44
Уже через десять минут беседы Грэм запутался в сетях Миранды. Они сидели за столиком на двоих в нише зала «Мыши и сыра», декорированного гольф — атрибутикой. Миранда пришла в белом плиссированном платье с круглым отложным воротничком. Накрасилась она так умело, что казалось, будто косметику и вовсе не использует.
В Университете де Монфора Миранда прошла курс «Физиологические и психологические триггеры мужской репродукции» и знала, что именно нравится мужчинам, а чем их завлекать бесполезно. Так что говорить она предоставила Грэму и соглашалась со всем, что бы он ни сказал. Скромно смеялась его шуткам. Смотрела на него с восхищенным вниманием и смущенно отводила глаза после его неуклюжих комплиментов. Ничем не выдав скуки, она вытерпела рассказ в лицах обо всех соревнованиях по блошкам, в которых Грэм вышел победителем. И даже попросила еще раз пояснить некоторые игровые приемы.
— Грэм, расскажите еще раз, как вам удалось забросить в котел желтую фишку, минуя красную и зеленую.
Свои успехи Грэм иллюстрировал, отрывая кусочки от пивных картонок и раскладывая их на столе, пока суровый хозяин не одернул его из‑за стойки. Грэм в ответ крикнул:
— Я инспектор по безопасности быта, а пироги с мясом у вас должны храниться в холодильном шкафу. Их нельзя выкладывать на стойку.
Миранда заставила себя не замечать неприязни, волнами исходившей от посетителей в гольферских джемперах. Она не сводила глаз с Грэма, который рассказывал ей, что на нем лучший воскресный костюм отца. Она живо закивала, когда Грэм сказал:
— Глупо было бы выбрасывать, тут еще носить и носить.
За стаканчиком апельсинового сока Миранда скормила Грэму свою грустную легенду. Осиротела после железнодорожной катастрофы, воспитывалась у жестокой тетки, училась в школе при монастыре, там подружилась с праведной монашкой, сестрой Анастасией, которая и убедила юную Миранду подписать обет хранить чистоту до замужества.
Тут хозяин крикнул из‑за стойки:
— Эй, вы, там! Собираетесь весь день, блин, мусолить этот сраный сок?
Миранда подхватила пальто и сказала:
— Пожалуй, нам лучше уйти.
Выходя из паба с Мирандой под руку, Грэм словно бы вырос на два дюйма. Будь он самцом оленя, мог бы потягаться на рогах с любым в этом пабе. Теперь он наконец понял, что есть женщина. Вот почему Наполеон хотел завоевать Европу — чтобы покорить Жозефину. То же самое Гитлер — сбился с пути из‑за Евы Браун. Грэму даже не приходило в голову спросить себя, зачем столь сногсшибательной девушке, как Миранда, понадобилось знакомиться с парнем по Интернету.
Грэм сказал, что ему нужно покормить собак, и Миранда восторженно пискнула:
— Собаки! Они такие милые!
Джин с Тоником слушали на кухне «Вопросы садовода», когда с крыльца донесся голос Грэма. Собаки навострили уши.
— Пойдем‑ка к дверям, встретим его, слегка изобразим радость, — предложил Джин.
— Ты иди, — тявкнул Тоник. — А я подожду совет недели от Боба Флауэрдью.
Джин зашептал:
— Идем же. Тоник. Тебе нужно немного прогнуться.
— Послушай, — прорычал Тоник, — я не люблю Грэма, Грэм не любит меня. И кончено.
Они услышали, как ключ скрежетнул в замке, а затем раздался женский голос:
— Осиротеть от сбесившейся косилки! Какой ужас, Грэм.
— Он привел женщину! — пролаял Тоник. — Это надо увидеть. Могу спорить, какая‑нибудь горемыка с трамвайной остановки!
С задорным лаем собаки бросились в переднюю, где Грэм помогал снять пальто темноволосой диве.
— Красавица и чудовище, — тявкнул Тоник.
— А я думал, будет шмара под пару, — визгнул Джин.
Они принялись скакать у хозяйских ног.
— Ой, Грэм, скай — терьеры! — воскликнула Миранда. — Какие чудесные!
Джин сел и подал лапу Миранде.
— Джин хочет с вами поздороваться, — пояснил Грэм.
Миранда наклонилась и приняла собачью лапу. Засмеялась.
— Рада пожьнякомичя, масенький сэр.
Тоник заворчал:
— Господи! «Масенький сэр?» «Пожьнякомичя!»
Грэм мрачно глянул на него и сказал Миранде:
— Поосторожнее с Тоником, он большая злюка. У него диабет, а потому подвержен внезапным сменам настроения.
— Кусается? — спросила Миранда, отступая на шаг.
— Когда сахар падает, — сказал Грэм.
Он проводил Миранду в гостиную и распахнул стеклянную дверь в сад. Собаки тут же выскочили по своим делам. Когда они вернулись, Грэм с Мирандой сидели на диване, держась за руки. Никогда Джин с Тоником не видели у хозяина столь умильного выражения на лице.
— Грэм, когда вы в последний раз покупали себе новую одежду? — спросила Миранда.
Преображение Грэма Крекнелла началось.
К обольщению же Миранда приступила через полтора часа, после вечернего чая, к которому Грэм подал бутерброды с лососевым паштетом, банку фруктовой смеси и сгущенное молоко. Это потребовало особого искусства, ведь Миранде пришлось одолеть весь длинный путь от застенчивой девственницы до страстной женщины.
Сначала она взялась играть половинкой вишни из фруктовой смеси: положив ее на кончик языка, дразнила Грэма, предлагая отнять ягоду. Скоро они уже передавали кусочки фруктов изо рта в рот. Потом, будто опьяненная желанием, Миранда макнула пальцы в сироп и велела Грэму дочиста их вылизать. Затем расстегнула верхние пуговицы платья и размазала каплю сгущенного молока.
Тонику стало противно.
— Тратить на такое хорошую еду! — взрыкнул он.
Собаки успокоились, когда Миранда увлекла Грэма в спальню, проворковав ему на ухо: «Прости меня Господь, сестра Анастасия, но кто может устоять перед таким мужчиной?»
Через несколько минут Миранда уже лежала под Грэмом и, пока тот пыхтел и старался, думала: чего только не сделаешь ради партии!
Еще в «Мыши и сыре» по тому, как Грэм не в лад постукивал под запись Глена Миллера, Миранда поняла, что чувства ритма у него нет. В постели это подтвердилось. Грэм вел себя, словно нетерпеливый водитель в медленно ползущем потоке машин. Миранду он как будто вообще не замечал, не говоря уже о том, чтобы постараться удовлетворить ее возможные запросы.
Спальня Грэма выглядела как комната десятилетнего мальчика. Целую полку занимали потрепанные мягкие игрушки, среди которых затесался и поросенок. Единственная нежная фраза, которую Грэм успел сказать Миранде, была: «Ты маленькая глупая свинка, да ведь?»
В понедельник утром Миранда отчиталась перед Сынком и выборным штабом, первым делом показав фотографии Грэма, которые сделала в саду у бунгало между лососевыми бутербродами и «свинкой».
Миранду освободили от штатных обязанностей пресс — агента, и всю неделю ей предстояло штурмовать сердце Грэма Крекнелла. Из «Хэмлиз» привезли роскошный самоучитель по настольным играм. Миранда легко схватывала и скоро уже очень неплохо разбиралась в правилах лудо, домино, нард, змей — и— лестниц и клуэдо. Труднее было впрыснуть в ее депрессивный характер хоть немного искристости. Миранда по — девчоночьи хихикала и теребила локоны, пыталась практиковать незамутненно — радужный взгляд на жизнь и, хотя вообще‑то по природе была победительницей, позволяла Грэму себя обыгрывать во все настольные игры, которыми они предваряли «дело», как называл это Грэм.
В свободные же от свиданий вечера Миранда накачивалась спиртным и наркотиками до полной отключки.
Премьер — министр и министр финансов совместно давали прием на Даунинг — стрит, 10, в честь китайского министра торговли. Улучив момент между рукопожатиями, министр финансов отвел Джека в дальний угол. Убедившись, что их не слышат, он спросил:
— Ты читал когда‑нибудь о том, как Мао Цзэдун искоренял четырех вредителей?
— Нет, — ответил Джек. — Что за вредители?
— Крысы, комары, мухи и воробьи. Дело в том, — сказал канцлер, — что Мао хотел добавить еще пятого вредителя, но его отговорили советники.
— Мать его, давай уже к делу, — досадливо поморщился Джек.
— Пятыми были собаки, — сказал министр финансов. — Если для Мао Цзэдуна неблагоразумно было искоренять собак, то для тебя уж тем более. Это Англия, премьер— министр.