— Неудивительно, — заметил Грайс. — Любой замудохается от такой работы. Ну так в чем дело‑то?

— Шанель Тоби усомнилась в этой концепции и доказывает, что прав Дарвин, и довольно агрессивно утверждает, что мы происходим от обезьян. Я боюсь, там дошло до рукоприкладства.

Грайс, и сам изрядно походивший на обезьяну, подумал о предстоящем посвящении и о том, что королева явно выказывает приязнь к Шанель Тоби. Рисковать было нельзя.

— А ребенок в чем‑то прав, — сказал он. — В смысле, ведь это пропасть работы, верно, на шесть‑то дней? Создать каждый сраный цветочек, дерево, листок, водоросль, животных, птиц и рыб. Не говоря уже про свет и тьму. В смысле, это ж ни в какие ворота, а?

— Но вы сами настаиваете, чтобы детям преподавали теологию, мистер Грайс, — неуверенно возразил директор. — Это часть программы, изучение Библии, три раза в неделю.

Артур оттолкнул портновский метр от своей промежности:

— Что‑то ты там слишком залип, педрила. — И буркнул в трубку: — Я буду через полчаса.

По дороге в поселок Цветов Артур Грайс вслух рассуждал о Боге.

— У нас с Богом много общего, — поведал он Рокки.

Зона изоляции поселок Цветов служила Артуру миром, где он был несомненно верховным управителем; как и Бог, Грайс появился из ниоткуда, и обоим пришлось на своем пути кое — кого столкнуть головами. Бог то и дело размазывал какого‑нибудь гнусного засранца и никогда не играл по правилам.

— Он был крутой сукин сын, — покачал головой Грайс. — Смотрел, как его ребенок умирает на кресте, и не снял.

В Академии мистер Лоувуд встретил Грайса и проводил в учительскую выслушать жалобы коллектива, а они касались не только Шанель Тоби и ее «вызывающего поведения». Учителя получают меньше, чем в государственных школах, притом сами платят в пенсионный фонд; рабочий день у них продолжается дольше, а дети необучаемы…

Артур окинул взглядом угрюмое собрание:

— Мои учителя говорили, что мне место в школе для отсталых. Что ж, я не самый грамотей в мире, — простодушно продолжил он свою мысль, — но я доказал, что они не правы, верно? Я вступаю в высшее общество. Со следующей недели эту школу станут называть Академией сэра Артура Грайса. Кто знает, чего способна добиться в жизни Шанель Тоби? Дайте ребенку шанс, а?

Затем Грайс с мистером Лоувуд ом в арьергарде поднялись в кабинет директора, где ждали Шанель Тоби и учительница религиоведения миссис Уайтхед, беспокойная женщина с увеличенной щитовидкой. Грайс пришел к ним величавым миротворцем. Однако, глядя на надутую Тоби, он подумал, что это личико так и просит хорошей оплеухи.

— Ладно, — сказал он, — давайте послушаем, что нам выдаст миссис Уайтхед.

— Урок проходил нормально, — начала миссис Уайтхед. — Я попросила детей нарисовать ребро Адама, из которого Бог сделал Еву, и тут Шанель Тоби спросила, почему, я цитирую, «мы опять занимаемся ребрами, мы их уже прошли по биологии». Я объяснила, что Бог сотворил Еву из ребра Адама, и Шанель сказала: «Ага, типа!» — очень неприятным тоном. Это вызвало шуточки в классе, некоторые откровенно фривольного характера, о том, зачем Богу вообще понадобилось создавать женщину. Мне с трудом удалось перевести разговор в теологическое русло, и тут Шанель Тоби выкрикнула: «Я знаю, зачем Бог создал женщину. А то некому было шпынять Адама, чтобы надел другие ботинки». Досадно говорить, но в классе стали смеяться, и я попросила Шанель выйти. Она отказалась, заявив, что это преследование за религиозные взгляды и что пусть ее лучше сожгут на костре, чем она отречется от своих убеждений.

Лоувуд несколько встревожился:

— Простите, миссис Уайтхед, давайте сразу внесем ясность. Вы никогда не угрожали мисс Тоби сожжением на костре?

— Ни в коем случае! — возмутилась миссис Уайтхед.

— Ты хочешь что‑нибудь добавить, Шанель, детка? — дружелюбно пророкотал Грайс.

— Вообще‑то нет, — ответила Шанель. — Наверное, я послушаю вашего совета и брошу школу.

— И что станешь делать? — отечески поинтересовался Артур.

— Выйду замуж за принца Гарри, — сказала девочка. — А что, запросто. Я, может, уже беременная от него. Он отказался от презерватива, сказал, все равно что есть конфету в бумажке.

Принцесса Кентская проснулась с новым чувством собственной нужности — был день первого занятия с Сандрой Грайс. Сама же Сандра учиться не хотела. Выходило, что Артур не считал ее леди, а это, разумеется, обидно.

— А то он сам джентльмен, — сказала Сандра принцессе Кентской, когда они сели в загроможденной гостиной принцессы.

— А что в вашем понимании джентльмен? — спросила принцесса.

— Ну, это ежели мужик тебе волосы подержит, когда ты блюешь. Артур сроду не держал!

Они принялись обсуждать костюм для предстоящего посвящения.

— Скажите, чей стиль вам нравится? — спросила принцесса Кентская, занеся ручку над блокнотом.

— Долли Партой [Долли Партой — американская певица кантри.]. Джордан. Джоди Марш. — перечислила Сандра. — Мне нравится, чтобы было сексуально, но с лоском.

— Ваша любимая одежда? — спросила принцесса.

— Ну. это легко. Красный кожаный комбинезон с белой бахромой, к нему казаки и стетсон со стразами.

Принцесса Кентская на миг прикрыла глаза. Описание костюма причинило ей физическую боль.

— Отныне. — объявила она. — вы будете носить только бежевый, серый, черный и белый. Материал позволяется кашемир, шерсть, шелк или лен. Юбки не выше колена. Из украшений жемчуг и бриллианты, ничего другого.

Принцесса рассмотрела волосы Сандры: белые и длинные, уложены бухтами на макушке и напоминают гигантскую порцию мягкого мороженого, только без рожка. Наставница освободила волосы ученицы от шпилек и заколочек, после чего соорудила элегантный узел.

Сандра, взглянув в зеркало, скривилась:

— Я выгляжу как эти тетки, что волокут в дом всех уличных кошек.

— Нет. вы выглядите tres elegant.

Принцесса упивалась своей новой ролью стилиста и ментора. Так. с ее королевскими связями, в один прекрасный день можно стать редактором «Харпере энд Куин», а то и британского «Вог».

Она уговорила Сандру пройти в спальню и примерить шелковый бежевый костюм.

Сандра покрутилась перед зеркалом.

— Нет, — поморщилась принцесса Кентская. — Вы все равно кажетесь простушкой. Дело в вашем огромном бюсте.

— Я не кажусь простушкой, я простушка и есть, — отрезала Сандра.

Она вылезла из бежевого костюма и вручила его принцессе. Беверли Тредголд, которая наблюдала из окна спальни, гадая, что делает машина Сандры Грайс у крыльца принцессы Кентской, так и взвилась, увидев, что Сандра «рассекает по спальне принцессы» в леопардовом лифчике и таких же трусах. Инспектор Лэнсер тоже наслаждался этим зрелищем и, когда машина Сандры с ревом дернула от крыльца, записал в ее досье: «Активная лесбиянка».

42

О своей беременности Шанель сообщила Вайолет и Елизавете раньше, чем принцу Гарри. Подруги смотрели «Эммердейл» у королевы в гостиной, когда, постучав в заднюю дверь и крикнув: «Всего лишь я», ворвалась Шанель. Дамы неохотно оторвали взгляды от экрана. Вот — вот должно было выясниться, кто в деревне воровал тракторные колеса.

— Хочу вам кое‑что сказать, — объявила Шанель.

— Тебя опять выперли из школы. — Вайолет уже трудно было чем‑нибудь удивить.

— Нет! По — моему, я беременна! — выпалила внучка.

— Ох, итить твою! — подпрыгнула Вайолет. — Вот здорово!

Поразительно, подумала королева, как это в переулке Ад неизменно радуются беременностям, не глядя на то, что мамаша, может быть, слишком юна, а отец, возможно, какой— нибудь конченый лоботряс.

— А я знаю отца? — спросила Вайолет.

— Вы обе знаете. Это ‘ари.

— Ари? — переспросила королева. Среди ее знакомых как будто не было греков с таким именем.

— Гарри! — повторила Шанель, с огромным усилием выговорив начальный звук.

— Что, ее Гарри? — обрадованно уточнила Вайолет.

— Да, — кивнула Шанель. — Я знаю, что это ‘ари, потому что я не была больше ни с кем.

— Подойди и поцелуй бабушку, красавица моя, — сказала Вайолет, тяжело выбираясь из кресла.

Королева тоже встала и ждала, пока Вайолет выпустит Шанель из плотных объятий. Потом расцеловала Шанель и сказала:

— Давно пора нам влить свежую кровь. Шанель, поздравляю тебя, дорогая.

Шанель отправилась сообщить новость отцу и остальным домашним, а Вайолет улыбнулась подруге:

— Мы теперь родня, Лиз. Тоби и Виндзоры, а?

Они дождались, пока в Эммердейле разоблачат похитителя тракторных шин, — им оказался недавно переехавший из города наркоман, который менял шины на крэк, — потом оделись, проверили, с собой ли удостоверения, и отправились в интернат Фрэнка Бруно рассказать принцу Филипу, что он станет прадедушкой.

Принц так и не смог уразуметь, что Гарри и Шанель Тоби ждут ребенка. Он все вспоминал прошлое, как застрелил слоненка на африканском сафари.

Вайолет закричала, стараясь его приободрить:

— Мы теперь родственники, Фил! Ну ведь прелесть?

— Ах, бедняжка мой, — покачала головой королева. — У тебя такой несчастный вид.

— Я скучаю без парадной одежды, — уныло прошелестел принц. — Скучаю по своим орденам и по аксельбантам. Где мои красивые мундиры, Лилибет?