Дайте нам клочок земли и несколько лошадок, нам со Спигги хватит.

Спигги выкрикнул с другого конца комнаты:

— В болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, а, Энни?

Королева обратила взгляд на принца Уэльского:

— Что ты думаешь, Чарльз?

Чарльз стиснул руку Камиллы.

— Будет ли Камилла моей королевой? — спросил он.

— Нет, — ответила королева. — Камилла будет принцесса — консорт.

Чарльз вспомнил утро, когда он узнал, что однажды станет королем. Няня объясняла ему, что он никогда и ни при каких обстоятельствах не должен выходить из детской, не убедившись, что туфли начищены, чулки подтянуты до колена, штанишки отглажены, лицо и руки чисто вымыты, а волосы расчесаны и ровно уложены. Что ему всегда и всюду положено проявлять вежливость, руки держать за спиной, не кричать, громко не смеяться — и все потому, что однажды он станет правителем для миллионов людей. Тем вечером Чарльз горько плакал в своей детской кроватке, понимая, что не годится в короли Англии и Содружества: он не умен и не хорош. Чарли знал, что он обычный мальчик.

— Мама, мне ужасно жаль, но я не стану короноваться, если моя жена, женщина, которую я люблю, не будет коронована тоже.

Ответ королевы был загадочен:

— Рекомендую тебе посоветоваться.

— Чарльз, милый, меня вовсе не огорчает, что я не буду королевой, — заверила мужа Камилла.

— Меня огорчает! — вскипел Чарльз. — Если ты не будешь королевой, то и я королем не буду!

— Не лезь, блин, в бутылку, — попыталась окоротить брата Анна.

— Если бы мне позволили жениться на Камилле, когда мы были молоды и только полюбили друг друга! — завопил Чарльз. — Сейчас не вставал бы вопрос о ее статусе в семье. Но мне не разрешили жениться на ней, потому что… э… ну… она была не без плотского опыта, то есть она ложилась с мужчиной. Не была в строгом смысле virgo intacta.

Камилла высвободила руку из Чарльзовой ладони:

— Это были шестидесятые.

Королева наклонилась, подхватила Гарриса и схоронила свое смущение в его седеющем загривке.

В разговор вклинилась принцесса Кентская:

— Если мне позволено защитить твою мать, не пристало бы наследнику престола жениться на женщине, которая погуляла по округе. Или, как в случае с Камиллой, по всему острову и континенту.

— Эй, полегче, громила, — подал голос Эндрю. — Ты и сама повсюду погуляла, пока не вышла за Майкла.

— В том числе и за железный занавес, — пробормотала Анна.

— Мама, или будет король Чарльз и королева Камилла, или никак, — твердо заявил Чарльз.

Тут раздался дрожащий от волнения голос принца Уильяма:

— Бабушка, если отец отказывается исполнить свой долг, то, как его старший сын и наследник, я предлагаю себя.

Стряхнув с брюк крошки печенья, Уильям опустился перед королевой на колено. Королева не знала, что ей делать и что сказать. Мальчик, очевидно, унаследовал склонность к театральным эффектам от матери, подумала она, похлопала Уильяма по плечу и сказала то, что все бабушки мира говорят в моменты нерешимости:

— Посмотрим, посмотрим.

Гаррис сполз с коленей королевы, подрулил к Уильяму и лизнул башмак будущего короля.

16

По пути домой Гарри сказал Уильяму:

— Что это тебе взбрело в голову бухнуться на колени и брякнуть, будто готов стать королем?

— Гарри, именно этого хотела бы мама, — ответил Уильям.

Гарри надвинул на глаза капюшон. Они редко говорили о матери, зная, что оба горько страдают без нее.

— Мама была бы классной королевой, — сказал Гарри.

Внезапно сверху донесся рокот полицейского вертолета, он так низко завис над переулком Ад, что Гарри с Уильямом инстинктивно пригнулись. Луч мощного прожектора скользнул по их фигурам, усиленный мегафоном голос грянул:

— Полиция официально предупреждает: три минуты до наступления комендантского часа. Всем изолируемым надлежит вернуться в жилища.

Уильям и Гарри ускорили шаг. Они были почти дома, когда из‑за поворота вырулила шайка гопников и устремилась прямо к ним. Заедаться начали без промедления. Один из сыновей Маддо Кларка по имени Ли заорал:

— Эй, рыжий, а на шишаке у тебя тоже рыжая волосня?

— Гарри, давай сегодня не будем убегать, — сказал Уильям.

Уильям и Гарри не свернули с дороги, и в этот раз дело обошлось лишь несколькими толчками и тычками.

— Когда я стану королем, я решу проблему уличных банд, — пообещал Уильям, отдышавшись.

— Молоток, — похвалил Гарри. — А как ты ее решишь?

— Соберу их всех и разом покончу с ними.

— Чего, типа убьешь их?

— Нет, — ответил Уильям. — Я буду, по возможности, справедливым королем, и подданные полюбят меня, а когда я умру, поднимется большой плач. Женщины станут бросаться на мой гроб.

— Когда ты умрешь, я стану королем, — обрадовался Гарри. — Жесть.

Уильям подумал, что ради народного блага должен поскорее родить наследника.

В другом конце тупика торопились к своей калитке Камилла и Чарльз.

— Дорогой, меня ни капли не волнует, буду ли я королевой. Для меня важнее всего, что я твоя жена.

Она обняла Чарльза за талию и потянулась за поцелуем, но принц был слишком зол на себя, на мать и на весь мир, чтобы так скоро успокоиться.

— И в пятьдесят девять лет со мной обращаются как с мальчишкой!

Войдя в дом, Чарльз первым делом сел за письменный стол и принялся торопливо писать лучшему другу.

Мой дражайший Ник,

Почему ты перестал отвечать на мои письма? Я чрезвычайно расстроен твоим загадочным молчанием. Это меня глубоко огорчает, я думал, мы будем друзьями до скончания дней наших.

Я просто умираю без известий из первых рук о политической ситуации. Как ты думаешь, Сынок доведет дело до конца? Было бы абсолютно великолепно, если так и случится.

Мама отреклась и хочет, чтобы я стал королем, однако не согласна, чтобы Камилла стала моей королевой. Я заявил без обиняков, что или мы с Камиллой царствуем вместе — или не царствуем вовсе.